Любой ценой (СИ) - Хохряков Константин

Откинув брезентовое полотно, врываемся внутрь. Ты смотри! Почти успел среагировать. Поворачиваясь к нам, бросил руку к оружию. Ну, уж хрен вам, герр лейтенант! Не прокатит! Ножом буквально пригвоздил кисть его руки к столу. Как будто специально все отрепетировано для экстренного потрошения! Ничего, выживет. Зато охотнее беседовать будет…

— Серега! Перебинтуй ему руку, да поговорим!

— Сейчас… Готово!

— Иван, переводи! Имя? Звание? Должность?

— Вальтер Циммерман, лейтенант, командир минометного взвода.

— С какой целью ваше подразделение находится на этой высоте?

— Я не знаю, мы просто выполняем приказ. Вокруг войска СС, вам никуда не уйти, лучше сдаться.

— Еще раз предлагаю назвать цель нахождения вашего подразделения на этой высоте. Предупреждаю, времени у нас мало. Если будете уклоняться от ответов, нам придется прибегнуть к менее цивилизованным методам допроса. Переводи. — Сам же в это время старательно демонстративно вытираю окровавленный нож о френч лейтенанта, глядя ему прямо в бегающие глаза. — Я так понимаю, что разговаривать с целой шкурой мы не желаем! Ну, что же! Придется ее немного попортить. Нам абсолютно все равно, все ли у вас будет функционировать к концу допроса, но нам вы расскажете все, что знаете. Наверно уже наслышаны о «Призраках»? Переводи.

Ты смотри! А глаза-то еще больше забегали! Наверно еще надеялся, что это кто-то другой к ним в гости пожаловал. Все верно, надежда обычно умирает последней. Ничего, репутация «Призраков» сейчас только нам на руку…

— Ну, что? Начнем срезать кожу лоскутами? Переводи. — Рванул на лейтенанте лацканы френча так, что только пуговицы в разные стороны брызнули. Точно так же разорвал и нижнее белье. — Кстати, Иванов, иди-ка сюда!

— Я, товарищ старшина!

— Собери-ка у всех солдатиков сигареты, нечего на всякую ерунду свой табак расходовать.

Да-а-а! Не продуман у нас этот вопрос. А ведь в нашем времени категорически запрещено в присутствии противника вообще, а тем более в его тылу называть друг друга по именам, фамилиям, званиям, да и вообще упоминать какие-либо сведения, позволяющие идентифицировать не только личности, но и даже принадлежность группы. Надо что-то срочно придумывать с персональными позывными, как в нормальном спецназе. Номера не прокатят, замучаешься вспоминать, какой кому принадлежит. Это я точно знаю. Бывает даже и так, что лихорадочно начинаешь вспоминать фамилию бойца, а позывной сам в голову в этот момент приходит.

Ну да ладно, этот Циммерман все равно не жилец, никому ничего уже не расскажет. Он и сам это уже прекрасно понял. В данный момент его задача не омрачать лишними мучениями итак уже небольшой остаток жизни.

Пару пачек расторопный Иванов притащил практически в ту же минуту.

— Ну, смотри, герр лейтенант! Ты сам этого добивался! Сейчас кожицу у тебя покромсаем на ремешки, а чтобы тебе было не очень скучно при этом, присыплем это все табачком. И заметь, вашим же собственным, фашистским, чтобы тебя чувство патриотизма не покидало! Понял?! Переведи-ка ему дословно. А если сможешь, так еще и с интонациями.

Никуда не делся лейтенантик, рассказал все, что только мог рассказать. И о засаде, поджидающей на подступах к Бахметовке с востока, и о наблюдателях в самом населенном пункте. Подтвердилось и предположение о роли минометного взвода в нашем устранении…

Пора уходить. Языка, конечно, ликвидировали. Не тащить же его за собой. Пришлось поработать грузчиками, перенося мины в землянки. Туда же затащили и трупы часовых. Затем саперы заложили внутрь взрывчатку, а перед входом в каждое помещение установили снятые тут же противопехотные мины, соединив их остатками детонирующего шнура с тротиловыми шашками. Вот и подготовлены направленные взрывы. Кому-то утром очень сильно не повезет, о чем, думаю, услышим. Уходим, посыпав табачком, из немецких, кстати, сигарет, свои следы и путь, которым желательно направить погоню на запад. Нехай, собачки понюхают! Грамотный кинолог поймет, где собака впервые след потеряла, а заодно и нюх…

Снова бег на пределе возможностей, иначе не успеть осуществить задуманное. А ну как кто-то прочухает, что минометчики на связь не выходят, да принесет раньше времени кого нелегкая? А там — картина маслом!

Вышли мы, наконец, на берег Черемушной. Залегли, восстановили дыхание. Возникает вопрос — как переправляться? Через мост, однозначно, нельзя. Его, наверняка, наблюдатели просматривают, хоть и нерегулярно. Придется снова вплавь. Сколько человек в доме, неведомо. Думается, не меньше четырех — две полноценные смены. Пусть даже двое отдыхают, расслабившись. Внимательно в бинокли и оптику разглядываем дом. Никаких признаков, что там кто-то может быть. Но сведения, добытые у языка, должны быть верными. Уверен, что не врал фашист, уж настолько-то я в людях разбираюсь.

— Переправляться будем ниже моста вплавь. Идем я, Тачаев, Марков и Петренко. Остальным прикрывать!

— Есть!

…Бесшумно вошли в воду. Скоро были уже на противоположном берегу, благо, речка неширокая. Вода за день нагрелась, как парное молоко. Выйдя на берег, оделись, осмотрели оружие и легкой поступью, пригнувшись, двинулись к крайнему дому, где нас должны поджидать, правда, с другой стороны…

Возле дома залегли, чутко прислушиваясь. Ни единого звука. Осторожно подбираемся к дверям сеней, снова замираем, буквально вбирая в себя окружающую тишину… Помочившись на петли, в час по чайной ложке просачиваемся внутрь, снова обращаемся в слух… И тут еле слышно, на грани восприятия улавливаю какой-то неясный звук! Ба! Да это же тихий храп! Из сеней на сеновал ведет добротная на вид лестница. Жестами оставляю Петренко на прикрытии, остальных беру с собой. Ножи уже в руках, готовы к рукопашной. Все лишнее оставляем внизу, а сами, легко ступая по краям ступеней, дабы не издать ни малейшего скрипа, предварительно разувшись, поднимаемся вверх. Осторожно выглядываю… Есть! Точно, один лежит у стереотрубы, направленной на лес, внимательно, судя по движениям, управляющим оптикой, разглядывая окрестности. Другой возле второго слухового окна, выходящего в сторону моста. Рядом с ним радиостанция. Пройдешь тут незамеченным. Как же?! И как, спрашивается, их «мочить»?

Снова невербально: Марков — страховка, Тачаеву — левый, а я на правого. Буквально растеклись по перекрытиям, по сантиметру преодолевая расстояние до точки броска к цели. В ушах звон от напряжения. Кинул взгляд на Тачаева — готов? Ответ утвердительный. Вперед! Одновременно бросаемся на противника… Отлегло! Даже пикнуть не успели. Контроль тел подтвердил — спе́клись! Оставляем трупы на месте, предварительно наскоро обыскав и забрав документы, спускаемся вниз. На вопросительный взгляд Петренко поднимаю большой палец правой руки, тот только одобрительно кивнул в ответ.

Продолжаем зачистку. Осторожно тяну дверь в хату на себя — не поддается. Ну, ни хрена себе! Заперлись! А как же товарищи? Нащупываю щель, достаточную для того, чтобы прошел нож, пытаюсь зацепить крючок… С третьей попытки удалось! Тихо-тихо проникаем в помещение. Где же тут храпун? Что-то не слыхать его. Неужто проснулся? Не-ет! Спит, болезный. А где еще? Да вот же он, на печке, за занавеской. Отправляю работать Петренко с Марковым, пояснив жестами, что один нужен живым. Нам с Асланом уже хватило верхних…

Чуть не забыл, что деза должна выглядеть лучше правды. А потому нужен «язык» с видимыми следами допроса. Не хочется превращаться в зверя, но дело это очень уж необходимое. Придется общаться с живым, на трупе необходимых следов не останется. Первый отправился к праотцам! А со вторым пообщаемся, хотя, нам его сведения фактически до фонаря. С собой тащить просто нельзя, сразу станет ясно, что мы идем к линии фронта. Для прогулок по тылам пленных с собой не забирают. Так что для видимости, поспрашивав с пристрастием не в том месте и не в то время оказавшегося отдыхавшего наблюдателя, отправили его «догонять» своих собратьев. Теперь, вроде, все! Уходим…