Низвергатели легенд - Мартьянов Андрей Леонидович

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79

…Простецы с улиц Мессины приветствовали Элеонору радостными криками – она до сих пор оставалась для сицилийцев великой аквитанской герцогиней и матерью доброй королевы-вдовы Иоанны. Увильнув от пики наваррского рыцаря, к королеве подбежал нищий, отвлекая Элеонору от воспоминаний о прошлом, она стащила со среднего пальца массивный перстень и бросила его попрошайке. Пусть знают, что Элеонора Пуату щедра.

Стража у северных ворот Мессины, носивших имя святой Терезии, расступилась – они увидели аквитанское знамя и восседавшую на меланхоличном сером мерине полноватую розовощекую особу с золотым обручем поверх вуали. Кем бы ни был европеец – англичанином, сицилийцем, кастильцем, венгром или германцем – у всякого из них невысокая добродушная бабушка вызывала искреннее уважение, ибо Элеонора Пуату уже пятьдесят два года, считая с 1137, находилась на вершине власти материка.

Лагерь английского воинства показался почти сразу. Скопище палаток, роскошных герцогских шатров, навесов. Десятки костров, солдаты рубят деревья в ближайшем сосновом лесу, поблескивает оружие, слышны отнюдь не куртуазные возгласы… Элеонора не морщилась от доносившихся кабацких выражений. В эпоху молодости и Второго Крестового похода, когда она вместе с Людовиком Капетингом преодолела весь путь от блистательного Парижа до выжженной солнцем Палестины, приходилось слышать и более изощренные речения. При нужде (не исключено, что таковая наступит весьма скоро) Элеонора могла загнуть и словечко и почище.

– К королю! – кортеж остановился возле белоснежного шелкового шатра Ричарда. Королева-мать заметила, что рядом стоят несколько оседланных вспотевших лошадей, следовательно, Львиное Сердце куда-то уезжал.

– Его величество занят, – робко попытался остановить надвигающуюся бурю один из пажей Ричарда, но Элеонора уже успела спуститься на землю из седла. – Король приказал мне никого не впускать, мне жаль, ваше величество…

– Прочь с дороги, щенок, – рявкнула королева-мать, распаляя себя перед грядущей битвой. Пажа просто сдуло. Будь на его месте Саладин, летел бы до самого Багдада.

– Распорядитесь, чтобы дам моей свиты и рыцарей королевства Наварры устроили, – куда-то вслед молодому дворянину приказала Элеонора и отодвинула полог шатра, над которым развевалось знамя святого Георгия.

Так и есть. Вся компания в сборе. Ричард, Бертран де Борн, герцог Йорк, барон Жоффруа де Лузиньян – старший брат неудачника Гвидо, граф Анжуйский, еще трое или четверо напыщенных личностей по уши в гербах и бархате.

– Всем – вон! – яростно, но очень тихо бросила Элеонора Пуату. – Шевалье де Борн, к вам это тоже относится. Быстро!

– Матушка! – вскочил Ричард.

– Вы слышали приказ королевы? – она произнесла эти слова таким тоном, что даже племяннику, герцогу Йоркскому, стало понятно – если станешь противоречить, слетит голова и никакой Ричард не поможет. Бертран де Борн предусмотрительно исчез первым. Через несколько мгновений в королевской палатке остались только любящая мать и почтительный сын.

– Ну? – набычился Ричард. – Бунт в Англии? Меня лишили короны?

– Я была бы счастлива, случись так, – стремительно начала атаку Элеонора. – Что вы себе позволяете, мессир сын мой?

– Я только проводил военный совет с моими друзьями, – будто оправдываясь, сказал король и тотчас понял, что налицо поражение: неверный тон избран с самого начала. Как только мать может столь быстро победить в словесном поединке?

– Где ваша сестра, сир? – Элеонора шагала вперед, оттесняя Львиное Сердце к середине шатра. – Где Иоанна, моя старшая дочь? Во что вы втянули несчастную вдову?

Ричард наконец сумел взять себя в руки и ответил с наивозможным достоинством:

– Ее величество королева Сицилийская отдыхает в предоставленном мною шатре. Иоанна крайне огорчена вероломством Танкреда, пожелавшего отобрать у нее наследство, принадлежащее английской короне, а, стало быть, и королю.

– Прошло тридцать лет с тех пор, как вы, мессир сын мой, произнесли первое слово! – воздела руки к небесам Элеонора. – И наконец научились обращать эти слова в доступную обычным смертным речь! Я не верю, что подобные мысли возникли именно в вашей голове! Кто подсказал? Отвечайте же!

Королева-мать сделала еще шаг вперед, а Ричард, который был выше Элеоноры почти на две головы, на шаг отступил.

– Законы. Законы Сицилии и Англии! – напряженно ответил король. – Достояние двух супругов принадлежит только супругам и никому более…

– Ах, во-от оно что! – внезапно успокоилась Элеонора и присела на стульчик без спинки возле раскладного стола. Ее тихий и насмешливый голос являл опасность куда более грозную. Когда королева мать несдержанно кричит, это не так страшно. – Смею заметить, сир, вам для начала следовало бы как следует научиться читать. Чтобы потом ссылаться на законы…

Королева-мать неожиданно мило улыбнулась (Ричарда передернуло, ибо за много лет он отлично изучил все хищные жесты возлюбленной матушки) и извлекла из рукава сюрко закрытую крышкой блестящую медную трубку, предназначенную для хранения свитков.

– Отвлечемся ненадолго, – Элеонора щелкнула металлическим замочком и, вскрыв цилиндр, вынула пергамент самого внушительного облика. Желтоватый тонкий лист из лучшей телячьей кожи. – Знаете, что это? Ричард, я к вам обращаюсь!

– Что? – хмуро переспросил Львиное Сердце.

– Сегодня днем, пока вы изволили преламывать копья на турнире, я побывала у святейшего Папы Климента и просила его о милости… Это – булла о назначении вашего сводного брата Годфри де Клиффорда, ныне канцлера Англии и архиепископа Кентербери, кардиналом всех королевств Англии, Ирландии и Шотландии. Годфри теперь входит в конклав, способный избрать следующего Папу. Вы меня понимаете?

Ричард понял. Если Годфри стал кардиналом (а потомок Прекрасной Розамунды, пусть и бастард, все-таки входил в королевскую семью и являлся ставленником матери), то, значит, после смерти Папы Климента у него появляется неплохая возможность занять апостольский престол. У Элеоноры недурственные связи в ватиканской курии и ее друзья могут весьма повлиять на решение собрания кардиналов, выбирающих нового Папу. Королева-мать нанесла новый удар. Климент III – глубокий старик, и может весьма скоро скончаться. Если Папой вдруг станет Годфри – Элеонора Пуату победит окончательно, раз и навсегда. Клиффорд будет прислушиваться к ее мнению, а не к словам королей.

– Итак, мессир сын мой, вы откажетесь от притязаний на приданое вашей сестры? – проворковала Элеонора. – Или будете настаивать? Закон на вашей стороне, а если вы сумели уговорить Иоанну, то, значит, заполучили главнейшего свидетеля по тяжбе. Оставьте эти мысли. К закату я подарю вам, сир, сто пятьдесят тысяч фунтов золотом. Наличными монетами, которые перейдут в вашу собственность и казну.

Ричард верил и не верил. С одной стороны, угроза Элеоноры вполне осязаема: Годфри по велению Папы стал кардиналом, а это значит, что получил еще большую власть над Англией. Преемник Уильяма де Лоншана пляшет под дудку королевы-матери. Вывод один – ситуацией владеет Элеонора.

Но Ричард Львиное Сердце прославился в веках именно своим упрямством. Он плохо понимал, что такое интрига, политика или государственный разум. А потому король Англии нехотя, но твердо ответил Элеоноре:

– Права моей сестры ущемлены Танкредом. И я добьюсь своего. Матушка, не вынуждайте меня – коронованного монарха, держащего скипетр, печать и корону! – обижаться на вас. Танкред Сицилийский так или иначе возвратит моей сестре приданое. Это последнее слово.

Элеонора Пуату посмотрела на сына и враждебно, и любяще одновременно. Королева-мать знала: так или иначе она добьется победы. Переупрямить Ричарда силой сегодня не получилось и вряд ли получится. Тогда придется использовать недоступную молодому венценосцу хитрость политика…

Глава двенадцатая

Тамплиеры всегда при месте…

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79