Знахарь (СИ) - Сапегин Александр Павлович

Забрав у Бобра ещё теплый листок принтера с синей печатью, Владимир сходил к охране, где ему сочувствующие секьюрити перекинули на внешний носитель записи камер наблюдения за последние четыре часа. Оставлять просто так самоуправство он не собирался, планируя написать заявление в Имперский комитет по трудовым спорам. Пусть правды он не добьётся, но крови Бобру с хозяевами ресторана попьёт. Зря они думают, что им всё просто так сойдёт с рук с увольнением подчинённого, руководствуясь оговором администратора, которого Владимир перед тем, как хлопнуть дверью, проклял напоследок, наслав с резко нагревшейся руки тёмное облачко на выпирающие резцы главного ресторанного грызуна.

Оставшись без денег и работы, он оставшуюся половину ночи не мог уснуть, накручивал себя. Всё-таки увольнение изрядно шибануло по нервам молодого человека, в голове которого теперь главное место заняли месть и гнев. На пары Владимир не шёл – бежал, в уме прокручивая различные варианты расплаты, среди которых не значилось мордобитие, но стоило ему увидеть похабную ухмылку Ермолы, как перед глазами встала красная пелена. Остальное вы знаете.

В кабинете декана Владимир окончательно пришёл в себя, лихорадочно просчитывая последствия необдуманного поступка. Если пружину долго сжимать, а Ермола слишком долго сжимал его «пружину», то срыв неминуем, вот он и сорвался, откровенно доведённый до ручки. Вчера в клинике он отделался лёгким испугом, воспользовавшись чужим опытом, сегодня набивает собственные шишки. Одна радость, нос Ромчику он свернул капитально, да ещё вложился в удар чёрной яростью.

- Роман Викторович, берите виновников и пройдёмте ко мне, - заглянул в кабинет ректор, - через пятнадцать минут подъедет Георгий Романович, он просил без него не начинать. И отведите Романа в уборную, а то он несвежего вурдалака напоминает.

- Очкового енота он напоминает, - про себя, едва слышно, буркнул Владимир, которому приезд графа ничего хорошего не сулил.

- И енота, - почти в унисон добавил ректор. – Вряд ли его превосходительство признает в этой смеси родного сына.

- Как бы старика удар не хватил, - ещё тише прошептал Чаровников, отрывая пятую точку от нагретого ею стула.

Сам того не подозревая, помянув старый, отменённый ещё в прошлом веке табель о рангах, ректор расставил точки над «i». Мгновенно прояснив вопрос о том, кто «настучал» и о том, что ожидать виновнику в свете открывшихся обстоятельств. Читать между строк умели если не все, то многие.

- Готовься, Чага, - прогундосил Ермолов-младший, - ского ты отсюда вылетишь, как пгобка.

- Но ты же останешься, - улыбнулся ему Владимир, - значит, мы ещё не раз встретимся за углом. Мне-то уже всё равно, а тебе опять портрет в центральном холле имения переписывать на новое лицо. Ходи и оглядывайся. Как тебе перспектива?

Вздрогнув от картины возможного будущего, Ермолов резко прибавил шаг и скрылся за дверью мужского туалета.

- А вы, мальчики, - Владимир придержал за плечи обоих клевретов «графёныша», - так и будете до Страшного суда за Ромочкой поноску таскать? Что ж, удачи в этом нелёгком деле. Знаете, мой, не к ночи упомянутый, папахен говорил, что шестёрки, за счёт которых самоутверждаются их боссы, либо умирают первыми, либо идут за решётку за прегрешения боссов. Смотрю, вы уже выбрали. Извиняйте, братцы, передачки я вам таскать не стану.

Разбор в кабинете ректора проходил почти в камеральной обстановке. Граф сходу потребовал отчислить негодяя, поднявшего руку на его сына. Негодяй должен быть примерно наказан!

- Полностью с вами согласен! – прервал разглагольствования чиновника Владимир. – Тогда ответьте мне, как бы вы наказали мошенника, наевшего в ресторане на несколько сотен рублей и не заплатившего ни копейки? К тому же мошенник оказался настолько бесстыж и нагл, что повесил свой долг на невинного человека, которого из-за этого лишили работы и зарплаты. Скажите, Ваше превосходительство, как представитель закона, что бы вы сделали?

Подозревая подвох, граф ответил обтекаемо, ввернув в ответ фразу о том, что посадил бы мерзавца за решётку, но сейчас он ведёт разговор не мелких проходимцах разного пошиба, а об избиении единственного наследника. Больше Владимиру ни слова не дали сказать в своё оправдание, настоятельно попросив выйти за дверь.

Обсуждение за закрытыми дверями длилось недолго. Граф и ректор уложились в три минуты. Вскоре Анастасия Константиновна подняла трубку, молча выслушала приглушенный бубнёжь с той стороны, подхватила из принтера несколько гербовых бумаг и, стрельнув в сторону Владимира сочувствующим взглядом, скрылась за толстой дверью из морёного дуба.

- Прошу ознакомиться, - выйдя от ректора буквально через тридцать секунд, секретарь передала Владимиру красную папку с парой листов бумаги.

- Приказ на отчисление, - быстро пробежал взглядом по тексту парень. – С подписью и печатью даже. Ни согласования студсовета, ни резолюции профсоюза. Быстро, оказывается, у нас дела делаются. Разрешите я оба экземпляра оставлю себе?

Не дожидаясь ответа, Владимир быстро убрал листы в рюкзак.

- Что вы себе позволяете?! – подскочила со своего места очкастая гюрза в юбке, из взгляда которой испарилось показное сочувствие. – Я это так не оставлю!

Притопнув от возмущения ножкой, она метнулась в кабинет шефа, не добежав до него буквально нескольких шагов. Скрипнув массивными латунными петлицами, дверь сама открылась ей навстречу, выпуская из обители ректора графа со свитой из бывшего декана и присмиревшей троицы.

- Скажите, Ваше превосходительство, - заступил дорогу графу Владимир, - каково это отмазывать от наказания сына-мошенника? Вы ведь, по закону, должны упекать проходимцев за решётку. Совесть нигде не корябнула?

- Вы сами уйдёте с дороги или мне вызвать полицию? – презрительно спросил Ермолов старший. – Вам мало отчисления? Я могу обеспечить вам дополнительные неприятности. Радуйтесь, что я не пошёл дальше, молодой человек. Вы ведь в массажном кабинете работаете? Работали, я хотел сказать.

- А вы спину у меня лечите, лечили, я хотел сказать, - поведя ладонью, Владимир, не прикасаясь к графу, вытянул из него всё тепло, что он вливал в больную спину ранее, неуловимым движением погасив желтоватый свет вдоль позвоночника чиновника. - Знаете, ваш сын получил за дело, и не я, а он ещё прибежит извиняться, да и вы тоже. Помяните моё слово. Честь имею.

- Только я не столь милосерден! – расшибая костяшки в кровь, саданул по стене Владимир, выйдя из приёмной.

Пять минут назад сидючи напротив секрекобры, со скоростью пулемёта, наяривающей по клавиатуре, он пришёл к мысли слить копии записей журналистам, параллельно осчастливив бульварных писак и сетевых издателей. Будто пятой точкой чувствовал, что граф не остановится на универе, а для укола ректора хватит копии приказа. Боже, как вовремя он смылся из приёмной! Слава богу «Настенька» на время оторопела, забыв, зачем она побежала к шефу. И слава богу ему хватило ума не растрезвонить о видеозаписях из ресторана. Граф давно занозой в заднице и костью в горле сидит у некоторых консервативных демократов, им похождения сына политического противника тоже понравятся, да и спина у Ермолова скоро начнёт трещать, напоминая о себе ноющей болью. Если в писаках и местечковых политиках Владимир не был уверен, то в себе не сомневался.

Наталья Вяземская пыталась узнать у него границы восприятия. Настырная дама разглядела только поверхность айсберга, остальное скрылось в тёмной воде. С некоторых пор Владимир видел поражённые участки организмов клиентов, по цвету аур достаточно точно определяя болезни. Не всё он знал и умел лечить, не хватало знаний и опыта, но простые наложения рук и вливание через них энергии убирали многие болячки. Сегодня ночью и утром у него открылась новая грань таланта. Как оказалось, энергию можно не только вливать. У старого графа он её забрал, а Бобра и Ермолу приголубил какой-то гадостью, настолько он был зол на обоих.

Надо осторожней со всей этой чертовщиной, хотя с мистикой можно разобраться позже, сейчас же первоочередной задачей стоит поиск жилья в сети и поход в кампус за вещами пока их не вышвырнули на помойку по указанию коменданта. Приняв решение, Владимир направился на выход из главного корпуса университета.