Братик (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Боровой решил подыграть воеводе, потянулся к своему коню, потом к пешке, чтобы поставить на d4 слона атаковать якобы чёрного, если он полезет. Но потом одумался как бы и вывел вперёд слона. Сс4.

Шуйский мата не увидел, сходил ожидаемо, выведя вперёд своего слон Сf8-c5.

Всё ловушка сработала Юрий толкнул Ивана под руку акцентируя внимание и указал на ферзя, а потом забрал пешку. Ф:f7×.

— Мат.

Видимо не совсем правильно новое слово братик произнёс, так как Иван обнимать его не бросился.

Целую минуту и Шуйский и брат смотрели на доску, а потом Иван подпрыгнул, выхватил с лавки братика и обняв стал кружить с ним по комнате, перебаламутив сонное боярское царство. Пятеро бояр сидело по лавкам вдоль стен в шубах и вшей выпаривало.

Добрый день, уважаемые читатели. Кому нравится книга, нажимайте на сердечко. Это поддержит автора. А книге позволит выйти в горячие новинки.

Глава 4

Событие десятое

Во всем нужна сноровка, Закалка, тренировка. Умейте выжидать, Умейте нападать. Песенка эта про боксёров крутилась в голове Артемия Васильича, когда он пытался в своей опочивальне отжаться от пола.

Сегодня, да буквально с десяток минут назад, он убедился в том, что слухам верить нужно. Он, конечно, не раз и даже не десять раз и сам читал, и с историками другими разговаривал, и даже спорил о том, каковы обязанности постельничего. Нет, не в общем, а в частностях. Понятно, что постельничий — это не тот, кто простыни государю, или пока Великому князю, стелет — это начальник службы телохранителей. Так вот среди многих историков бытовало мнение, что само слово возникло от того, что эти постельничие так называются потому, что ночью охраняют сюзерена, лёжа с ним в одной постели. Огромная такая кровать. Там в центре дрыхнет Великий князь, а по краям четверо, по двое с каждой стороны, лежат в одежде и при оружии помощники этих самых постельничих — спальники, а то и сам постельничий среди них.

Артемий Васильевич версию слышал, но не верил. И вот только что убедился, что это правда. Сейчас проводил он Ивана до его опочивальни, а там огромный траходром и четверо воинов — спальников при этом двое в кольчугах. Ну, как они переодевали Ивана, он видел, а вот легли они с ним на одну кровать или устроились на коврике рядом, точно сказать не мог. Но кровать была шириной точно больше трёх метров. Все четыре даже.

Как узнает вскоре Боровой постельничим сейчас у Ивана Матвей Федорович Монастырев-Бурухин. Дядька такой с седой бородой огромной, до пупа достающей, со шрамом сабельным на лице. Кондиций не выдающихся, с самого Ивана ростом, то есть где-то метр семьдесят, и в плечах не Евпатий Коловратий. Обычный дядька лет пятидесяти. И точно не родственник. Даже не Рюрикович. Видимо один из свиты Шуйских, пригревшихся сейчас возле трона.

Так про песенку.

На следующий день история с заутреней повторилась. Юрий от духоты и вони окружающих опять сомлел, и опять был монахами отнесён к себе. По дороге, неудобно упокоившись на костистом плече монаха, он решил, что хватит и дал себе зарок заняться физическим здоровьем своего тела.

Решил по пять раз в день по пять раз отжиматься. Потом семь отжиманий через неделю, десять, пятнадцать и так далее до пяти сотен. Кроме отжиманий ещё и приседать решил, так же, по нарастающей. Хотелось бы ещё и турник иметь, но чего нет в его опочивальне того нет. А вот пресс можно так же лёжа покачать. Гантели бы ещё… И велотренажёр.

Первая же проба пера оказалась ужасной. Тело Юрия смогло отжаться всего три раза. К тому же амплитуда так себе. Пришлось чуть план скорректировать. Не с пяти раз начать, а с трёх.

С приседаниями получилось не лучше. В планах у Борового было с десяти штук начать. Но на седьмом ноги задрожали и поднимать тельце тщедушное отказались. Пришлось уменьшить план и начать с пяти приседаний. Только пресс не подвёл. Планировал пять раз сесть из положения лежа, сел. Планировал ноги за голову забросить тоже пять раз, и это смог сделать.

А на следующий день Юрий Васильевич одержал важную победу. Грохнувшись в обморок на второй заутреней, Боровой решил этим фактом воспользоваться. Провести половину жизни в храмах поклоны отбивая совсем ему не улыбалось. Нужно было как-то избавиться от общего сбора в Архангельском или похожим на него Успенском соборе, том самый, что воздвиг архитектор Аристотель Фиораванти. Потому на третий день княжич ещё раньше якобы в обморок грохнулся и дольше не приходил в себя, пока к нему не привели докторуса. Хрен его знает какой национальности, всё одно не слышал Артемий Васильевич ни черта. Но был доктор европеец — это точно. Костюм явно не русский.

На четвёртый день опять в Архангельском соборе Юрий снова притворился, что сомлел. И это не тяжело было сделать, ноги сами подкашивались. Ничего ведь не изменилось — духота, вонь от стоящий рядом бояр и прочих дворян. Отнёс его всё тот же монах здоровяк, хотя может и не монах. И инок может быть в рясе, и подъячий даже, может и из белого духовенство кто. Сразу после заутреней к нему примчался Иван и видимо что-то зло выговорил обоим монах, пусть монахи будут для краткости. Те видно было, что не особо послушались Великого князя, стояли прекословили. Иван убежал. Потом они в шахматы играли и Грозный опять учил младшего братика говорить. Видимо успехи были, так как частенько тот хлопал Юрия по плечу и обниматься лез.

А вот на вечернюю молитву, когда опять стали Юрия собирать, то Иван Васильевич пришёл с палкой и избил обоих монахов и старого и молодого, причём до крови и членовредительства. Старому лоб рассек палкой, а здоровенькому молодому переломал пальцы или палец на руке, которой тот от Великого князя посмел защищаться. Монахи убежали, Иван пошёл сам молиться, а вечером с ним пришёл снова доктор и митрополит Макарий. Кричали друг на друга, Иван заехал доктору в солнечное сплетение и тот свалился на пол. Потом злые друг на друга и сто процентов на Юрия Васильевича все ушли. Но утром монахи уже были другие и с ними доктор. Они одели Юрия и никуда не повели. Точнее повели в комнату с кучей икон внутри хором, и один из монахов там для Борового отдельное богослужение провёл. Доктор стоял рядом и время от времени у княжича пульс щупал.

Закончилось это быстро. Можно в актив записать.

Событие одиннадцатое

Дни были одинаковые. Или он их сделал одинаковыми? Претворившись немощным? Должно быть докторус запретил его из… А чёрт его знает, как это место называется? Из Кремля? Так это слишком большое понятие. Теремного дворца ещё нет. Его построят для первого царя из династии Романовых — Михаила. В шахматы он играл с Иваном и другими боярами в Царицыной палате, а иногда в Грановитой. А жил? Княжеский дворец представлял собой не единое большое здание, а несколько отдельных построек. Такой комплекс, насколько помнил Артемий Васильевич, называли хоромами. Дома стояли группами, а соединялись — переходами и холодными сенями — тамбурами. По устройству хоромы напоминали усадьбу богатого помещика с кучей теремов. Почти каждый член семьи великого князя, а затем царя имел свой отдельный особняк. Вот и у Юрия был свой невдалеке от Царициной палаты. В тех хоромах, где обитал Иван была своя молельня, а в его, ну пусть тоже хоромах, этого не было. Кроме спальни был кабинет, мыльня и гридница, наверное. Это такое большое и пустое помещение, где вдоль стен стояло несколько лавок и сундуков. Потолки во всех покоях или комнатах были сводчатые и расписаны. Краски потускнели от времени и кое-где из-за влажности отслаивались. Во всех комнатах, кроме спальни, где была огромная печь, было прохладно и сыро. Это всё на втором этаже, который был переходами со спусками и подъёмами соединён с хоромами Ивана, Анны Глинской и Ивана Шуйского. Остальные Шуйские и Глинские с Воронцовыми и прочили боярами жили отдельно. При этом хоромы Шуйских были не меньше царских, но были в отличие от них деревянные. Настоящие сказочные терема.