На звук пушек (СИ) - Барт Владимир

— Наполеон, хоть Первый, хоть Третий, не может оставаться в Париже в случае войны, — задумчиво проговорил банкир.

— Если только сражения идут на границах Франции, а не за тридевять земель, — уточнил Бёртон.

— А гвардия следует за императором, — продолжил мысль Ротшильд. — Не достает лишь подходящей войны.

— Ну за этим дело не станет.

— Но зачем?

— Зачем? Вы спрашиваете зачем? Пруссия желает объединить Германию, а Франция ей мешает. Французы желают реванша за 1815-й год. А австрийцы реванша за 1866-й. Они желают, чтобы Франция ослабила Пруссию, а австрияки воспользовались плодами чужой победы. Того же желают и русские. Парижский договор стоит у них поперек глотки, и они желают поражения Франции.

— А Британия?

— Британия… Система противовесов в Европе, созданная лордом Палмерстоном, увы, устарела. Куда раньше, чем все этого ожидали. Можно сказать, что эта система некоторое время отражает состояние дел в прошлом и не соответствует настоящему.

— И в чем несоответствие этой системы?

— Две сильнейшие державы, Британия и Франция, не могут быть противниками, как это было ранее. Извечную борьбу за первенство надо оставить в прошлом. Но Франция не станет союзником Британии, пока ее флот может бросить вызов британскому. Хорошо бы уничтожить или затормозить развитие флота Франции. И хорошо бы, выполнить это чужими руками. У Франции останется первоклассная армия, у Британии самый мощный в мире флот. Они дополнят друг друга.

— Однако Британия традиционно союзна Пруссии, у которой не лучшие отношения с Францией.

— Все в мире меняется. И у всего своя роль. Пруссия выполнила одну свою роль, и теперь ее ожидает новое предназначение.

— Все равно не совсем понятно, зачем что-то менять? У Пруссии уже есть первоклассная армия, и практически нет флота! Разве она не идеальный союзник для Британии, которые всегда использовали Германию как свою казарму?

— Скажем так. Старые хищники, Франция и Британия, больше подходят друг другу как партнеры. По меньшей мере, в настоящее время. Они заинтересованы удержать свои колонии и завоеванные рынки сбыта. А Пруссия молодой хищник, которому еще предстоит вырвать свой кусок добычи.

— Но это в будущем приведет Британию к столкновению с Пруссией.

— Зато у Франции появится надежный стратегический союзник. Для этого ей придется всего лишь отказаться от имперских амбиций Наполеона. Мне кажется, что для Франции республика наилучшая форма правления.

— Вы сказали, что русские желают поражения Франции, но мы наблюдаем сближение этих стран. Как раз сейчас император России и император Франции принимают парад французский войск.

— Давайте поговорим об этом позже.

— Значит «старые семьи» приняли решение о развязывании войны между Францией и Пруссией?

Слово было произнесено.

Бёртон поморщился. Он ожидал большей изощренности и дипломатичности в формулировках от короля французских банкиров.

Ни гость Парижа, ни парижский барон-банкир не принадлежали ни к масонам, ни членам какого-то тайного общества или ордена, объединению наследников тайных знаний и тому подобного. Они вообще не состояли ни в каких тайных организациях.

Но люди привыкли навешивать на все ярлыки, в том числе и для опредения роли каждого в обществе. Альфонс де Ротшильд был человек, и не лишен человеческих слабостей. И тоже выдумал для себя якорь-ярлык. «Старые семьи». Так он определил для себя некую общность людей, которые обладали могуществом, превышающим могущество королей и императоров. «Старые семьи» столетиями оставались невидимыми для окружающего мира, но при этом являвшимися частью этого мира. Представителей Семей можно было встретить на светских приемах, заседаниях акционерных обществ, совещаниях министров и конференциях ученных. Они были везде и нигде.

«Старые семьи» это было нечто большее, чем владение землями, влиянием, знаниями или капиталами. Сами же «старые семьи» являлись не конкретными аристократическими или финансовыми родами, а неким понятием. Аморфным и неуловимым. Нельзя бороться с тем, чего нет. Сколько династий прервалось за человеческую историю? Сколько могущественных организаций исчезли под ударами конкурентов или обстоятельств? Монфор с благословения французского короля и папы римского уничтожил социальную систему, сложившуюся в Окситании. Филипп Красивый разгромил орден Тамплиеров. Наполеон III, как и его британские собратья по монаршей профессии, поставил под контроль даже масонов. По меньшей мере, он так думал. Но старые семьи остались и для Луи-Наполеона, и для Вильгельма I, и для всех остальных невидимками. Может быть Папы Римские что-то знали или поджозревали на этот счет. Но они предпочитали не делиться этим знанием с Городом и Миром.

Сами Ротшильды пока не входили в число «старых семей». Но стояли на самом пороге того, чтобы вскоре войти в их число. А пока евреи Ротшильды, англичане Хоупы, немцы Сименсы и многие другие были верными слугами, приказчиками, управляющими, советникам или доверенными лицами (назовите, как хотите) «старых семей». Богачи и промышленники, ученые и политики. Нация и происхождение не имели в этом вопросе никакого значения. Собственно, по зрелому размышлению, и сам Ротшильд, и Джеймс Бёртон, в определенном смысле, сами и олицетворяли «старые семьи», являясь активными проводниками их интересов.

— «Старые семьи», как вы изволили их назвать, не принимали решения о развязывании упомянутой войны. Иногда приходится страны подталкивать к конфликту, иногда остужать их пыл. Но не в этом случае. Эта война предопределена и неминуема. Она может начаться позже или раньше, и завершиться с тем или иным результатом, но она случится, хотим мы этого или нет.

— Вы намекаете, на эти мифические свитки Предтеч?

— Покайтесь ибо приблизилось Царство Небесное, приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези ему[2].

— Вы пропустили о «гласе вопиющего в пустыне». И, кстати, раз уж заговорили о Святом писании, как отразятся перемены в Париже, о которых вы намекали, на Риме? — поинтересовался Ротшильд.

— Папе следует избавиться от светской власти, сосредоточившись на духовном. И некоторый урок смирения пойдет Святому престолу на пользу.

— Несчастью предшествует гордыня, а падению — высокомерие, — процитировал Ротшильд.

— Лучше жить в смирении с бедняками, чем с гордецами делить награбленное, — подхватил Бёртон.

— Богатство грешника, сберегается для праведника!

Оба знатока Писания улыбнулись друг другу, признавая ничью.

— Но вы не ответили на вопрос о Предтечах, — напомнил Ротшильд. — Вы действительно верите в легенду о них? Верите в них?

— А вы помните легенду о возникновении богатства Ротшильдов?

— О миллионах, которые князь Гессенский оставил на хранение Майеру Ротшильду, и которые тот вернул в целости и сохранности, хотя все были уверенны, что эти богатства конфискованы?

— Именно. Вы не задумывались о том, как это получилось, что французы ни с того, ни с сего преисполнились уверенности, что конфисковали состояние беглого курфюрста, а Майер ухитрился спрятать золотых и серебряных талеров на миллионы. Это ведь не бриллиант. Это тонны драгоценных металлов.

— Вы хотите сказать, что им помогли?

— Совершенно верно. Им помогли люди, которые ранее порекомендовали Майера Гессенскому князю. И которые, кстати, всегда поддерживали ваш дом, как и дом Оппенгеймеров. И подарили некоему Ицхаку герб. Вы не напомните, как выглядит ваш герб?

— Пять стрел на красном щите.

— И рука, которые держит эти пять стрел. Она может поддержать в трудный час. Как поддержала в свое время Натана Ротшильда. Или вы думаете, что Натан играл в дни Ватерлоо наобум? Рискнув всем состоянием.

— Вы хотите сказать, что он был знаком со Свитком Предтеч?

— Его ознакомили только с некоторыми деталями, по которым он вел свою игру. Для этого доверенному человеку Натана достаточно было выпустить голубей, с сообщением, что Блюхер оторвался от французов. И Натан узнал о победе Веллингтона до того, как французская гвардия стала пятиться под ударами союзников.