Генеральный попаданец 4 (СИ) - Коруд Ал

Такое огневое средство способно в один момент забросать неприятельскую засаду минами и сорвать ее атаку. Позволяло командиру роты, как будто стальной метлой пройтись по вражеским стрелкам, спасая разведчиков. Пару раз во время переправ им «Васильки» здорово помогли. Группа хунвейбинов после такого огневого натиска просто разбежалась в страхе. А разведчики не понесли потерь и приобрели боевую устойчивость, поверили в себя. Полонин отдавал отчет в том, что идет в бой с необстрелянными бойцами. Он еще помнил себя совсем сопливым на кровавых улицах Будапешта.

Отдельно на удобных для маскировки точках устанавливали два 73-мм станковых противотанковых гранатомёта СПГ-9 «Копьё». По сути, это безоткатное орудие придавало разведчикам устойчивость против любых бронированных средств противника. Только пока их не наблюдалось. Они уже прошли за три дня три с половиной сотни километров. Но за исключением нескольких эксцессов вторжение советских войск проходило относительно гладко. Кадровые войска НОАК были давно отведены о границы и ушли во внутренние провинции КНР, чтобы схватиться с отрядами «Армии Госсовета». Мобилизованные аборигены не горели желанием воевать за ханьцев. Здесь до сих пор проживало много маньчжуров, и порядки были свои.

Идущие с военными партийно-хозяйственные коменданты и особисты довольно быстро находили общий язык с местным населением. Так что пока за тыл можно было не беспокоиться. Задача конкретно их мотострелкового полка пройти вдоль КВЖД в сторону Харбина и взять под контроль станции и опорные пункты. Вперед по флангам ушли мобильные войска, сзади двигалось танковое усиление. Один их полк с приданым ракетно-артиллерийским дивизионом тянул по силе огневого удара на два. Плюс им был придан отдельный танковый батальон. Серьезная сила! К тому же все танки Т-62, Т-55 были оснащены гусеницами с резинометаллическим шарниром, это увеличивало их пробег примерно втрое. Здесь много песчаных и каменистых грунтов, буквально «убивающих» пальцы скрепления траков.

Пока оставалось время дождаться ответа воздушной разведки, Полонин вспоминал прочитанную им перед вторжением политинформацию. Ведь эти земли были не совсем китайскими, и русской крови да пота было пролито немало. Россия в конце 19 века остро нуждалась в соединении своих дальневосточных земель с центром страны. И при рассмотрении возможных путей продления Сибирского железнодорожного пути до Тихого океана рассматривались два маршрута: по берегу Амура и через принадлежащую Китаю Маньчжурию. Сторонники второго варианта доказывали, что путь вдоль Амура невыгоден экономически. Населения там мало, и оно уже имеет путь для передвижения — саму реку. А дорога через север Маньчжурии позволит перевозить не только российские, но и китайские грузы. Кроме того, маньчжурский маршрут был короче на 500 верст, а значит, давал выигрыш во времени и стоимости перевозок.

Дело оставалось за малым — убедить китайское правительство предоставить России концессию на постройку и эксплуатацию дороги и всех необходимых для нее сооружений. Но окружение китайского императора, или богдыхана, как его именовали в российских официальных документах, не спешило впускать русских в Поднебесную. Продвижению проекта помогла Японо-китайская война 1894–1895 годов, завершившаяся подписанием унизительного для Китая Симоносекского договора.

Несмотря на все возникшие во время строительства проблемы, 5 июля 1901 года на КВЖД открыли временное движение, а 1 июня 1903 года — постоянное. Это позволило Российской Империи укрепиться в Маньчжурии и строить дальнейшие планы для экспансии. Что в итоге привело к войне с японцами. Уже после революции и Гражданской войны 31 мая 1924 года СССР и Китайская республика подписали «Соглашение об общих принципах для урегулирования вопросов между Союзом ССР и Китайской республикой». КВЖД оставалась под управлением и обслуживанием советской стороны.

Но у части китайцев имели собственные планы на дорогу. 10 июля 1929 года китайские милитаристы фактически захватывают КВЖД, арестовывают свыше 200 советских служащих дороги, 35 из них депортируют в СССР, что стало началом событий, известных в истории как «Конфликт на КВЖД». 17 июля 1929 года правительство СССР объявило о разрыве дипломатических отношений с Китаем, в ноябре 1929 года Особая Краснознаменная Дальневосточная армия провела стремительную операцию по освобождению КВЖД. 22 декабря 1929 года в Хабаровске уполномоченный Китайской республики Цай Юаньшэнь и уполномоченный СССР, агент НКИД Симановский поставили подписи под «Хабаровским протоколом», согласно которому на КВЖД было восстановлено статус-кво в соответствии с Пекинским и Мукденским договорами.

Но после создания японцами в Маньчжурии марионеточного государства Маньчжоу-Го у советского правительства остался лишь один выход — продать дорогу. Переговорщики торговались долго и буквально за каждую иену. Спорили, кто будет платить выходные пособия работникам КВЖД и включать ли эти деньги в общую сумму. 14 сентября 1934 года советское правительство согласилось продать дорогу не за 160 млн иен, на которых настаивало раньше, а за 140 млн. Японцы, предлагавшие максимум 130 млн, согласились не без труда. При этом только треть суммы они были готовы выплатить деньгами, да и то не сразу. На оставшиеся деньги предлагалось поставить японские и маньчжурские товары. В 1945 году, после наступления советских войск в Маньчжурии, КВЖД снова была объявлена советской. Но ненадолго. В 1950 году СССР передал КВЖД Китайской Народной республике, завершив дорогостоящую и бессмысленную эпопею важнейшей русской транспортной артерии на чужой земле.

И в настоящий момент в начавшихся в Китайской народной республике беспорядках эта дорога сызнова приобрела огромное значение. По ней напрямую китайским союзникам Союза могли идти важнейшие грузы. Обеспечивалась устойчивость местной власти. Но майору некогда было думать о международной политике, он выполнял свою задачу и потому, когда над ним пролетел юркий реактивный самолет, вздохнул спокойней. Через пять минут к нему подошел старлей из группы авиационных корректировщиков. Они ехали в штабном «Бардаке».

— Товарищ майор, впереди небольшая колонна техники.

— И что они делают?

— Остановились. Враждебности не проявляют.

— Ясно. Сообщайте новости сразу. Свободен.

— Есть!

Полонин обернулся к неприметному капитану в камуфляже, всегда в нужный момент оказывавшемуся рядом.

— Что скажете, товарищ контрразведчик?

Особист поморщился, но стерпел. Разведчики — ребята лихие и на субординацию кладут с прибором. Он внимательно изучал карту.

— Впереди пересечение железной дороги и рокадной грунтовки. Думаю, это по нашу душу.

Командир разведывательной роты задумался, затем махнул связисту:

— Вызывай китайцев!

Через полчаса «Панда» пылила по дороге. Слева виднелись телеграфные столбы, что шли вдоль железки, справа вдалеке — отроги гор. К сентябрю местность совершенно высохла, чахлая растительность выгорела, и пыль жирно клубилась за «Пандой». Им навстречу двигался зеленый вездеход, имеющий смутно знакомые очертания.

— На наш «Газон» похож! — не смог удержаться старшина Галкин.

Автомобили остановились в двадцати метрах друг от друга. Из «Бэйцзина" выскочили китайцы, с любопытством уставившись на советский внедорожник. 'Панда» привлекала внимание. Вперед вышли два человека. Один в форме НОАК, второй гражданский в привычной для них стиле «суньятсеновка». Полувоенный приталенный китель и штаны свободного покроя и серого цвета. Сверху такого же оттенка картуз. Поговаривали, традиционные платья и «неординарные» прически с недавних пор в КНР были запрещены. Тех, кто стремился выделиться из толпы, ждало наказание: нарушителей отлавливали на улицах и могли жестоко избить.

— Давай, профессор, здоровайся.