И аз создам! (СИ) - Зеленин Сергей

Жизнь рабочих в бараках и общежитиях заводского посёлка - особенно семейных, была бесчеловечно-ужасной.

Повсюду невероятная грязь, сырость и холод. Зачастую, не то что бы мебели не было - отсутствовали даже хотя бы нары под вид тюремных и, рабочие спали в верхней одежде и обуви прямо на грязном полу. Одежду, обувь и портянки сушить было негде, кипяченой воды в бачках никогда не бывало.

Бани и, даже самые простейшие-элементарные души с тёплой водой - где можно помыться после работы, отсутствовали.

Горячую пищу рабочие получали только один раз в день - да и то низкокалорийную и очень плохого качества, в результате чего стремительно росло количество истощенных больных, доставляемых в медпункты зачастую в бессознательном состоянии…

Сказать по правде, от увиденного у меня сперва опустились руки. Но затем я сказал себе:

- Нет таких крепостей, которые не взял бы попаданец!

И первым дело, окружив своими людьми с бейсбольными битами самый запущенный по санитарии барак, самолично приколотил к нему табличку:

«Чистота – залог здоровья!».

После чего, под угрозой избиения застал его обитателей вымыть-выскрести чуть ли не языком. Поощрив оставшихся в живых в здоровых праздничным ужином и новой мебелью и, проследив чтоб её не пропили в первую же ночь - на следующий день самолично первым стал копать котлован под баню… Очень скоро, буквально не успел оглянуться - у меня оказались добровольно-принудительные последователи и, буквально через неделю - мы с ними смогли по-человечьи помыться-попариться, хотя имелись неоднократные попытки как бы случайно уронить моё мыло… Эээ… Обдать меня в парилке кипятком.

С первого раза, конечно, не зашло – не тот народ у нас, ё!

Мебель всё-таки пропили (когда только успели?!) и, мне пришлось для искоренения некоторых не совсем здоровых привычек хроноаборигеннов - применить биологическое оружие массового оздоровления: грибной порошок из серых навозников - после чего число «употребляющих» сократилось на порядок и воровать стало не так интересно.

Прошло буквально полгода и заводской посёлок не узнать.

Хотя по-прежнему экологией и не пахло – а совсем наоборот, но хотя бы семейные стали жить в «ульяновских домиках», одинокие в чистых бараках с мебелью от ульяновских производителей… В столовых подавали шти без тараканов, кашу с мяслом, а компот с сахаром.

И средь электората, нет – нет, да и слышалось:

- Жить стало лучше, жить стало веселей!

Стало быть, мои статьи в местных и краевых газетах они тоже читают, а не просто употребляют последние в «местах для уединения» не по назначению.

И главное: начато строительство шести школ, одного педагогического училища и трёх фабрично-заводских. В проекте - НИИ химической промышленности и, даже образование в посёлке городского типа Чёрном - Наркомата химической промышленности Нижегородского края.

Но, увы…

В химии, я не особо «Копенгаген» - здесь нужен СПЕЦИАЛИСТ(!!!) с большой буквы. И очень желательно, чтоб он ещё имел и дар хорошего менеджера.

***

Вроде бы уже рассказывал, но повторюсь…

Вскоре после начала войны 1914 года, часть заводов химической промышленности расположенных в Царстве Польском была потеряна, другая часть работала исключительно на заграничном сырье – которое из-за блокады главных портов страны, поступало крайне недостаточно. В связи с этим, а так же после техногенной катастрофы – взрыва Охтенского казённого завода³⁰ и, без того убого-мизерное производство пороха и взрывчатых веществ в России - попало в исключительно-безвыходное положение.

Пожалуй единственный раз за всю историю, царское правительство поступило экономически разумно, решая эту проблему: химическая отрасль не была отдана на откуп обнаглевшим от полной безнаказанности ворам из Военно-промышленных комитетов (ВПК³¹) могильщика Империи либерала Гучкова³². По инициативе Начальника Главного Артиллерийского Управления (ГАУ) генерала Маниковского была создана специальная комиссия под началом выдающегося специалиста – генерала Ипатьева, позже преобразованная в «Химический комитет» при ГАУ.

Рисунок 63. Владимир Николаевич Ипатьев.

Не особо надеясь на поставки пороха, взрывчатки и компонентов для их изготовления из-за рубежа, генерал Ипатьев сделал выбор в пользу создания собственных производственных мощностей и добился на этом поприще до изумления выдающихся результатов. Строительство химического предприятия в среднем занимало около года и, с января 1916 по май 1917 года, было пущено 33 сернокислотных завода - причем с сентября по ноябрь 1916 года, их количество увеличилось более чем в два раза, с 14-ти до 30-ти.

В результате за один только год – с 1915/16 год, производство взрывчатки увеличилось немногим менее - чем в 15 раз, а всего за весь период войны – в 50 раз. К началу Февральского переворота, в распоряжении Комитета работало около 200 заводов, производивших не только различные виды взрывчатки - но и боевые отравляющие вещества: хлор, фосген, хлорпикрин. Причем не только для газобалонных атак - но и для артиллерийских снарядов.

Так вот: никуда он не делся, в никакую эмиграцию не уехал!

Профессор Ипатьев остался в Советской России и конечно же, я чисто по определению - не мог пройти мимо такого выдающегося человека, как Владимир Николаевич.

Познакомившись мы с ним в Горках у Надежды Константиновны Крупской, где я довольно часто бывал по вопросам проектирования, а затем и строительства музея Ленина, заодно навещая свою законную супругу – Елизавету Молчанову, работающую секретарём-референтом у вдовы Вождя мирового пролетариата. Главная же причина посещений, это вовсе не исполнение супружеских обязанностей – хотя это тоже присутствовало, а управление через Крупскую своим «Кремлёвским лобби». Посредством последнего же, я тайно - но не без успеха управлял внутренней и внешней политикой центрального правительства СССР.

Ну, в курсе, да?

Хотя и, не всегда получалось так - как я того хотел…

Не Господь же Бог, я в самом то деле!

И как можно догадаться даже не имея пресловутых «семи пядей во лбу»: основной причиной моих редких, но досадных неудач - является пресловутый человеческий фактор, а он и самому Всевышнему не по зубам.

Ипатьев лично знал Владимира Ильича, всемерно уважал его и не мог отказать Крупской.

***

Первым делом поговорили о науке, в частности о химии в коей я кое-что шурупил…

Конечно, некоторые термины не совпадали и звучали для меня как-то дико. Напрягало, что профессор называл привычный мне химический реактор «бомбой» и, первое время, каждый раз при этом слове - я невольно пугливо озирался по сторонам в поисках ближайшего укрытия.

Потом, ничего – привык.

Заодно получил более чёткое представление про общее состояние химической промышленности в стране, что будет нелишним в связи с моими далеко идущими планами.

Как я сразу понял, главным нынешним занятием Ипатьева - стали заграничные командировки с целью уболтать иностранных капиталистов, которых большевики - буквально вчера самыми толстыми куями крыли, на сотрудничество в виде концессий и инвестиций.

Даже Гришка Питерский (Зиновьев) то и дело всуе поминал слова Ленина, что мол концессии – это «вид борьбы, продолжение классовой борьбы в иной форме, а никоим образом не замена классовой борьбы классовым миром. Способы борьбы покажет практика».

Однако, не то чтобы западный буржуй был злопамятный…

Предложить взамен было нечего!