"Фантастика 2024-164". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Трофимов Алексей

— Кто вам это пояснил? — прорезался резкий акцент Сталина, что случалось, когда он находился в излишне взбудораженном состоянии.

— Это были люди Харона. Так они представились. Но никаких отличительных знаков на своей одежде не имели. Более того, они все были в гражданском. Хотя, должен отметить, что, на мой взгляд, действовали очень профессионально. Во всяком случае, у меня сложилось такое представление от тех картин проведенного ими штурма, что я видел внутри дома, пока меня выводили из места заключения, — принялся потихоньку подводить разговор к нужной ему теме Геркан.

— И где же вас удерживали? Показать сможете? — задал очередной вполне логичный вопрос Иосиф Виссарионович, которому очень не нравилось, что в его стране творится что-то подобное, а он об этом совершенно ничего не знает. Тут возникало ой как немало вопросов к сотрудникам НКВД.

— Извините, товарищ Сталин. Но смогу назвать только страну. Это была Швеция, — откровенно огорошил того Александр. — Я-то поначалу считал, что сразу после похищения меня вывезли на самолете куда-то на Урал или в Сибирь, поскольку летели мы ну очень долго на каком-то крупном гидроплане. Однако, как впоследствии выяснилось, оказался я в Швеции. Где после освобождения и восстанавливался почти месяц в небольшой частной клинике города Эребру, находясь там под личиной ограбленного и избитого американского туриста. Хотите верьте, хотите нет, но люди Харона мне даже американский паспорт с моей фотографией выдали. На имя некоего Джорджа Иткинса. Чтобы я не волновался по поводу своего официального статуса в стране пребывания.

— И как же вы попали обратно в СССР? — поняв, что быстро всё проверить никак не выйдет — ведь речь шла о чужой, да ещё и враждебно настроенной по отношению к СССР стране, глава государства откинулся обратно на спинку своего кресла, «временно выключив режим вставшего на след дичи охотника».

— К сожалению, товарищ Сталин, абсолютно незаконно, — аж несколько сжался на своем стуле Александр, которому как-то уже довелось находиться в заключении именно за такое же деяние. — После того как я более-менее восстановился, меня по американскому паспорту вывезли самолетом в Финляндию, там довезли на машине до границы с Советским Союзом, где выдали лыжи и рюкзак с провиантом. После чего указали направление, куда двигаться, чтобы попасть на родину. И я пошёл! Пошёл на лыжах прямиком через границу и леса к расположению штаба генерал-лейтенанта Киселева, благо места были относительно знакомые. Ведь именно там я принимал участие в прорыве «Линии Маннергейма» и мои освободители, похоже, это хорошо знали, отчего и выбрали данный участок границы. Так за три дня и добрался, преодолев почти полторы сотни километров пути.

— Не переживайте, товарищ Геркан. Никто не станет выдвигать вам обвинения на сей счет. Вновь. — Совершенно верно интерпретировав не озвученные, но внешне продемонстрированные языком тела опасения собеседника, поспешил успокоить того глава государства. — И почему вы направились напрямик к Михаилу Захаровичу, тоже спрашивать не буду. Понимаю, что только ему и доверяли в сложившихся обстоятельствах. А вот насчет чего я обязан поинтересоваться, так это вашими мыслями по поводу Харона и его людей, — к удивлению Александра, не принялись его тут же «пытать» о тех секретах, кои он не мог не выдать своим истязателям за месяцы пребывания в заключении. — По вашему мнению, кто они всё же такие?

— Я долго раздумывал над этим вопросом, товарищ Сталин. И в конечном итоге пришел к следующему умозаключению. Учитывая всё мне известное, я полагаю, что это остатки некогда существовавшей службы внешней разведки Российской Империи. Уж простите, не знаю, как она могла официально называться, — принялся краском максимально возможно запутывать ход более чем вероятно ведущегося следствия по теме «Харона». — А вот кто их ныне финансирует, и чьи интересы они ныне отстаивают — это очень большой вопрос! — одновременно постарался он абстрагироваться от данной загадочной организации. — Хотя, определенные мысли на этот счёт тоже имеются. Но это именно что мысли. Хоть какие-то доказательства если и существуют, то только косвенные.

— А вы не стесняйтесь их озвучить, товарищ Геркан. А мы послушаем и решим косвенные у вас доказательства или же нет, — принялся подталкивать своего гостя к «добровольной даче показаний» руководитель СССР. За все годы он так и не получил со стороны Берии ни единой реальной зацепки об этой непонятной организации и потому любая, даже мало-мальски притянутая за уши зацепка была к месту.

— Видите ли. Во всём со мной произошедшем имеется один, как мне кажется, очень положительный момент. Меня столь сильно били по голове, что нечто там внутри сдвинулось, и ко мне вернулась большая часть некогда утраченной памяти, — вновь огорошил собеседника очередной неожиданной новостью краском. — Я вспомнил, кто и как меня доставил в Советский Союз из Испании шесть лет назад. Но, главное, я вспомнил, почему меня вообще похитили в тот раз. И, как мне кажется, это имеет непосредственное отношение как раз к структуре Харона.

— Кто? — тут же впился в Александра до невозможности острым взглядом Сталин. — Ну!

— Крыгин Михаил Андреевич, — сдал погибшего морского летчика Геркан, прекрасно зная, что этот след уже точно никуда не приведет. Супругу старого пилота он также уговорил временно переехать из Швейцарии в Австралию. Потому и был так уверен.

— Кто это такой? — нахмурившись, поинтересовался Иосиф Виссарионович, поскольку совершенно не помнил подобного имени.

— Это бывший царский офицер из морской авиации. Служил во времена Империалистической войны на Черноморском флоте. А после иммигрировал в Испанию, — ни разу не облегчил положение своего внимательного слушателя краском. — Какое-то время он был переводчиком и советником у наших летчиков в Испании, когда мы бились там с франкистами. Я же с ним весьма продолжительное время общался в связи с закупкой старых авиационных двигателей во Франции для ремонта поставленных испанцам танков Т-24. Именно он вывозил моторы контрабандным путем, летая на гидроплане. Хотя познакомились мы еще раньше — практически сразу, как я прибыл в Испанию в 1936 году. Впрочем, тогда все с ним были знакомы, — на всякий случай Александр постарался отмазать себя от всяческих совершенно лишних подозрений в свой адрес. — Он в те времена являлся едва ли не единственным грамотным техническим специалистом, что знал, и русский язык, и испанский. Причем не просто язык, а сложные технические термины. Вот мы его и привлекали для организации танковой школы и первоначального обучения местных танкистов. И именно в подвале его дома меня удерживали в Испании, а после именно он перевозил меня в Советский Союз опять же на гидроплане.

— Но почему вас вообще вернули? Зачем? И по какой причине инсценировали вашу гибель? — не смог не засыпать посетителя буквально выскочившими на язык вопросами Сталин. — В этом же не было никакого смысла!

— С вашего позволения, начну отвечать с последнего вопроса, поскольку с ответа на него всё это для меня и началось. — Дождавшись разрешающего кивка со стороны Иосифа Виссарионовича, краском продолжил. — Прибыв во второй раз в Испанию, я, осматривая эвакуированные с поля боя подбитые танки, случайно обнаружил в одном из них золото. Если говорить точнее, мешки с золотыми монетами. Очень много мешков! Штук тридцать, если не больше. Кто-то, судя по всему, попросту решил использовать корпус танка, как этакий передвижной сейф для незаметного перемещения такого сокровища. И когда я вылез наружу, удерживая в руках пару мешков, на меня напали два человека, в одном из которых я с удивлением узнал Крыгина, которого к тому времени считал погибшим, поскольку его самолет прямо на моих глазах разбился в море и затонул!

— Это было в Испании? — внес уточняющий вопрос «благодарный слушатель».

— Нет, товарищ Сталин. Во Франции. Весной 37-го года. После этого мы с моим переводчиком быстро собрали свои вещи и покинули прибрежный ангар, который служил нам ширмой для контрабанды авиационных моторов. И нашу машину тогда, кстати, уже на подъезде к Парижу кто-то обстрелял из автомата. Переводчик тогда был за рулем и погиб сразу, а мне удалось выскочить из кабины и юркнуть в ближайшие заросли, после чего добраться до нашего посольства, — стараясь не переусердствовать в описании выпавших на его долю «невероятных приключений», кратко поведал о своих заграничных похождениях Геркан. О тех самых, что могли быть подтверждены, и документально, и свидетелями из числа посольских служащих. — Как я теперь понимаю, это как раз бойцы Харона могли заметать следы своей деятельности, поскольку одновременно с перевозкой моторов они, скорее всего, тайно вывозили испанское золото во Францию, делая промежуточную посадку в Барселоне, где и грузились этим ценным грузом. — А вот это уже был первый косвенный след к генералу армии Павлову, руководившему в те непростые времена своими войсками как раз из Барселоны. — То-то я вечно недоумевал, отчего в обратную дорогу нам приходилось заправлять гидроплан Крыгина не так уж и много. По идее он ведь должен был добираться к нам с почти пустыми баками. Но, видимо, каждый раз дозаправлялся в Барселоне, где у испанцев также имелась станция обслуживания морской авиации.