HOMO FABER (СИ) - Баковец Михаил
Прямо у ног мертвеца лежали несколько обгоревших папок с бумагами. Нога у офицера или командира, если правильно говорить, была перетянута тонким ремешком возле самого паха, гимнастёрка сверху донизу пропиталась в крови. Да и грязная она была, как если бы человек перед своей смертью полз, пытался встать на ноги и опять падал, и снова полз. Думаю, не было никакого третьего, это и есть пассажир.
Интересно, что за документы такие секретные, что командир Красной Армии решил на последнем издыхании спрятаться среди высокой травы и их сжечь? Не стояла бы такая сушь и успей он довести дело до конца, то найти это место не сразу бы удалось. А тут прямо ковровая (черная, а не бардовая) дорожка от машины до тела.
Из остатков документов узнал о покойном, что сотрудник НКВД лейтенант Аникашин Максим Павлович увозил личные дела людей, которым предстояло в Бресте, Кобрине и ещё двух крупных городах создать подполье и устраивать диверсии до прихода советских войск.
Кроме Бреста знакомых названий не услышал. Брест вроде бы в Беларуси расположен и первым принял удар фашистов. Выходит я попал в самое начало войны? Или нет?
Полез в кузов и начал ворошить подшивки газет и смотреть штемпели на конвертах. Самая последняя дата стояла — 5 июля сорок первого года.
Попутно разжился пачкой относительно чистой бумаги (с одной стороны имелись записи чернилами, из-за чего на обратной стороне проступали точки и чёрточки) и набором карандашей в кожаной офицерской планшетке, которая лежала под пассажирским сиденьем. Под водительским же отыскал вещмешок, где (Боже, это просто счастье!) лежала горсть сухарей, жестяная плоская коробочка с колотым твёрдым сахаром, две банки тушёнки и одна со сгущёнкой.
Убитых я похоронил и с чёрной тоской подумал, что понемногу становлюсь могильщиком.
Забрал документы, пистолет командира, вещмешок, толстую стопку самых чистых листов, на которых можно попробовать нарисовать что-нибудь с обратной стороны. Взял фляжку, которая висела на ремне у солдата и была наполовину полна тёплой водой.
Привал я устроил уже скоро, углубившись в лес и убедившись, что рядом нет не то что дорог, а вообще самых маленьких тропинок. Вскрыл одну банку тушёнки раскладным ножом (правда, при той толщине жести, тут зубило и молоток были бы кстати), что лежал вместе с продуктами в мешке, намочил водой самый чистый и светлый сухарь, и с огромным наслаждением заморил червячка. Жирное мясо и сухарь проскочили в желудок и сгорели там без остатка, хотелось ещё столько же и ещё половинку. Сутки голодовки в нервном напряжении сказывались.
Оставшиеся продукты оставил до вечера, перекушу перед сном, а ещё желательно найти ручеёк.
Воду я нашёл — сначала небольшой прудик в овраге и полдесятка мелких ручейков в его склонах, а спустя пару часов упёрся в огромное болото, которому конца и края не было. С одной стороны хорошо — в таких местах точно дорог не бывает, и наткнуться на колонну немцев можно не бояться. С другой — мне теперь делать огромный крюк, чтобы его обойти, так как я никогда не решусь идти напрямки по топям.
Страшно утонуть.
На ночь остановился на высоком песчаном холме, поросшем сосняком. Место светлое, тихое, комаров, которые тучами у болота вьются, здесь нет, сдувает с высоты в сырую низину. Старая хвоя и песок отлично подходят в качестве кровати.
Пока было светло, я решил заняться рисованием. Самым первым рисунком стала банка тушёнки, которая ждала своего часа в «сидоре». Если я не лишился своего Дара, если он работает в этом мире точно так же, то вот эта жестяная банка (почему-то пахнувшая машинным маслом или солидолом каким-то, словно водитель полуторки её от ржавчины чем-то эдаким смазывал) станет главным и сильным индикатором.
Ну — поехали!
Прорисовывал каждую чёрточку, царапину и вмятину, оттиск маркировки на толстой жести. Потратил около часа, чтобы создать двойника консервы на бумаге, хоть и в чёрно-белом виде (но насколько сужу по опыту реализации рисунков в двадцать первом веке, красочность стоит на втором месте).
— Ну, с Богом! — прошептал я и коснулся листа бумаги.
Через секунду мир замер, посерел, и у моих ног появилась тяжёлая жестяная банка.
Я смотрел на неё и… плакал. От счастья, от нервного напряжения, с которым я выводил линии на бумаге, от чувства надежды, что скоро я вернусь к себе домой.
Вскрыл обе банки и сравнил содержимое — отличий не было ни в чём, на вкус и та, и та были одинаковы, голод утоляли замечательно.
Наевшись и чуть-чуть передохнув, дав организму немного переварить немалый кус мяса, я опять взялся за бумагу и карандаши. Сейчас я собрался рисовать патроны к своей гауссовке. А то, что это за боекомплект, в сто выстрелов? В нанокостюме я могу утащить тысячу, да и без него три сотни в магазинах вполне себе утащу, даром, что здоров, как лось.
С первым рисунком меня ждал облом.
Со вторым тоже.
Третий я чуть ли не по микрону вырисовывал, даже сделал на образце несколько царапин, которые потом отметил на рисунке.
И опять глухо.
Пять рисунков после этого подарили мне пять банок тушёнки. Шестой с магазином для гаусс-винтовки так и остался простым рисунком.
Уже в темноте закончил рисовать ТТ и теперь у меня было два абсолютно одинаковых пистолета.
Настроение, вознесённое после первого удачного опыта с жестянкой, вновь опустилось в район плинтуса. Ведь если в этом мире реализуется лишь то, что принадлежит ему, то вернуться домой у меня не выйдет.
Никогда.
— Твою мать!.. — заорал я и со всей силы кинул новообретённый пистолет в сторону болота и через пару секунд услышал громкий бульк.
Удивительно, но после такого разочарования я быстро и крепко заснул. Наверное, сказалась обильная еда и предыдущая бессонная (ну, почти) ночь с последующим маршем и страшными картинами войны.
Утром после завтрака мне в голову пришла идея. Ведь я уже раньше подумывал, что мой Дар связан с мифическим (или реальным, судя по собственным возможностям) инфополем планеты или мира.
Что если моё футуристическое снаряжение из будущего не реализуется лишь потому, что в этом мире про него знаю я один, да и то — чужак, не оставивший в инфополе этой Земли ни малейшего следа? Если мои выкладки правильны, то мне нужно просто-напросто заставить несколько десятков, сотен или тысяч людей поверить в реальность гаусс-винтовки, нанокостюм и параллельный мир, мой родной мир. Реально? Конечно! Но не сразу и начинать нужно с маленького, простенького, что можно подержать в руке, попробовать на зуб.
Мгновенно мной завладел азарт. Я с куском мяса во рту подскочил с земли и полез в «сидор», куда вчера положил имущество убитого лейтенанта, в том числе и несколько папок с совсекретными документами, которые более-менее пощадил огонь.
— Так, так, так… ага, вот оно!
Кроме ячеек подполья, в документах было упоминание про базы партизанских отрядов. Например, одна из них, на которую должны были собраться свыше двухсот человек, находилась в тридцати километрах от села Борынца.
Жаль, что у меня нет карты и нет возможности привязаться к местности. Вот где находится это чёртово село, и где, в какой точке жопы мира сижу у болота я? Эти двести человек могут стать первыми адептами моей веры, хе-хе-хе.
О-о, смеюсь, выходит, правильное решение нашёл, раз настроение повысилось.
Чтобы эти двести (пусть сто, война как-никак) человек приняли меня и слушали приказы неизвестного человека, мне потребуются документы и, разумеется, форма.
Документы сделать вышло проще всего, образец у меня имелся, всего-то и изменений — собственное лицо и ФИО. Теперь я стал лейтенантом НКВД из Бреста. Даже смог получить особое предписание на своё имя. Просто подумал, что такие документы в этом мире точно есть, и пусть я не знаю, как они выглядят, но зато знают другие, и это знание есть в инфополе. За пример для собственной уверенности взял тушёнку: ведь я рисую только жестяную банку, откуда мне знать про содержимое? Но оно при реализации рисунка лежит внутри.
Похожие книги на "HOMO FABER (СИ)", Баковец Михаил
Баковец Михаил читать все книги автора по порядку
Баковец Михаил - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.