Теория заговора (СИ) - Ромов Дмитрий

— Не Перун, а Перкунас.

— Понимаю. Ладно, дело ваше. Скажи мне ещё раз. Шабашники. Как они должны получить сигнал, идти или не…

Я замолчал на полуслове.

— Смотри! — вытянул я руку.

У метро стояла голубая копейка и из неё выходило двое парней с коричневой хозяйственной сумкой.

— Ваши!

Матис вытаращился на них и даже дар речи потерял. Потому что это была совсем не та станция, о которых говорил он.

— Ты же сказал между «Киевской», а это «Парк культуры».

— Да! — воскликнул он. — Да! План был такой! Я… да… честное слово! Я не знаю…

Сука-сука-сука-сука!!! Тьфу!!! Сапёров и боевиков здесь нет и точно не будет. Твою мать! Твою мать!

Я ударил по тормозам и понёсся в право. Заскрипели тормоза — и мои, и чьи-то ещё, но никто ни в кого, кажется, не влетел.

— Жди здесь, — бросил я и выхватил из бардачка браслеты. — Руку. Я скоро вернусь. Руку давай!

— Что?

Я схватил его за запястье здоровой руки и прищёлкнул наручниками к рулю.

— Никуда не уходи. И не бойся ты. Я сказал, не расстреляют.

Выскочив из машины, я перемахнул через газон и рванул ко входу в метро. Двоих с сумкой видно не было, а вот голубая жига уезжать не торопилась. Я пролетел мимо, не заботясь о том, заметил ли меня водитель и узнал ли.

Ветер свистел в ушах, серебряные молоточки стучали в висках, а кровь, вытесняемая новыми дозами адреналина, стыла в жилах и делала холодной голову. В груди разливалась пустота. Пустая непроглядная пустота. Как в космосе.

— Извините, извините…

Я навалился на массивную дубовую дверь, проскочил, бросил, не придержав, кто-то выругался. Я пролетел в вестибюль. Пятачка не было. Двушки — это пожалуйста, это сколько угодно, а вот пяточка…

— Извините!

— Эй! Эй!

— Что творит!

— Хулиган!

Я перемахнул через турникет, как на полосе препятствий. Тяжело в ученье, легко в бою… Подбежал к эскалатору и, перепрыгивая через несколько ступенек, полетел вниз… Сука, двух литовских террористов видно не было. Сердце молотило, как гоночный мотор. Надо было успокоиться и… Так. Ладно. Хотели сесть на «Краснопресненской», но поменяли планы. А может, пацан перепутал. Значит поедут на «Киевскую» отсюда. Надо предупредить дежурную… Ну-ка…

Раздался грохот прибывающего состава, я сбежал с эскалатора и бросился к платформе. Голубая змея ворвалась на станцию и с шипением открыла двери. Из поезда хлынул народ. Расталкивая встречных пассажиров, я рванул вдоль состава, но цель не видел. Народ плыл мне навстречу довольно плотно. Куда столько? Сказал же, извините!

— Куда летишь! — возмутился кто-то из встречных.

— Футболист, бляха, — подхватил кто-то.

Люди засмеялись. В голове вдруг щёлкнуло.

— А кто играет? — спросил я.

— Наши с румынами.

— «Динамо» Москва и «Университатя».

— Только ты линию перепутал! Это ж кольцевая!

Эпическая сила! Разрази меня гром! Вот почему они зашли здесь! Твою ж дивизию! Фак!

— А почему на Центральном стадионе играют?

Мне что-то ответили, но это было неважно. Какая нахер разница, почему? Стадион был на следующей станции но только на радиальной, и эти лесные козлы явно ехали туда. Вагоны переполнены, одним ударом можно столько народу положить, что…

Я развернулся и полетел назад ещё быстрее. Ну, как тут здоровье сохранишь с такими нервами.

— Дайте пройти!!! Милиция!!! В сторону!!! В сторону, я сказал!

В экстремальных ситуациях организм мобилизует все силы и человек, сам того не ожидая, проявляет такие способности и демонстрирует такую силу, что остаётся только удивляться. Я взлетел по забитому людьми эскалатору со скоростью света, пролетел по переходу и… увяз. Толпа на эскалаторе, спускающемся на кольцевую была такая плотная, что протиснутся через неё не было никакой возможности.

— Э! Ты чего безобразничаешь!

Я вскочил на разделительную платформу между двумя лестницами, ползущими вниз, и ухватился за резной столб осветительного фонаря. Было скользко. По толпе пронёсся гомон. Так… Если бы не эти дурацкие фаллосы фонарей, я бы скатился по гладкой полировке, как по снежной горке. Но тут… Ладно… Раз… два… три…

Сердце улетело хрен знает куда, будто я провалился в бесконечно глубокую яму. Ноги понесли меня вниз, переступая с нечеловеческой скоростью. Только не врезаться в фонарь, только не наступить на ползущий резиновый поручень, только не потерять равновесие, только, только, только…

Эпическая сила!

Как герой фильма «Маска» я вихрем пронёсся вниз и пролетел мимо будки дежурной.

— Хулига-а-а-н! — протяжно закричала она, а я, соскочив с горки влетел в толпу, охрененно сильно ударившись всем, чем было можно.

Толпа прогнулась, застонала, заохала и обдала меня густой волной гнева, но это было не страшно. Это было даже хорошо, потому что впереди, метрах в пятнадцати я увидел своих террористов. Не успели! Суки! Ну всё конец вам! Обещаю, вам конец!

На сердце немного отлегло, но надо было ещё забраться с ними в один вагон.

Пришёл поезд. Толпа колыхнулась, загудела и стала сжиматься, подаваясь в сторону подвижного состава. Локти, плечи и колени помогали не оказаться перемолотым, раздавленным и отжёванным. Что не сделала «Волга» Ивашки, легко могла провернуть толпа.

В случае надобности я бы пошёл по головам. Буквально. Но не пришлось. Меня внесло в вагон. «Братья» вошли в среднюю дверь, а я — в заднюю. Заметил их лица и зло посмеялся про себя. Они в своих лесах, наверное, за всю жизнь не встречали столько людей, сколько собралось здесь в этом вагоне.

— Разрешите! Разрешите, я сказал! Милиция!

Я подобрался к ним, когда поезд пришёл на «Фрунзенскую». На следующей был стадион. Поэтому они должны были выскочить сейчас, а их сумка из кожзама с чугунной жаровней внутри — поехать дальше в сторону Лужников и по пути рвануть, опалив огнём и покорёжив металл вагона, а заодно разорвать на куски плоть десятков здоровых мужиков, отправившихся на футбол.

— Sveiki, draugai, — поздоровался я и схватил того, что покрупнее, за ворот. — Здравствуйте, товарищи. Сумочку не вы забыли?

Он резко обернулся и попытался вырваться, дёрнувшись всем телом, но я был не в настроении вести переговоры. Сразу, без предупреждения, без намёка на другие возможности долбанул его лбом по носу. Выпрыгнул из давки, как учёный дельфин и… Хрясь!

— Обожаю этот звук, — улыбнулся я второму чуваку.

Толпа, нарушая законы природы расступилась. Совсем чуть-чуть, но всё-таки. Толпа устроила для нас маленький круглый ринг. И я воспользовался этим и нанёс сокрушительный удар второму уроду в кадык.

Правда сила удара была не та, невольные зрители мешали ударить со всей дури. Тварь не сокрушилась, но покачнулась, закашлялась и схватилась за горло. И мне пришлось ударить ещё. И ещё. И первого и второго. Они мычали, вскидывали руки и пытались отмахиваться, да уж куда там.

Вот тебе, брат, лесник херов, вот тебе седина в бороду, вот тебе бес в ребро, а вот тебе террористическая деятельность. Хрясь! Хрясь!

— Где сумка, я спрашиваю⁈

— Вот сумка какая-то! — крикнули позади меня. — Коричневая!

— Руками не трогать! — рявкнул я. — Работает милиция! Все назад! Выходим из вагона! На выход! Через другие двери! А ты-то куда, мразь!

Литовские братцы-кролики, захрипели, как загнанные жеребцы, заревели, как издыхающие медведи и рванули к двери. И я со всей дури херакнул ближайшему по почкам. Но дальнему почти удалось выскочить, но я снова схватил его за ворот и дёрнул на себя, возвращая в голубой вагон.

Он зарычал и завалился на пассажиров.

— Свяжитесь с машинистом! — гаркнул я. — Сорвите стоп-кран! Вызывайте КГБ! Сапёров! Вызывайте сапёров!!!

Шухер поднялся знатный, практически космического масштаба. Братья пришли в себя и начали отбиваться. Силушка-то была, но куда им против разъярённого Стрельца. Даже и мечтать не стоило. Главное было их не убить, а то и допросить некого будет.

Вагон опустел, толпа стояла снаружи и следила за происходящим. Я заломил одному руку, согнул в бараний рог и ткнул мордой в сумку, одновременно расстёгивая на ней замок. Оттуда выпростался зловеще красный провод