Октябрь, который ноябрь (СИ) - Валин Юрий Павлович

На появление больного Колька-шофер и глазом не моргнул.

- Куда?

- Да в Зимний сначала кати, - л-врач спихнул с подножки адъютанта. - Вы, вашблогородь, во дворце догоните. Больному полотенгце, зубную щетгу, полис медстрахования взять надобно. В нашей гклинике с этим строго.

"Лорин" рванул по мостовой, следом бежали офицеры и парламентарии, что-то кричали.

- А ты откуда про карту медстраховки знаешь? - туповато поинтересовалась Катрин, вновь выведенная из равновесия бешеным аллюром хромоного-скачущих событий.

- Что ж я, вообще туповатое? - оскорбился л-доктор. - В научных целях проходил диспансеризацию и общее обследование. Вообще-то, меня больше УЗИ интересовало, но все равно в регистратуре всякими формальностями замучили. Бюрократы! Попозже расскажу. Вы, сестра, велите кучеру остановиться.

Катрин сообразила, что Колька видит незнакомого пожилого врача, что не совсем удобно.

Остановились, врач, ворча, отправился во тьму.

- Николай, у тебя вода есть? - спросила Катрин, с тревогой глядя на бледное лицо Керенского - тот лежал, откинувшись на спинку автомобильного дивана и в сознание приходить не спешил.

- А как же, - юный водитель пошарил под сиденьем и извлек чудовищного вида жестяную флягу. - Катерина Олеговна, а этот гражданин на кого-то похож. Особенно прической.

- Все мы на кого-то похожи, - пробормотала шпионкой, пытаясь аккуратно плеснуть водой в лицо обеспамятевшей жертве жестоких иллюзий.

Получилось неаккуратно, да еще самой флягой по лбу заехала, но, в общем, помогло.

Александр Федорович зафыркал, слегка захлебнувшись, открыл глаза. Катрин принялась вытирать его лицо косынкой.

- Вы? - без особого удивления уточнил Керенский.

- Я, - призналась шпионка.

- А Ульянов?

- Успокойтесь, нет здесь никакого Ульянова.

- Верно, самого Ульянова мне возить еще не довелось, - с сожалением подтвердил с переднего сидения честный Колька.

- А Романова? - осторожно уточнил министр-председатель.

- Еще чего не хватало?! - возмутился водитель. - Я этих самодержцев вообще презираю.

Слегка успокоившийся Александр Федорович уклонился от рук фальшивой медсестры, достал носовой платок, принялся приводить себя в порядок самостоятельно и поинтересовался:

- Что, собственно, случилось?

- Вы потеряли сознание, прибежал доктор, повезли вас в больницу. Вы совершенно изнурены, вам бы действительно отдохнуть.

- Я не могу позволить себе отдыха! - привычный пафос начал просыпаться в мужественном лидере Временного правительства.

- Вы же почти в отпуске. По состоянию здоровья, - удивились из темноты - к автомобилю подходила товарищ Островитянская. - Так с трибуны и заявили.

- Я подал в отставку?! - ужаснулся Керенский и попытался вскочить.

- Не подали, - Катрин удержала пострадавшего. - Подошли к этому моменту и в обморок ударились.

- Я не уходил и не уйду!

- Это верно. Капитан должен погибнуть на капитанском мостике, - Лоуд забралась в машину. - Пусть корабль идет на рифы, пусть команда жидко обгадилась и бунтует, никакого послабления! Честь! Геройская гибель и прощальная закатная речь героя. В синематографе такое очень любят.

- Вы вообще кто? - заподозрил неладное Керенский.

- Представитель переговорного штаба ВРК, зав Общего орготдела товарищ Островитянская, - оборотень с достоинством развернула мандат.

- Я заложник? - надменно осведомился министр-председатель.

- Вы?! - поразилась Островитянская. - А на кой чертт нам такое счастье... Прошу прощения, я в смысле, не нужны нам заложники. Ситуация и так полностью в наших руках. Зимний пока не берем исключительно во избежание случайных жертв и утери предметов большой художественной ценности. Собственно, вы к нам как раз случайно прицепились. Я вела переговоры в Мариинском, а тут шум, крик - человеку плохо. Доктор суетится, в больницу везти нужно. А где ваша охрана и адъютанты - вообще непонятно. Ну, авто у нас есть, пришлось оказывать помощь и содействие. Считайте как хотите, но мы, ВРК, не лишены гуманизма. Как, вы, кстати, себя чувствуете?

- Я? - Александр Федорович потрогал промокший френч на груди. - Слабость, а так неплохо. Но куда вы меня везете?

- Доктор сказал "в клинику", но потом передумал, приказал "строжайший домашний покой" и слез с экипажа, - исчерпывающе объяснила оборотень. - Вот, общеукрепляющие пилюли передал. Швейцарские, патентованные. Кстати, нам всем не помешает.

Лоуд развернула красно-белую упаковку с пилюлями, все сунули себя в рот по таблетке общеукрепляющего и задумались.

- Так что вы теперь собираетесь делать? - уточнил все еще слегка нервничающий Александр Федорович.

- Как что? - удивилась оборотень. - Довезем вас до дома. В смысле до Зимнего. Ляжете у себя в кабинетике, выпьете чаю, непременно горячего, непременно! И хорошенько выспитесь. Указания врача лучше выполнять, да и вообще с гипертонией шутки плохи. Ну, вы и сами знаете.

- Я не за собственную жизнь опасаюсь, - довольно спокойно пояснил Керенский. - Я спрашиваю, что собирается делать ВРК, Ленин и прочие ваши главари?

- У нас не банда, а партия, следовательно, у нас руководители, - поправила товарищ Островитянская. - Давайте без оскорбительных наездов. Что касается "что делать"... А у нас есть выбор? Власть вы упустили, нам ничего не остается, как взять ответственность на себя.

- Еще ничего не решено! - запротестовал Керенский. - С фронта подходят верные нам части...

- Продлить агонию желаете? - уточнила оборотень. - Ну-ну. И да потекут по Невскому кровавые реки, так?

- Не мы это конституционное преступление провоцируем! - начал повышать голос министр-председатель.

- Граждане и товарищи, - попросила, посасывая таблетку витамина С, Катрин. - Ночь, тишина, сидим в машине, дух переводим. Ну к чему шуметь? Александр Федорович, вы лицо облеченное немалой властью, могу я вас чисто по-женски попросить - давайте приложим максимум усилий и обойдемся без крови?

- От лица автомобильной общественности присоединяюсь к данной просьбе, - счел уместным подать голос поднабравшийся политического ума-разума Колька. - Если вы и вправду Керенский, так давайте как-то выруливать и не газовать. У меня, между прочим, один дядька в Ораниенбаумской школе прапорщиков, а другой в Красной гвардии на "Айвазе"^[28]. Оба пока живы, но мало ли... По Питеру немецкие пулеметчики бегают, а вы тут взялись пушки друг на друга выкатывать.

- Откуда вы вообще набрались этих басен про немецких пулеметчиков? Кто распускает эти слухи? - не выдержал Александр Федорович.

- Помилуйте, какие слухи? - возмутилась Катрин. - Вам, что, вообще ни о чем не докладывают?

- Мне вон - сегодня весь кузов сзади издырявили, - поддержал Колька. - Гляньте, гляньте - как дадут пулеметом из окна. Такая полировка, это ж... Гады, одно слово!

Керенский оглянулся и действительно внимательно осмотрел уродливые дыры на багажнике.

- Третья сила, - вздохнула Лоуд. - Всю игру нам ломает. Между прочим, стреляют по безоружным женщинам. По мне, к примеру.

- Зато ваша соучастница мне бок револьвером продавила, - парировал Керенский.

- Ношу исключительно для самозащиты, - Катрин попыталась отодвинуться. - Время беспокойное, вы уж простите, Александр Федорович.

- Далек от мысли вас обвинять и упрекать. Ситуация в городе действительно ужасная. И мы практически бессильны, - признался министр-председатель.

- Слушайте, а давайте попробуем компромисс подсечь и выудить, - сказала Лоуд, разворачивая остатки витаминки. - Есть же такое красивое греческое^[29] слово. Вы как к такой идее относитесь, гражданин Керенский?

- Давайте уж свой наркотик, - Александр Федорович, сунул под язык большую таблетку. - Как отношусь? Какой компромисс может у нас состояться? Мы покинули конституционное поле, ступили в трясину анархии...

- Передача власти "под давлением обстоятельств"? - предположила Катрин. - Дальнейший открытый судебный процесс, оспаривающий произошедшие антиконституционные события, далее полное восстановление справедливости при избрании Учредительного собрания.