Скрепы нового мира (СИ) - Дмитриев Павел В.

- Пойдемте пожалуйста! - вывела меня из задумчивости Маша.

- Мы уже до Баку билеты на поезд купили, - попробовал я набить себе цену. - Может быть, отложим нашу встречу на на пару недель?

- Нет, нет! - Не на шутку перепугалась Маша. - Вас срочно ждут!

- И где, позвольте узнать?

- Сегодня товарищ Лукашенко принимает от строителей новый главный корпус МЭИ!

"Свадебный генерал понадобился"? - чуть было не сорвался я.

Да вовремя остановился. Зачем еще больше смущать ни в чем не повинную девушку? Генерал, не генерал - заканчивать вояж по СССР нужно "еще вчера". Время не ждет. Завод коаксиального кабеля в Риге погнал брак, под угрозой контракт c Telefunken. В селекционном хозяйстве, затеянном Брно, эффективные менеджеры разворовали бюджет. Руководитель транзисторной лаборатории в Берлине уперся в дороговизну очистки от примесей и вместо вывода технологии на промышленный уровень решил искать паллиативы кремнию. Везде что-нибудь, да не так. Яцеголовые напортачат, чиновники палку в колесо сунут, управленцы невозможное учудят. А еще... а еще надо, наконец-то, свозить Сашу на Кубу!

- Марта? - обратился я к жене. - Уважим товарищей?

- Езжай один, - с видимым облегчением отказалась Саша. Верно, прикидывала про себя, какую еще дерзость я выкину рядом с мумиями вождей. - Я лучше погуляю с детьми в Нескучном саду, чем слушать болтовню всяких наркомов.

- Мы ненадолго, - неуклюже обнадежила мою супругу Маша. - Будет торжественный митинг, экскурсия и пресс-конференция.

- Хорст, ты там смотри, много не пей, - перебила девушку Саша. - К восьми не придешь...

- Да как можно! - поспешил заранее оправдаться я. - Разве что возместить потерю жидкости.

- Вы уж постарайтесь, барон!

- Баронесса, вы на что-то намекаете?

- Нет!

- А если...

- Вашей постелью, барон Пампа, станет попона боевого коня!

Маша, изрядно напуганная нашей семейной перебранкой, отпрянула на пару шагов назад, и снова, совсем как при нашем неудачном знакомстве, порозовела щеками. Однако, уловив в словах Саши шутливую аллюзию на недавно опубликованный в СССР роман "Трудно быть богом", успокоилась. Настолько, что осмелилась намекнуть на быстротекущее время:

- Простите, но церемония начинается через сорок минут.

- Едем, - скомандовал я, скорее сам себе, чем кому-либо еще.

Подчеркнуто формально, всего лишь в щечку, поцеловал Сашу и устремился к машине - да так, что Маша на своих цокочущих каблучках едва успела меня догнать.

Умоститься на задний диван оказалось не так и просто - пришлось сдвинуть в сторону огромную кипу свежих, еще пахнущих типографской краской журналов "Смена", с товарищем Тухачевским, радостно улыбающимся корреспонденту на фоне длинной колонны новейших, оснащенных ПТУРами танкеток. Наверно, с их помощью доблестная монгольская народная армия где-то далеко-далеко за Байкалом сумела разгромить злобных и подлых маньчжурских захватчиков. По-настоящему ценный подарок согнанным на новоселье студентам-электрикам.

Пока водитель рулил по забитым машинами улицам, Маша дала волю любопытству. Уж не знаю, сама ли она продумала тему, или помог кто-то умный, но мне в кость она попала первым же вопросом:

- Герр Кирхмайер! А зачем вы, такой известный антикоммунист, решили помогать советским школьникам?

- Хорст, - поправил я. - Мы же договаривались.

Самое смешное, что ни я, ни Александра, никогда не планировали помогать юным строителям большевистского рая. Не из-за старой обиды или какой-то лютой злобы, просто поначалу мы не хотели брать на себя лишний риск и заботу. Чуть позже, году к тридцать пятому, текучка стремительно расширяющегося бизнеса и вовсе вытеснила новости из СССР на периферию нашего внимания.

Все поменяла поистине булгаковская история. Нежданно-негаданно, а вернее сказать, после публикации "VorwДrts!" необыкновенно слезливого репортажа о трудной судьбе советских беспризорников, ко мне в кабинет, с категорическим требованием помочь деньгами несчастным сиротам, вломилась делегация собственных сотрудников. Сцена из "Собачьего сердца", в которой домкомовская дама требует с профессора деньги для немецких детей, встала перед моими глазами как живая. И, вместо того, чтобы отделаться о просителей сотней-другой марок, я решил пошутить.

Снял со стены кабинета изрядно надоевшую картину, тот самый несостоявшийся подарок Бабелю, который мы с Сашей по случайности прихватили во время бегства из СССР. Затем, обливаясь крокодиловыми слезами, вручил полотно делегации со словами: "денег нет, а искусство полезно для здоровья молодежи". Нормальные бы люди обиделись, да выбросили бесполезную живопись в ближайшую помойку. Те, что с хорошим чувством юмора - повесили бы подарок на стенку у себя дома, а долгими зимними вечерами рассказывали гостям за кружечкой пива, какой гадкий козел их шеф.

Озабоченные советскими беспризорниками тетки пошли к искусствоведам, и... там выяснилось, что пейзажик в стиле луминизма написан каким-то знаменитым маляром.

Активисты получили огромные деньги. Огромные, разумеется, лишь в их понимании, на самом деле за "образчик луминизма" дали что-то около трех тысяч марок. И все бы на этом благополучно закончилось, однако история попала к журналистам. По старой скандальной памяти они постарались, раздули из мухи шикарного белого слона. Меня, впрочем, не обидели, напротив, выставили эдаким щедрым спасителем сирых и убогих, не пожалевшим отдать на нужды несчастных детишек свою любимую картину. Задать вопрос, какого черта миллионер жертвует живопись, а не деньги, никто не удосужился.

Возможно, все они хотели сделать как лучше, но на самом деле, лучше бы обвинили в поедании христианских младенцев.

Просители многочисленных конфессий, партий и союзов немедленно взяли меня в осаду по всем правилам стяжательской науки. Послать их сразу и далеко опасно, раздутый до неприличного размера пузырь хайпа схлопнется в маленькую черную дыру, которая навсегда похоронит за горизонтом событий доброе имя "Quantum Fund". Давать же деньги - не просто опасно, а еще и глупо: у подобных товарищей, как правило, нет ни тормозов, ни совести. То есть, требовать они будут все больше и больше, а передавать по-настоящему нуждающимся - все меньше и меньше.

Спасением стал собственный благотворительный фонд под прямым управлением Александры.

- Герр Хорст, - не слишком вежливо прервала мою задумчивость Маша. - Так зачем?

- Взрослые должны сами отвечать за свои поступки, - попробовал отшутиться я. - А дети... советским детям можно помочь.

- Только советским?

- Им тяжелее всего.

- Почему? - нахмурилась Маша.

- Вашей стране нужен не коммунизм, а образование!

- Неправда! СССР вкладывает огромные средства в школы и университеты!

- Попы тоже церкви для прихожан строят, - пошел на обострение я. - Так и большевики, сперва строят школы, а затем насаждают в юные доверчивые умы марксистскую лженауку. И этого еще мало, - продолжил я перечислять популярные страшилки, не обращая внимания на выражение Машиного лица. - В ваших учебных заведениях слабая, не соответствующая современному развитию техники материальная база. Под прикрытием идеологических лозунгов проводится политика ограничения доступа к новейшим достижениям европейской и американской науки. А еще, и это, пожалуй, самое страшное на сегодня - штаты преподавателей закрыты квалифицированными кадрами едва ли четверть!

- Да как, как вы можете так говорить! - задохнулась от возмущения Маша. - Чтоб вы знали, счастье советской молодежи состоит в том, что она, будучи избавлена от физического закабаления, не знает и закабаления духовного. Материалистическая наука фундаментирует ее взгляды...*

- Маша, вы же очень умная девушка, зачем вы говорите не своими словами, а глупыми штампами газетных передовиц?

- Вы, вы...

В ответ я демонстративно отвернулся к окну.