Диверсант из будущего - Конторович Александр Сергеевич

— Виноват, товарищ майор.

— То-то же… Помощь, конечно, будет. Не полк ТБ, но и с голой задницей не пошлют.

— Ну и на том спасибо.

— Теперь смотри сюда, — майор развернул карту. — Вот где-то тут, если верить полученным сведениям, находится этот самый радист. Группа вся погибла, так что он тут один. Правда, есть данные, что где-то там могут быть еще несколько человек наших бойцов, но эта информация требует проверки. В любом случае, твоя задача — доставить документы сюда.

— А радист? И бойцы, если они там есть?

— По обстановке посмотришь. Сам понимаешь, фронт не сегодня-завтра может двинуться. Куда — хрен его знает. Тащить его на носилках через фронт — глупо. И сам не пройдешь и его не спасешь. Посмотри, может быть удастся его где-нибудь в деревне, у местных жителей пристроить.

— Понял…

— И не смотри на меня так! Я тоже не злодей из романа! Все понимаю, своих бросать нельзя, а если вытащить его не сумеешь? Тогда — что? Молчишь? То-то… Бойцов этих с собой забери, тут уж с ними все и без нас решат. Но, если будут они тебя тормозить — оставляй и их нафиг. В штабе ясно сказали, самое главное — это документы. Усек?

— Так точно.

— Вот тебе пароль для опознания, маршрут движения и ориентиры на местности. Посмотри. Что неясно — спрашивай.

— Ориентиры грамотные, прописаны четко. А вот маршрут странный, извилистый какой-то. Там и по другому можно пройти, короче гораздо. Зачем такие петли рисовать? Непонятно это.

— Не тебе одному. Я тоже этот вопрос задал. Мне ответили — мины. Местность заминирована.

— Кем же? Насколько я помню, в этих лесах никто и не воевал даже. Стороной фронт прошел. У этого радиста там что — склад под рукой? Минировать он, значит, может, а вот ходить не могет?

— Значит, может, раз про мины написали. В любом случае — идти надо только ЭТИМ маршрутом, в штабе подтвердили. Иначе — встречи не будет, радист на связь не выйдет.

— Прямо-таки не радист, а гений конспирации! Где его только таким штукам выучить-то успели? И мины ставить и лабиринты устраивать? Кто это такой умный отыскался?

— Сейчас ты еще удивишься — это женщина. Сержант Барсова.

— Вот как… Сколько же она там лежит, одна в лесу?

— Да уже прилично. Неделя точно прошла.

— Так может она уже и того … не лежит?

— Все может быть. И это тоже. Вот на месте и поглядишь. Выброска сегодня ночью, на сборы вам два часа, машина к нам уже вышла. Пойдете в составе группы бомбардировщиков, у них в 50 километрах оттуда цель имеется. Они бомбить будут, а вас под шумок выбросят в нужной точке. Оттуда вам пара часов ходу до места. К утру уже все сам и увидишь. Так что к обеду жду от тебя сообщения. Не тяни, а то мне всю плешь проедят сверху. Одновременно с тобой будет сброшена группа прикрытия. Их задача — оказать тебе помощь в случае чего. Условия связи с ними и маршрут их движения — вот тут. Они будут между тобой и предполагаемым направлением подхода сил противника. На место встречи их с собой не бери. После завершения операции они уйдут — у них и своя задача имеется.

Вернувшись назад, я объявил построение, на котором и сообщил ребятам «радостное» известие. Минут через сорок мы были уже готовы, а еще минут через двадцать за окном просигналил подошедший грузовик. Мы быстро загрузили снаряжение и вскоре уже тряслись в кузове по пути на аэродром. По дороге я продолжал размышлять над полученным заданием. Не скажу, чтобы оно было слишком сложным. Мои ребята уже имели за своей спиной почти десяток ходок в тыл противника и заслуженно считались бойцами опытными. Правда, с парашютами мы прыгали всего дважды, но зато ногами исходили — дай Бог всякому! Поэтому с точки зрения возможности «дойти и найти» данное задание у меня не вызывало особенных эмоций. Координаты есть, место безлюдное, населенки рядом нет. А значит, и немцев быть не должно. Нам уже приходилось выводить из немецкого тыла отставших бойцов. Один раз даже целого полковника вывели, точнее, выволокли на себе, благо идти он не мог — вывихнул ногу уже около немецких траншей. Зато мужиком он оказался нормальным — накатал благодарственное послание в штаб. Майор недавно обмолвился мне, что в итоге двоих ребят представили к награде. Так что вытащить этого радиста, точнее радистку, можно было бы и попробовать. Если бы не эта, непонятная мне, спешка. Ну что там могло быть такого срочного? Личное секретное послание фюрера? Бред, конечно. Обычная разведгруппа, вроде нас. Далеко в тыл не уходят, ну что там такого можно накопать? Данные о передвижении немцев? Так они за неделю уже устарели. Чего ради такой сыр-бор? Я еще понимаю, если бы стояла задача вытащить её к нам в тыл. Так нет же! Бумажки главнее, а человек? «Спасибо за службу, сержант, и счастливо оставаться» — так что ли? Она же там уже неделю почти нас ждет, и как я ей в глаза после этого посмотрю? Как у человека последнюю надежду отнять? Видимо мои размышления были достаточно явственно написаны на лице, ибо минут через пять ко мне подсел старшина Могутов.

— Какие проблемы, старшой? — Могутову было уже под сорок. Сверхсрочник, он успел пройти и Халхин-Гол, и финскую войну. Боец он был серьезный, и мои ребята слушались его беспрекословно. Опыта у него было куда как поболее, чем у меня, что и привело к нашим с ним доверительным взаимоотношениям.

В двух словах я поведал ему о своих размышлениях.

— Да, дела… А ребятам-то, почто не сказал?

— С самого начала в душу плюнуть? Они же наверняка себя на ее месте представили бы. И что потом?

— А сейчас — что изменилось? Ну вот, дойдем мы до места, найдем ее и что тогда?

— Дойти мы сможем, тут двух мнений быть не может. А вот найдем ли?

— Это вдруг почему?

— Майор сказал — она не ходит. Однако же — мин понаставила? И кто нас через них проведет? Если она, паче чаяния, вдруг в беспамятстве лежит или того хуже? И как она, лежачая, нас проводить будет?

— Я думаю, старшой, треп это все. Нету там мин. Кто бы там ее не оставил, где он их столько найдет-то? И ставить их в мерзлую землю — тот еще труд. Ну, может и присобачил он там чего на тропу, ежели она там вообще есть. Так мы ж не рыжие — по незнакомым тропам ходить.

— Нам, Михалыч, полтонны тротила вовсе не надобно. Двести грамм рванет — и хорош! У меня за спиной — чай не рота стоит. Нас и так, всего чуть больше десятка будет. Эту радистку тащить, да еще и своих, не дай Бог зацепит. Тогда что, виснем всей группой? Или оставим тут заодно и парочку наших ребят? А сами дальше рванем? Да и не сможем мы не по тропе пройти, майор прямо сказал — идти только так.

— Тогда, старшой, я первым пойду. У меня глаз, чай, всяко получше, чем у вас всех, вместе взятых, будет.

— Добро, Михалыч, тогда так и поступим.

— Хорошо, командир, — Могутов привстал, собираясь на свое место. — И еще. Правильно ты мыслишь, вот что я тебе скажу.

— Ты о чем это?

— Про радистку. Сказал же — потащим ее, значит, в душе ты решение уже принял. И оно командир — правильное.

Дальнейший путь до места высадки был обычным и ничем особенным мне не запомнился.

Приземлившись, мы спрятали парашюты и, осмотревшись, бодро потопали в нужном направлении. Насчет того, чтобы успеть к обеду — это майор, понятно, загнул. Однако же часам к четырем я увидел первый из, указанных мне ориентиров — кривую ель. Она топырилась на невысоком, отдельно стоящем, холме. Видно ее было издалека и неплохо. Уже веселее. Отсюда, если верить полученным указаниям, оставалось всего около двух километров. Мы перестроились, Могутов вышел вперед и группа осторожно двинулась к следующему ориентиру. Вскоре обнаружился и он — группа из четырех берез, сплетшихся ветвями. Примерно через километр Могутов дал знак и мы все присели, прячась за укрытиями. Я осторожно подполз к нему.

— Что там, Михалыч?

— Ходили тут недавно, командир.

— Много их?

— Двое точно, может и больше.

— Как давно?

— Дня три-четыре. Шли не по тропе, правее, вон по тому бугорку. Елку поваленную видишь?