Оружейникъ - Кулаков Алексей Иванович

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82

Больше всего супругу обижал один-единственный факт: после того как ее муженек узнал про тройное убийство, ему вдруг как-то резко стало не до переживаний своей драгоценной половинки. Поначалу он все выспрашивал, как их убили, и выпытывал у нее всякие несущественные подробности. Узнав же, что двоих из них просто забили насмерть, а третьего жутко изрезали ножом, – вообще замолчал. Так и уехал в растерянно-задумчивом состоянии, не в силах для себя решить – правильно ли будет злорадствовать и по этому поводу? Ведь как добрый христианин он должен был бы понять и простить своих обидчиков. Даже если они очень сильно пинали его ногами и за малым не убили. Или все же нет?

Когда Александр уезжал из Санкт-Петербурга, погода там замерла в шатком равновесии между мелким грибным дождичком и ясным солнечным небом. Но стоило выехать за пределы города Петра, все тут же переменилась – от легкого ненастья к полноценному затяжному ливню, и, как оказалось, тот же ливень гостил и в Сестрорецке, причем дополненный резким и очень своенравным ветром. Выйдя из сухого и теплого вагона на мокрый перрон, он тут же угодил в обширную лужу, а его одежда стала стремительно набирать в себя влагу – причем со всех сторон одновременно, ибо ветер бросал упругие нитки дождя так, как только ему заблагорассудится, начисто игнорируя хлипкую защиту зонта. Кожаное сиденье в пролетке тоже было не совсем сухим, поэтому к своему коттеджу фабрикант подъехал озябшим и в непонятном даже самому себе настроении. Все, что он планировал сделать и обсудить, было успешно выполнено, и можно было бы и радоваться, но серое небо и непрекращающийся поток (практически потоп) воды нагоняли странную тоску и сильное желание сесть перед камином и ничего не делать. Вернее – бездумно любоваться извечным танцем языков пламени и багровым переливом угольков.

– С возвращением, Александр Яковлевич!

– Благодарствую на добром слове, Глафира Несторовна.

Оценив хмурое выражение лица своего работодателя и падающие с его шляпы и одежды капельки воды, домоправительница погнала горничных готовить для хозяина сауну (правда, сама она ее обзывала на привычный лад). Подождав, пока тот переоденется в сухое, она неслышно подкатила к расположившемуся у камина фабриканту небольшой сервировочный столик и низким грудным голосом доложилась:

– Александр Яковлевич, баня скоро будет готова, а пока вот, извольте горяченького.

Согревающее было представлено графинчиком холодной водки с долькой лимончика и горкой зернистой черной икры на вазочке – в качестве закуски, бокалом подогретого и очень ароматного вина с медом и пряностями и большой кружкой чая, исходящей невесомым паром, – как говорится, в ассортименте. Проигнорировав первое и последнее, фабрикант с удовольствием принялся за вино, не забыв поблагодарить за проявленную заботу. А через полчаса он уже с наслаждением вдыхал горячий запах липы, попутно растекаясь по лавке рядом с небольшой каменкой и старательно покрываясь положенной в таких случаях испариной. Сухой и ароматный жар накатывал волнами тепла и вымывал из тела накопившуюся усталость и холод, вот только легкий зуд под повязкой не давал полностью впасть в нирвану. А еще воспоминания…

На полшага назад, почти незаметный поворот корпусом, и небольшая, но смертельно опасная полоска стали в очередной раз пролетает мимо. Еще одно скользящее движение, небрежно-легкий с виду взмах руки – и золингеновский клинок с потрясающей легкостью распахал Семинаристу правое запястье, на последних миллиметрах движения дотянувшись еще и до кости. Ни вскрика, ни стона, только тихое звяканье упавшего ножа и короткий полувсхлип-полурык от очередной боли. Пальцы целой руки скребнули по камню пола, подбирая с него обещанную возможность на… В то, что он уйдет отсюда живым, Сема Семинарист не верил с самого начала, но до последнего надеялся прихватить за собой на тот свет этого гладко выбритого и аккуратно причесанного хлыща из господ.

– Ну? Отдохнул? Вот и славно.

Чистый, словно и не он только что располосовал своей «кукле» всю грудь, предплечья и половину лба, аристократ коротко шевельнул кистью, меняя хват на более удобный, и приглашающе повел рукой, не прекращая при этом приветливо улыбаться. В качестве ответа его противник харкнул ему в лицо и в очередной раз попытался насадить на нож – уже без оглядки на собственную защиту и новые рывки боли, лишь бы достать, дотянуться и стереть наконец с ненавистного лица эту улыбочку!!! Взмах, другой, третий… И странное онемение в груди, отдающее в правую руку. Противник застыл на месте и уже не уклоняется, спокойно перехватив руку с ножом и позволяя остальному телу медленно оседать себе под ноги. Последняя вспышка сил, последний рывок – и усмешка, навеки застывшая на губах Семинариста, стала свидетельством того, что он все же дотянулся!

Разомлевший на жесткой лавочке мужчина открыл глаза и несколько мгновений непонимающе таращился на промокшую насквозь простыню. Потряс головой и окончательно пришел в себя, тут же услышав непонятное шуршание и легкие шаги за дверью.

– Александр Яковлевич?

В дверку легонько поскреблись, но князь и так уже понял – в сауне он подзадержался. Жар уже был не тот, да и на виски давило порядочно – вдобавок кожа горела, как на пожаре. Не обращая внимания на доброжелательницу в юбке, он без особого изящества плюхнулся в небольшой бассейн и довольно зафыркал, только после этого обратив внимание на нездоровый багровый румянец, заливший щечки, ушки и даже шею горничной Дарьи. Провожая взглядом ее быстрое отступление (практически паническое бегство) за пределы комнаты отдыха, Александр как-то отстраненно вспомнил, что, когда хромал мимо нее, был слегка не одет. Даже повязка – и то не тянула на гордое звание набедренной, так как прикрывала только правую ногу – причем очень малую ее часть.

«Можно подумать, она у меня что-то новое могла увидеть! Эх, на ее бы место Наталью, вот та бы не растерялась. Черт, накаркал».

Любопытствующая мордашка второй горничной осторожно огляделась по сторонам и, с некоторым разочарованием не обнаружив ничего непристойного, тут же дополнилась остальными фигуристыми подробностями. Не подходя слишком близко к высокому бортику бассейна и целомудренно отводя в сторону глаза, красавица-горняшка очень сексапильным голосом поинтересовалась, чем она может услужить хозяину – может быть, принести чего? Или? Получив указание сию же минуту метнуться за холодным пивом и всем к нему полагающимся, понятливо кивнула, белозубо улыбнулась и исчезла.

– Не помешаю, командир?

Вместо горничной пиво доставил главный (и пока единственный) инспектор условий труда. А также хозяин неплохой недвижимости в Первопрестольной (только он пока был не совсем в курсе), будущий пайщик заводов в Москве и Кыштыме (а вот это знал) и крупный специалист-«ходок» по женской части (пять или шесть работниц швейного цеха могли подтвердить этот факт лично). Вдобавок потомственный уральский казак, ну и просто очень хороший человек Григорий Долгин.

– Чего это Наталья так расцвела? А Дарья прямо дикой кошкой шипит. Поди, расстроилась, что ты не ее выбрал?

– Я же тебе говорил, что спать с ними не буду. Чего опять начал?

Григорий понимающе усмехнулся и напомнил:

– Так ведь не зарекался же, а наоборот – сказал, что подумаешь. Я уж было и решил. А если не спал, тогда с чего это Наталья такая довольная?

– Вот у нее и спроси.

– Значит, ничего не было?

Александр понял, что так просто приятель не отвяжется, и признался, положа руку на кусочек острого соленого сыра:

– Поцеловал разок – не удержался.

– И что?!!

– И ничего. На меня потом Глафира дня два смотрела этак понимающе-снисходительно, когда думала, что я это не вижу. А если бы я ее в постель уложил? На следующий же день вся фабрика обсуждала бы последние новости из хозяйского коттеджа – у моей горничной что на уме, то и на лице. Что, скажешь, не так?

– Ну, может, и так. Только это еще не повод, чтобы отказывать себе в маленьких радостях жизни. Гм, ладно, тебе виднее.

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82