Все реки петляют (СИ) - Калашников Сергей Александрович

Питался родничок преимущественно ситовой сосной, которую в подгоняемые с верховьев плоты то и дело вставляли недобросовестные лесозаготовители. Она даже в печи идёт только за неимением иного топлива, вот её нам и толкали по цене низкокачественных дров окрестные потребители древесины.

Вторым был вопрос собственно с судном — завершалась постройка четвёртой двенадцатитонки — второй, заложенной здесь в Архангельске. Стандартная ширина в семь футов — два десять, если по-человечески. Длина двенадцать метров. Борта и транец плоские вертикальные. Передняя стенка наклонная наружу под углом… ребята его постоянно увеличивают и здесь добрались до шестидесяти градусов от вертикали на стыке с днищем, но верхние передние тридцать сантиметров выполнили строго перпендикулярно поверхности воды — своего рода принудительная грузовая марка, оставляющая фут надводного борта при погружении корпуса до образования наглядно видимого упора в воду. Пара гребных колёс на корме, остающихся в пределах ширины корпуса. Здесь их сделали относительно небольшими — метрового диаметра, отчего они не выставляются над палубой даже своей верхней кромкой. Зато плицы их торчат вниз из плоскости днища. Ребята явно намудрили в этом месте чего-то с направлением движения воды, организовав тоннель прямоугольного сечения, выставляющийся вниз на добрые двадцать сантиметров.

Что же — будем пробовать. Даст это повышение коэффициента полезного действия, или не даст — увидим на практике. А теперь вопрос! Как к носу этого сооружения пристроить земснаряд? Для чего по старой ипсвичской традиции собирается великий народный хурал. А что делать, если нужно всем скопом навалиться? Да ещё и требуется единодушное понимание решаемой нестандартной проблемы.

Народ я согнал в класс, чтобы можно было рисовать на доске, и начал постановку задачи. С удивлением понял, что изъясняюсь на смеси русского и английского, которую свободно воспринимают и ипсвичские ребята, и местные — как-то незаметно у нас тут образовался свой суржик. Общую задачу сделать болотопроходный корапь аудитория ухватила быстро, после чего на кафедру взошёл самый упертый Водомётчик и поведал о последних достижениях в области водомётостроения. Спустя полчаса народ начал генерировать идеи, пошли вбросы информации о достижениях энтузиастов паровых машин, о идеях сторонников пневматических устройств, о трудностях с изготовлением трубопроводов.

План опытно-конструкторских работ принялся распухать до беспредельного размера, отчего мне пришлось решительно резать по живому, впихивая невпихуемое в реальные объёмы. Потом все задумчиво разошлись, потому что наступило время ужинать и спать. А утром стало понятно, что на нашем корабельном дворе начался первый на Архангельской земле всхлип творческого энтузиазма. Билл с Дальних Вязов разложил работу на операции и нарезал чёткие куски. Пусть мы не гвозди шлёпаем, а создаём сложное техническое сооружение, но количество доступных двигателей на ближайшее будущее уже известно, сколько и чего можно отлить или выточить — понятно, а время просушки и обжига форм непререкаемо, как физическая константа.

О том, что чистую воду для водяной пушки можно взять с кормы и прогнать её вперёд можно только по деревянным трубам прямоугольного сечения, мы договорились ещё при первом обсуждении, а то обстоятельство, что пульпу следует отбросить в сторону как можно дальше, уловили все. Вопрос был за реализацией.

Август в этом году выдался ласковым. Софи "подбила бабки" и с удивлением поняла, что за счёт перевозок по маршруту Вологда-Архангельск мы уверенно поддерживаем штаны, при этом не захватив и пятой части рынка грузоперевозок. Да нам больше и не требуется, потому что неплодотворно было бы создавать массовую безработицу среди бурлаков, гребцов и работников действующих волоков. Неблагодарное это дело — нужно ведь дать и другим дышать, чтобы не поднялась дубина крестьянской войны против иноземных захватчиков источников постоянного заработка. А у нас тут уже прикормились две артели — бурлацкая и плотницкая. Да и дядя Сила доложил о том, что столько же народу приставил к делу у себя в Котласе. Хорошо он устроился — все его дети регулярно проходят мимо и заглядывают в гости. А он уже и старуху свою на новое место перевёз.

Мне же приходится постоянно проводить курсы повышения квалификации мотористов. И Софи каждый раз, как приходит баржа, инструктирует капитанов, которые считают себя лоцманами. В этом присутствует конфликт понятий, связанный с особенностями восприятия меры ответственности и объёма обязанностей. Конфликт этот преодолевается со скрипом и скрежетом. Видимо, потому что наши капитаны все поголовно родом из потомственной лоцманской семьи.

— Вот тебе, Софья Джонатановна, дозволение ходить безвозбранно по всем землям государства нашего, — с такими словами пришёл к нам Григорий Дмитриевич Строганов и протянул грамоту с царской печатью. Видать, крепко ему нужен путь от Архангельска до Соликамска, если он за две недели обернулся до Москвы и обратно, да ещё и документ такой выправил. Не иначе — как и ходили слухи — дверь в палаты царские ногой отворяет. И это не зимой по санному пути, а через броды и перевозы.

Нет, не мог он сам с такой скоростью ехать. На подобное только конная эстафета способна. Ну да не моё дело разбираться в природе подобного чуда. Главное здесь — великая заинтересованность нанимателя.

— Спасибо огромное, Григорий Дмитриевич! — Софи просто подпрыгнула и в восторге захлопала в ладоши. Или это я аплодировал? — Есть у меня судно для рейса на Соликамск. А ради такого случая, я его сама поведу. Только вот груза взять получится лишь шестьсот пудов. К какому причалу становиться под погрузку?

Вот ведь и не удержать её… первопроходчицу истовую с вечным шилом в основании туловища! Так что — поехали. В команду взяли пару не сдавших зачёты шараманщиков. Тех, кого я на самостоятельную работу пока не выпустил. Оба — парни из старших, то есть физически крепкие. Приняли груз — ящики в основном. То есть это какие-то изделия. Погрузили их на поддонах, подавая козловым краном, опоры которого идут по бортам. То есть, берём с тупого носа, везём и ставим. Ящики тяжелые, становятся компактно, только ручку лебёдки крути. Ну да для этого с берега приглашены работники — им ведь тоже нужно зарабатывать. А у судовой команды задача правильно груз разместить и укрыть от непогоды.

Пришёл проводник, который здесь в ранге лоцмана, да на этом мы и отчалили, потому что он же и груз сопровождает. Первые семьсот километров до впадения в Двину реки Вычегды прошли за четверо суток безостановочного хода — это около восьми километров в час относительно берега и двенадцать по воде. Я на такие моменты всегда обращаю внимание, как и на расход горючего. Лоцман через каждый час крестился, поглядывая то на показания лага, то на часы — невиданные диковины. К тому же, находясь в рубке со стеклянными окнами. Но освоился и даже сам взялся за баранку. Рычажок, которым останавливается мотор мы ему показали.

Если кто-то не понял, то эту посудину мы завершали всем лесом, отчего в неё упихано всё самое передовое, до чего дошла конструкторская мысль.

По пути, проходя мимо Котласа, заглянули к дяде Силе. Навесы у него просторные, лес под ними сохнет качественный, казармы срублены и при всём этом великолепии — виноватый взгляд. Или умоляющий. Ну чисто кот из мультика про Шрека.

— Кайся, грешник. Чего опять насвоеволил от жадности великой? — немедленно взял я инициативу в наши с Софочкой одни на двоих уста.

— Артель плотницкую послал на волок давеший. Чтобы, значится, анбар поставили. А дочке наказал пашеничку из Поволжья в тот анбар везти, пока деньги все не истратит. И ещё ей из своих дал денег, и из твоих, и с зырян местных пособирал и тоже ей отдал. Ну, на пашеничку, стало быть. Так тем зырянам я всё хлебушком-то и возвернул за половину, считай, здешней цены. А твои деньги верну ужо когда отвезу хлебушко-то в Архангельск-город. Он там завсегда в большой цене.