Княжич - Гончаров Олег
26 августа 946 г.
Разговор выдался не из легких. Каждый из собравшихся сегодня здесь, в горнице коростеньского детинца, понимал, что продолжать войну уже нет ни сил, ни средств. Только и уступать никто не хотел.
— Как же ты не поймешь, — горячилась Ольга, — что уже вся земля Древлянская под Святослава легла. Лишь ты упираешься.
— Но Коростень-то вам не по зубам оказался, — возражал отец. — Град все лето держался и еще не один год продержится.
— А толку? — Свенельд руками развел. — Хочешь весь род свой под корень извести?
— Нет, — покачал головой отец. — Не хочу больше крови. Оттого и позвал вас.
— Ну, так прими неизбежное. — Свенельд стукнул ладонью о столешницу.
— Не горячись, варяг, — подал голос Болеслав, круль Чешский. — Нелегко такие решения принимать…
30 мая 946 г.
После битвы на пепелище остатки древлянского воинства укрылись за стенами Коростеня. Из тысячи ратников и семи сотен ополченцев осталось не более половины. Остальное либо сложили свои голо-
вы на поле брани, либо разбежались в страхе по лесам и весям.
Среди тех, кто остался, почти все были калечными. Раненые лежали прямо на стогне. Холопки не успевали повязки менять да травы целебные приворачивать. Стон стоял над древлянским стольным городом. Стон и бабий вой.
Таким я увидел Коростень, когда въехал в ворота на взмыленном коне.
— Добрыня! — бросился ко мне Ярун. — Жив, княжич!
— Что мне сделается? — Я сошел с коня и обнялся с дружинником.
— Где же ты был? Князь уж думал, что убили тебя на тризне.
— Где он?
— В детинце. Ранен сильно. Микула с ним. Путята где-то на стенах. А Побор на пепелище остался. Гостомысл сразу после тризны пропал. Куда делся? Не знает никто. И Смирного больше нет… — Ярун отвернулся, чтобы я его горя не заметил.
— Про Смирного знаю. Жаль его. И Побора жаль, — вздохнул я.
Тяжко было от навалившегося лиха. Желя и Карна в душе моей слезы горькие лили. Только нельзя мне сейчас их наружу выпускать…
— Ты бы к тетке Милаве заглянул, — сказал Ярун. — Грузно ей сейчас. Да и всем нелегко…
— Загляну. Обязательно. Вот только с отцом повидаюсь…
Я нашел отца в опочивальне. Таким я его никогда не видел. Борода всклочена. Глубокий шрам на щеке кровью сочится. Горячечным блеском полыхает взгляд. Голова тряпицей обвязана…
— Батюшка! — кинулся я к нему.
Упал на колени перед ложем. Голову склонил.
— Добрынюшка! — попытался он встать.
— Тише, княже, нельзя тебе силы терять. — Микула удержал его на ложе.
— Видишь, как оно обернулось, сынко? — а сам мне ладонью по волосам.
— Малуша где? — спросил я огнищанина.
— У нас она, — сказал тихо Микула. — Ее еще седмицу назад с Заглядой под Берисавин пригляд отправили.
— А Любава?
— Когда я уходил, в здравии она была. Ты за них не переживай. Навряд варяги до наших дебрей доберутся. А если что, они в схороне укроются.
— Ольгино войско на подходе! — в опочивальню влетел Путята.
Увидел меня. Остановился. Улыбнулся. Рубец на лице еще больше побагровел. А я вижу, что глаза у него, как у зверя затравленного. У меня, наверное, такие же.
— Рад видеть тебя, княжич.
— А я тебя, — поднялся я с колен, подошел к нему, обнялись мы крепко.
— Сынко, — простонал отец, — держись, сколько можешь. Не отдай Коростень.
— Не отдам, — сказал я твердо. — Что? Пошли, что ли? Владана! — крикнул я сенной девке. — За отцом пригляди…
— А я ведь достал Асмуда, — сказал Путята, когда мы вышли от отца.
— Он на пепелище за смертью пришел, — ответил я ему.
— А ты почем знаешь?
И я вкратце рассказал ему, как в полон попал. Как видел бой с холма. Как Асмуд рог свой Ольге передал. Как меня Соломон освободил…
— Так что ты, считай, ему услугу сделал. Он теперь в Вальхалле с богами своими пирует.
— Эх, — в сердцах махнул рукой воевода. — Знал бы, не тронул бы его. Пусть бы сам подох.
— Что теперь о прошлом жалеть, — успокоил его Микула. — О том, что дальше будет, думать надо…
— Древляне, люди вольные! — крикнул я с крыльца. — Сила вражья к Коростеню подходит! Все, кто может держать оружие, — на стены! Это говорю я! Грядущий князь Добрый Малевич!..
Не вышло у руси с наскоку Коростень взять. Расшиблись они о стены города. Отхлынули. В осаду сели. Через две седмицы хан Куря со своими печенегами ушел. Не любили они долго без дела сидеть. Им бы по степи скакать да купцов грабить, а города брать печенеги не приучены.
Немного силы у Ольги осталось. На штурм не хватит. Решила нас голодом заморить. Только просчитались они со Свенельдом. Отец запасов в Коростене на три года собрал. Так и прожили все лето. Они там. Мы тут.
Скучали. Переругивались. Из луков друг в друга постреливали. Широт много стрел заготовил. Хватало нам. Да и им все время подвозили.
Отец на поправку пошел. Через месяц с постели встал. Рука у него левая отказала. На пепелище топор варяжский щит пробил да жилы ему подсек. Теперь вон, как плеть, рука болтается. И шрам на щеке на всю жизнь останется. Да еще на одну ногу прихрамывать стал. Это после тризны по Ингварю.
Смеялся, что жениться хотел, а теперь за калеку ни одна карга старая не пойдет.
Лето между тем пошло на убыль. А как узел, им и Ольгой завязанный, распутать, никто не знал…
26 августа 946 г.
Три дня назад всполошились осадники. Мы подумали, что они на штурм отважатся. На стены высыпали. Смотрим, к становищу варяжскому подкрепление идет. Только ошиблись мы.
Слишком мало пришедших для подмоги было. Человек сто. Не больше. Один среди них выделялся. И конь под ним хорош. И сам всадник чудной. На шеломе перья развеваются. Плащ на нем синий. Не воин, а птица расфуфыренная. Он перед Ольгой спешился. Поклон ей отвесил. Потом они в шатер вошли…
Наутро стража доложила, что к воротам кто-то подъезжает. Один.
Мы с отцом из башни выглянули. Точно.
Ратник, из пришедших накануне, возле моста остановился. Меч со щитом на землю положил. Копье рядом оставил. Кольчугу с себя снял. В одной рубахе остался. Коня в поводу к воротам подвел.
— Впустить переговорщика, — велел отец. Заскрипели ворота. Вошел незнакомец в Коростень. Только незнакомец ли? Что-то в госте такое было, отчего у меня сердце радостно екнуло.
Присмотрелся я. Пресветлый Даждьбоже! Это же Яромир! Вот уж кого увидеть не чаял.
— Яромир! — бросился я к нему.
— Добрыня!
Оказалось, что даже в наше горькое время есть место для радости.
— Как же ты через германцев пробрался?
— А как ты от норманнов уйти сумел?
— Я смотрю, старые знакомцы встретились, — подошел к нам отец.
— То так есть, — поклонился Яромир. — Круль Чешский и Моравский Болеслав тебе, князю Древлянскому, поклон шлет. Сам он пока в становище врагов твоих остановился. Дозволения просит в град твой войти.
— Что надо дяде жены моей?
— Прознал он, что ты нужду терпишь. Хочет помочь.
Отец немного подумал и сказал:
— Пусть приходит. Рады мы будем князю Болеславу и помощи его…
Болеслав оказался человеком старым, но еще крепким. А что наряд на нем чудной, так это ничего. Хоть по одежке встречают, да провожают-то по уму.
Пока чехи в Коростене размещались, мы с Яромиром встречу отметили. Я ему о своем житье-бытье рассказал. Он — о своем.
Оказалось, что почти год он в землях германских зверем диким таился. К своим пробирался. Помог ему христианский Бог. Миновал он германцев. Правда, рысь его немного потрепала да однажды волк чуть не загрыз, так это мелочи. Добрался он до Праги. К Болеславу с повинной пришел. Дескать, не уберег он меня. Смотрит, а Здебор уже дома. Отпустил же его отец, как только прознал, что мы до земли Чешской не доехали. Корить его сильно не стали.
Похожие книги на "Княжич", Гончаров Олег
Гончаров Олег читать все книги автора по порядку
Гончаров Олег - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.