Рубежи свободы - Савин Владислав

На суде присутствовал и представитель от английского посольства (согласно закону, поскольку один из подсудимых — британский гражданин). Задавший мне вопрос:

— Синьора Смоленцева, а вам не кажется, что и ваше положение юридически небезупречно? Если рассматривать дело сугубо с точки формальной юриспруденции. То вы, в мирное время, будучи представительницей страны, не воюющей ни с Египтом, ни с Великобританией, вторглись на чужую территорию и участвовали в убийстве и похищении людей, чья виновность еще не была доказана судом.

Вы меня в чем-то обвиняете, сэр? В таком случае докажите суду, что я была на "Лючии". Как и кто-либо еще из известных вам конкретных людей. Нет, на мое интервью ссылаться не надо — покажите в нем слова, где я прямо указываю на свое участие? Но даже, предположим, если и была (аплодисменты в зале) — то вам какое дело? Пароход был итальянской территорией, в территориальных водах суверенного Египта. И разве нужно заключение суда, на этапе ареста заведомых преступников? Мы ведь тоже можем спросить, по какому праву ваш Королевский Флот покрывал пиратов — не препятствовал их уходу в египетские воды из нейтральных, зато всячески мешал законным мерам по поимке бандитов?. Так что готовьтесь еще по нашему иску ответить, о вашей собственной роли в этом гнусном преступлении!

— Синьора Смоленцева, в таком случае я бы очень не советовал вам появляться там, где атмосфера к вам не будет столь же дружественной. Думаю, что там у правосудия к вам будет множество неудобных вопросов — и заданных в такой форме, что вы не сможете не ответить!

Это уже угроза, сэр? Что ж, мне уже много раз угрожали. И как правило, с фатальными последствиями для себя. И (это уже не для озвучки), но будет еще расследование британской роли в этом деле, в Международном Уголовном суде! Представители которого тоже присутствуют на процессе — для ознакомления с делом.

Скажу несколько слов об этом учреждении — прежде всего, не надо путать с Интерполом. Который (вопреки творениям некоего мистера Эрла, а также других) вовсе не является международной спецслужбой, имеющей в штате суперагентов, "комиссар Интерпола" в одиночку громящий мафию, это фигура мифическая. А главная деятельность Интерпола, это сбор "базы данных" (как говорит мой муж) о международных преступниках и предоставление этой информации национальным полициям. Причем речь идет именно о уголовных преступниках — политическим сыском Интерпол не занимался никогда. Кроме одного периода, совершенно не афишируемого — когда в 1938 году штаб-квартира была перемещена из Вены в Берлин, и начальником этой организации стал Гейдрих (а после были Небе, затем Кальтенбруннер), превративший Интерпол в один из отделов гестапо. В итоге, репутация Интерпола была испорчена настолько, что даже Сталин не стал настаивать на сохранении его штаб-квартиры на прежнем месте, в советской зоне, а согласился с переносом ее в нейтральную Женеву [34]. Однако же в уставе Интерпола прямо вписан запрет заниматься "деятельностью политического, военного, религиозного и расового характера".

Международный Уголовный Суд при ООН напротив, по замыслу должен был заниматься как раз преступлениями военного, террористического, политического характера. Как по согласию всех сторон — чтобы придать какому-либо процессу "общечеловеческий", всецивилизационный характер, "чтоб никогда больше" — наподобие Штутгарта, осудившего гитлеровский режим [35]. Так и по жалобе какой-то одной стороны, если имелись серьезные сомнения в желании страны-виновника способствовать следствию — тогда, решением ООН, назначалась авторитетная комиссия, решения которой были выше национальной юрисдикции, а отказ ее принять или любое препятствование ее деятельности был равнозначен признанию своей вины (за которым следовали санкции и прочие малоприятные последствия). Как сказал мой муж, это предполагалось для наказания всяких "лейтенантов Колли" (знаю, что было во вьетнамской деревне Сонгми в иной истории), в реальности же следовало учесть право вето для СССР, США и Англии (гоминьдановский Китай имел это право до пятидесятого года, по совершенно непонятной для меня причине, ну а Франция пока что безуспешно пыталась этот статус получить). Но, как сказал мой муж, "лишить всякую мелочь возможность устраивать геноцид, это тоже немало".

Ну а что до угроз — выезжать куда-либо в "свободный западный мир" я не планирую совершенно! Достать же меня в России — попробуйте, господа! И даже хорошо, что англичанин задал этот вопрос публично. А то мне было очень неудобно здесь, в Италии — где большинство убеждено, что я лично убивала пиратов, ну а мой муж, ссылаясь на Пономаренко, прямо запретил мне этот факт отрицать. Вернусь в Москву, первым делом поспешу на исповедь к отцу Серхио. Ну а пока — не говорить ни да ни нет!

Как было вчера. Когда в "Гранд-отеле" мне сказали, что меня очень хочет видеть какая-то женщина. Это была все та же Софи Шиколоне, с которой мы на аэродроме так и не успели поговорить. Кстати, когда я ее увидела, то первой моей мыслью было, а она нисколько не красивее меня, и одета не лучше! Святой Валентин, я знаю, что мой муж меня любит — но ведь была у него какая-то Паола, в самом начале, в Третьей Гарибальдийской бригаде, еще до того как Его Святейшество нас обвенчал?

И после обычных слов вежливости, и "ах как я вами восхищаюсь", она спросила:

— Синьора Смоленцева, вы не обижены на меня за фильм? Наверное, там многое не так, как должно было бы быть? Но я старалась изобразить вас подлинной героиней, как современная итальянская Жанна дАрк.

А я отвечаю — я не Жанна. Она вела за собой весь народ — а я тогда шла за своим будущим мужем. И не затем, чтобы меня в конце сожгли — я хочу показать своим детям, когда вырастут, свою родную Италию. Где забудут уже про власть богатых, ну может лишь дети станут вопросы задавать, читая про "синьоров помидоров". Ну а фильм мне понравился. Вот только, у нас его смотреть будут те, кто сами воевали — и им покажется странным, ваша героиня абсолютно ничего не боится.

— А разве вы боялись, синьора Смоленцева?

Глупый вопрос! Хотя не пришлось тебе воевать, девочка из-под Неаполя, десять лет тебе было, как завершилась война — и повезло тебе в этой истории раньше в Рим вернуться, так что и жизни под рукой дона Кало испытать не пришлось. Судя по фильму, что-то тебе показали, как оружие держать — но не пришлось тебе ни прыгать с парашютом, ни проходить лабиринт, и никто в тебя не стрелял в ответ, даже красящими шариками на учениях. Страшно бывает всем — что вот сейчас тебя не станет. Но когда ты еще больше желаешь, чтобы тот, кто против тебя, перестал жить — это страх перебивает. Но не отключает ум, а напротив, ты думаешь постоянно, как сделать, чтобы умер тот, по ту сторону твоего прицела, а не ты! Ты же в фильме ведешь себя как неуязвимая, даже не пригибаясь. Будто ищешь, где враг, сейчас я его убью — сама совершенно не боясь. Такое бывает, когда ненависть переполняет через край, когда всю твою семью убили у тебя на глазах, и ты ни о чем уже не думаешь, кроме как отомстить. Или же у молодых, кто свой страх пытается перебить показной бравадой. Вот только, обе категории таких бойцов живут, к сожалению, очень недолго!

— Синьора Смоленцева, можно еще вопрос? Нескромный. Вот вы — старше меня на семь лет. И у вас уже четверо детей. А вы выглядите мне ровесницей. Как?

Положим, мне и сейчас всего двадцать шесть. Ты читала (в Италии переводили ведь) что "красота, это целесообразность", а физическая целесообразность это способность к движению? Постоянные физнагрузки, ни дня без выполненной нормы упражнений. И смотреть на жизнь с радостью — душевное здоровье физическому тоже помогает. Верить, что жизнь прекрасна и что завтра будет лучше чем вчера (этому меня Анна научила).