Шарлатан (СИ) - Номен Квинтус

Новые карты Европы и мира были опубликованы не где-нибудь, а в школьном учебнике географии — и в Восточной Европе изменения для меня оказались очень заметными. Греция «слегка похудела», а вот Болгария немного расширилась, сохранив за собой Средиземноморское побережье, на месте Чехословакии теперь были две независимых страны, а Польша совсем уже ужалась: мало что Сталин не передал ей Белостокский район, так еще от Германии ни клочка земли не прибавил, а наоборот, «Данцигский коридор» в Германию передал — и советско-германская граница проходила по Висле, а в Белоруссии появился еще один район, Сувалковский. Это потому, что даже после завершения войны поляки из Армии Крайовой продолжали потихоньку с советской армией воевать — а товарищу Сталину такая активность со стороны «польского правительства в изгнании» ну уж очень сильно не понравилась. Товарищу Завадскому это тоже очень сильно не нравилось, но он принял от Сталина руководство той страной, какую товарищ Сталин посчитал нужным ему передать.

Но в СССР не только внешние границы поменялись, внутри тоже случился небольшой передел. Мемель был включен в новую область РСФСР и (не повезло товарищу Калинину) именно его и переименовали в Калининград. А вот Кенигсберг получил название «Ватутинск», так как именно маршала Ватутина и «назначили» маршалом Победы: все же под его руководством войска взяли Германию практически целиком и именно он подписывал от Советского Союза акт о капитуляции. Слегка подсократилась в размерах Латвия, а в РСФСР появилась Двинская область. А Эстонской советской социалистической республики на карте больше не осталось: теперь на территории бывшей Эстонии осталась немного расширенная Ревельская национальная область (это для тех эстонцев, которые честно воевали на стороне Советского Союза), а большая часть бывшей республики преобразовалась в три области уже России. Заслуженно преобразовались, по праву победителя: если больше десяти процентов населения воевали за фашистов (даже в гитлеровской Германии против нас воевало в процентном отношении народу меньше), то получили эстонцы точно по заслугам. Латыши тоже свое заслужили, так что, с моей точки зрения, все было сделано правильно. То есть хорошо бы и Латвия в статусе понизить до автономии, но руководству страны виднее…

С румынами тоже весело вышло: все исконно-болгарские территории снова были включены в состав Болгарии, но на очень интересных условиях: в Добрудже, которая официально входила в юрисдикцию Болгарии, временно (на двадцать лет) действовало советское уголовное законодательство, а местные жители в процессе призыва в армию имели право выбирать, идти им служить в болгарскую армию или в советскую. Что тоже было в принципе довольно разумным: там почти четверть населения была все же русскоговорящей. Точнее, с русскими корнями, и болгарский язык они (как, скажем, другая половина населения, состоящая из болгар) не знали совсем.

В общем, географию мне пришлось учить заново, да и вообще всем ее пришлось переучивать. И не только мировую географию или географию СССР, даже в родном Павловском районе произошли серьезные изменения. Не территориальные, но вот с транспортом в районе все изменилось очень сильно, и особенно сильно начали меняться в районе дороги. Не железные, обычные: в СССР в больших количествах пошли германские грузовики, а для них и дороги требовалось нормальные все же обустроить — и теперь почти каждый проселок быстрыми темпами превращался в шоссе. А решением правительства завод автотракторного инструмента с этим инструментом начал быстренько завязывать и приступил к производству на германских шасси небольших автобусов. Эти шасси от «Опель-Блица» под автобусы годились куда как лучше, чем горьковские от полуторок, и их немцы могли поставлять очень много — а автобусов в стране точно не хватало. А раз уж на заводе (во времена еще инструментального производства) наловчились из разбитых машин делать вполне себе пассажирские локомотивчики для узкоколеек, то и с автобусами заводчане должны были справиться…

Должны были и уже справлялись. Даже успели до октября два автобуса сделать, и они теперь ходили на линии из Ворсмы в Горький и из Павлова в Арзамас. На другие маршруты их старались пока не ставить, так как не было ни малейшей уверенности в том, что эти автобусы внезапно не сломаются. Настолько уверенности не было, что на автобусах даже армейские рации поставили, чтобы при необходимости подмогу вызвать — но пока вроде все с ними нормально было. И приехавшие в Павлово инженеры-автомобилисты уже прикидывали, как бы наладить производство металлических кузовов из «местного материала» — но пока они прикидывали, были остановлены и две печи в Ворсме. Ну уж больно дорогим металл в маленьких печах оказывался, а кислородные машины, на них установленные, можно было и в более интересных проектах задействовать.

Можно стало их задействовать потому, что в Павлово «внезапно» появилась довольно мощная ГРЭС, то есть «государственная районная электростанция». Оборудование на ней, правда, было «не совсем новым», туда привезли полученные в качестве репараций из Венгрии две установки по шесть мегаватт, а местные умельцы (с Ворсменского котельного) венгерские (а на самом деле австрийские) котлы слегка так доработали и теперь электростанции прекрасно заработали на торфе. Но это тоже «временно»: еще в Павлово выстроили на самом деле здоровенный «биогазовый» завод и уже следующей весной электростанцию эту собирались переводить на газ: не забыли местные власти о расчетах товарища Смирнова по поводу «большей энергетической эффективности» вырабатываемого микробами из торфа газа. А «новую» электростанцию в Ворсме изначально собирались на газу запускать (туда прибыла новенькая, уже австрийская электростанция с одним девятимегаваттным генератором и под нее сразу же и новый «биогазховый» завод строить начали — и всем хотелось, чтобы эта станция работала именно максимально эффективно.

А чтобы эту «эффективность» на полную катушку использовать, снятые с Ворменского металлургического газоразделительые установки поставили для очистки получаемого в реакторах метана. Причем сразу же их и обкатали, на «старом» Ворсменском же газовом заводике — и у меня по этому поводу возникли определенные интересные мысли, вот только мысль о том, как остальные мысли реализовать, у меня так и не родилась пока. Пока не родилась, но я эту мысль постоянно думал. А еще довольно часто думал, а уж не ляпнул ли я во время разговора с товарищем Сталиным лишнего. То есть в целом я был абсолютно уверен в том, что сказанное мною лишним для страны точнее не будет, но вот как мои слова воспримут теперь «руководящие товарищи», у меня понимания не было. Впрочем, парочку кузявых отмазок я уже придумал, а вот уровень их кузявости покажет время. Или не покажет: я все же не был уверен, что на мои слова товарищ Сталин хотя бы минимальное внимание обратит…

Директор генераторного завода с интересом выслушал пришедшего к нему с очередной идеей Вовку-шарлатана. Фантазия у мальчишки действительно была уж очень необузданной, но ведь пока что практически все, что он предлагал, оказывалось очень для страны полезным. Ну и для Ворсмы, и для всего района тоже — так что прерывать мальчишку он точно не собирался. А когда мальчик закончил, он решил уточнить:

— А ты уверен, что мотор с алюминиевыми обмотками не развалится?

— Я-то уверен, да и вы тоже, потратив пять минут на расчеты, уверены будете. Там же нагрузка на мотор будет минимальной, он же только простенькую турбину вертеть будет — а пылесос в народном хозяйстве советских граждан много пользы принесет. А раз уж немцы нам этого алюминиевого провода по репарациям поставляют дофига, то если из этого дофига взять для повышения благосостояния маленькую фигнюшечку, то никто ничего и не заметит. Ну, кроме облагосостояеных граждан.

— Ну ладно, провод для мотора мы, допустим, раздобыть сможем, тем более что его и на самом деле не так уж и много потребуется. Но вот с прочим могут возникнуть проблемы уже более серьезные. Ты хорошо представляешь, как устроен мотор этот?