Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

— А давай сделаем три, — предложил Федя и, увидев моё удивление, пояснил: — Два нам. А третий ты кому-нибудь из начальства в Москве покажешь. Они в Госплан передадут. Глядишь, и через год-другой промышленность начнёт выпускать твою разработку.

— Давай, — закрыл я помятой пробкой бутылку и, стараясь её поставить в песок так, чтобы та не разлилась, добавил: — И насчёт пластиковых бутылок с нормальными крышками тоже неплохо было бы поразмыслить на досуге.

О том, что проблема пластиковых отходов в ближайшее время вспыхнет перед человечеством во всей красе я, конечно же, помнил. Но дело в том, что это самое человечество уже вовсю загрязняет всё что можно, поэтому пластиковые бутылки, которые в отличие от находящихся сейчас в обиходе стеклянных, более лёгкие, более прочные и более функциональные, вряд ли проблему усугубят в разы. А если и усугубят, то мой вклад в это будет мизерный, ибо на Западе, да и во всём мире пластиковые бутылки уже давно вовсю производят. Так почему бы это не наладить и у нас?

— В общем, над этим надо подумать, — хмыкнул я, прикидывая с кем бы мне на эту тему начать говорить.

— Подумай. Ты голова, — польстил мне друг и неожиданно перевёл тему разговора совершенно в другое русло: — Саш, а ты не думал помириться?

— Э-э, помириться? С кем?

— Ну, с этой — немкой — Мартой.

— Ах, ты об этом, — хмыкнул я, закрыв глаза.

— Да, — ответил тот и замолчал, ожидая ответа.

Но я не спешил ему этот ответ давать.

Я прекрасно понимал, что эта тема его, как человека любознательного, естественно, очень интересует, как, собственно, интересовала бы на его месте любого другого индивида. Любопытство — оно такое… Всегда всё хочется знать. И, зная об этом, поэтому, как бы мне не хотелось, эту тему забыть раз и навсегда, всё равно хоть какой-то информацией и мыслями поделиться было нужно.

Поэтому не стал отмалчиваться.

— Нет, Федь, мириться с синевлаской я не думал. Ибо совершенно не понимаю, зачем мне это надо?

— Ну, вы же всё-таки семья.

— Ага — семья. Только семья, находящаяся в разводе.

— Вас уже развели?

— Меня да — развели. Причём так развели, что я до сих пор охреневаю, как на такой развод мог повестись, — проскрежетал зубами я. — А вот брак расторгать не хотят. Сволочи! Я ответил на твой вопрос? Вот и отлично! И давай в дальнейшем эту тему больше поднимать не будем — не хочу вспоминать.

— Конечно. Я тебя понимаю, — согласился со мной друг.

Повисла неловкая пауза и, чтобы её заполнить, я сказал:

— Как придём домой, напомни, пожалуйста, про минихолодильник. Действительно вещь нужная. Расскажу о ней начальству, глядишь, и сделаем для тружеников доброе дело. Только бы об этом не забыть.

— А ты прямо сейчас и расскажи ему.

— Кому?

— Своему начальству. Оно, кажется, к нам идёт, — сказал друг и мотнул головой в сторону пристани.

— Сюда? — не понял я и посмотрел в ту сторону, куда кивнул Федя. Тяжело вздохнул и прошептал: — Легки на помине.

И действительно, к нам приближались две статные фигуры, в которых легко угадывались Мячиков и Лебедев.

Кравцов, лежавший неподалёку, встал и пошёл им на встречу.

Они пожали друг другу руки, и подошли к нам.

— Ну, молодёжь, отдыхаем? — сказал замминистра, который в брюках, рубашке с длинным рукавом и шляпе смотрелся рядом с морем крайне аномально.

Впрочем, как и мидовец, который тоже был одет не совсем по-пляжному.

— Типа того, — сказал я и, показав на пустой лежак, произнёс: — Присоединяйтесь. Позагорайте. Сегодняшняя погода и горячее Солнце этому вполне способствует.

— Некогда нам загорать, Васин. Работать надо, — сказал Лебедев, присел напротив, чуть подвинув Федю, и, подавшись ко мне, произнёс: — Мы получили ноту от наших немецких коллег. Нам надо с тобой серьёзно поговорить.

Глава 22. Безделье

— Ноту? И что они хотят сыграть? — съязвил я, а затем чуть подумал и добавил: — Или они свои ноты хотят дать нам?

— Прекрати хохмить, — поморщился Лебедев и, посмотрев на Федю, произнёс: — Молодой человек, нам с Вашим другом необходимо приватно переговорить. Оставьте, пожалуйста, нас на пять минут и сходите, поплавайте в море.

Федя покорно встал, но я его остановил.

— Пусть останется. Он теперь моя правая рука и во всех делах будет мне помогать. Что же касается нот, то я так и думал. Ноты у них есть, но хотят они, чтобы играли мы. Так?

— Так! Но отнесись к этому серьёзно!

— Серьёзно? Ну, попробую. Так о чём будем говорить?

— О проблемах — таких, как сложное положение у семейства Вебер, — сказал мидовец, посмотрел, как Федя в нерешительности топчется на месте, и просипел: — Да сядьте Вы уже. Чего маячите⁈

Тот покорно опустился на лежак.

— Не кричите на него! Он стеснительный парень и не привык к таким нервам. Ничего, обтешется, — заступился я за друга.

— Никто не кричит! Просто надо решить проблему, вот и всё!

— Никаких проблем у меня нет, а посему и решать нечего!

— У тебя нет. А у немцев есть! И нужна твоя помощь.

— Их проблемы — это не мои проблемы. Так что мне, в общем-то, абсолютно всё равно. Поэтому предлагаю этот разговор завершить, пока он не начался, — сразу же отрезал я, и прекрасно понимая, что сейчас меня будут грузить этими самыми проблемами, потёр глаза и с горечью в голосе добавил: — Не сыпьте мне соль на рану. Любое упоминание про заграницу ранит мне сердце.

Не удалось.

— Саша, прекрати паясничать и услышь нас: у наших немецких коллег сейчас сложная ситуация. Они просят нас им помочь, — вступил в разговор Мячиков.

— Помогайте. Я не против. Но меня оставьте в покое.

— Так не получится. Дело в том, что западные партнёры именно тебя просят им помочь.

— И что этим партнёрам надо на этот раз? Ещё разок жениться на ком-нибудь предлагают?

— Нет. Им и нам сейчас нужно другое. А именно — мы очень просим тебя пойти всем нам навстречу и разрядить сложившуюся непростую обстановку.

— Э-э, вы хотите сказать, что Вася должен разрядить международную обстановку?

— В общем-то да, — подтвердил мои измышления замминистра.

— Каким образом?

— Ничего сложного. Просто поговори с Мартой по телефону.

Я даже медлить с ответом не стал, а проскрежетал зубами и, замотав головой, категорически заявил:

— Нет! Не хочу!

— Но, Саша…

— Никаких Саш! Сказал: не буду! Значит — всё! И вообще — я же уже не раз просил меня больше с ней не ассоциировать. Она мне никто, и я не собираюсь с ней созваниваться или вообще хоть как-то контактировать.

— Васин, тебя не просят с ней встречаться. Просят просто сказать ей пару слов — не больше. Что ты ведёшь себя, как девица на выданье⁈ — недовольно пробурчал Лебедев.

— Если вы все забыли, то вы меня уже выдали, а точнее — женили, — взъярился я. — Это вы все убедили меня, что она беременна именно от моей персоны.

— Но позвонить-то хотя бы можешь? Просто скажи ей в трубку, что, мол, сейчас занят, и что приедешь, мол, через месяц-два. И всё. От тебя что, убудет? Пять минут разговора, и тема отложится на неопределённый срок.

— Конечно, Саша — минутное дело. Пока время пройдёт, а там, глядишь, и замять всё получится, — поддержав коллегу, пропыхтел замминистра.

— Полностью замять не удастся, — отверг эту идею мидовец. — Доподлинно известно, что в ФРГ разгорается очень серьёзный скандал. Дочь секретаря канцлера родила чернокожего ребёнка. Граждане страны находятся в шоке.

— Ай-яй-яй! Какое же нетолерантное общество. И куда катится мир? Ой-ёй-ёй! Нужно немедленно начать развивать там демократические институты, — съязвил я и невольно в душе посочувствовал Мотьке, на которую, очевидно, сейчас обрушится шквал негодования местных.

— Всё шутишь? А ведь нам не до шуток! Им сейчас действительно помощь нужна. На носу выборы канцлера. А тут такое ЧП!

— Посоветуйте им использовать этот момент в свою пользу. Пусть развивают дружбу и любовь между всеми народами и расами земного шара. А от меня отстаньте. Мой ответ — нет. Я не хочу вообще иметь никаких отношений ни с Мартой, ни с её семейством, ни с кем бы то ни было за границей. Я с ними порвал раз и навсегда!