"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Барчук Павел

— А чего там случилось то? — Переросток, естественно, не удержался, вставил свои пять копеек.

— Так! Поднялись и быстро с Машкой проверили скотину. А потом спать. Нечего нос совать, куда не следует. Ясно? — Дядька громыхнул тарелкой.

Я одним прыжком оказался в саду. Скотина, это как раз, где сейчас в засаде сидел. Андрюха с сестрицей выйдут, сразу заметят. Да и не будут они больше о прошлом говорить. Дядька конкретно обозначил свою позицию. Ну и ладно. Через Настю разузнаю правду.

Глава 18

Как я не пытался убедить Андрюху идти спать в дом, ни черта не получилось. Уперся, словно баран, отвечаю. Явился на сеновал следом за мной, расстелил себе одеяло, затем улёгся рядом. Как же не вовремя проснулась у него братская любовь и потребность в общении.

Оказывается, Переростку приспичило обсудить план действий с Алкой. Дело нужное, не вопрос, но можно было бы и днём, а не когда плановое свидание намечается с Лидочкой.

В итоге, почти час братец бубнил мне в ухо. Я начал опасаться, что просто тупо вырублюсь. Под его монотонный голос глаза закрывались сами собой. Чем он баб берет, не пойму. Его ведь даже слушать неинтересно.

К счастью, Переросток начал клевать носом, периодически обрываясь на полуслове, и вскоре захрапел. А храпел, между прочим, Андрюха знатно. Это был даже не храп, какой-то художественный свист вперемешку со звуками, которые, по идее, человеческие голосовые связки издавать не могут. Однако, оказалось, я сильно недооценивал возможности братца. Он на вдохе производил нечто схожее с плохо работающим мотором, а на выдохе — тоненько дудел в сложенные трубочкой губы. Отвратительный концерт. Мартовские кошки на заборе и то приятнее орут.

Осторожно, стараясь не разбудить Андрюху, я выбрался со своего спального места. Кстати, романтическая прелесть сеновала сильно преувеличена. Вот такой сделал вывод на этом коротком опыте. Очень неудобная хрень, могу сказать. Даже сквозь одеяло, меня что-то постоянно кололо и раздражающе пыталось забраться под футболку. Причем, избавиться от этого никак не получалось. Возникало ощущение, будто маленькие, крохотные, очень колючие сухие травинки ожили и наверняка знали, через какое конкретно место можно пробраться под одежду. Еще, кроме того, в воздухе присутствовала какая-то пыль. Из-за этого постоянно чесался нос и хотелось чихнуть.

Короче, на будущее сделал вывод. Вот эти эротические сцены в книгах и фильмах о том, как круто заниматься сексом на природе, завалившись в стог сена, полная, абсолютная чушь. Ни в коем случае! Мне в таких условиях сейчас только бабы не хватало. Могу представить, что произойдет, если ко всему прочему добавятся активные действия, в процессе которых потеешь, и тело становится влажным.

Когда выбрался на улицу, стянул футболку, потом тряс ее минут десять. Мне казалось, эта мелкая хрень забралась повсюду. В итоге плюнул и быстро рванул к Лидочке. Приму душ. Точно. Потому что желание помыться было теперь огромным. Бежать, правда пришлось огородами. Прогуливаться в открытую по ночному селу не решился. Сто процентов найдется хоть один глазастый свидетель, и завтра будут знать все Зеленухи, куда, в какое время, с какими конкретно намерениями ходил Жорик.

К счастью, летние ночи очень звездные и светлые, поэтому дом бухгалтерши нашел быстро, даже несмотря на отсутствие фонарей, которые привычно вырубили до утра. Да и с памятью нормально. Не так давно посещал нужный двор, чтоб заблудиться. Правда, в месте, где заканчивался пруд, все равно пришлось выйти на главную улицу и небольшую часть пути проделать уже привычным образом, через кусты. Блин, это реально становится закономерностью. Кружу, будто помойный кот, по каким-то задворкам вечно.

Лида, как договаривались, ждала меня с ужином, который интересовал, если честно мало, но было приятно от ее заботы, и чистой постелью. Первым делом отправился в душ, прихватив бухгалтершу с собой, за компанию. Чтоб спинку помыла. Естественно, наше «мытье» затянулось надолго. Приходилось периодически закрывать Лидочке рот ладонью, а то соседей бы разбудили. Горячая женщина, однако. Мне ужасно нравилась та искренность, с которой она подходила к процессу. Когда ей было хорошо, она этого никак не стеснялась и не скрывала. Если где-то надо было направить, направляла, подсказывая, как сделать лучше нам обоим. Молодец, короче, Лидочка. А говорят, советские женщины отличались закомплексованностью. Что-то не сильно похоже на то.

Единственный момент, немного напрягавший меня — я, в отличие от бухгалтерши, не отдавался процессу полностью, с головой. Будто назло в какой-то момент, вспомнился школьный сад и Наташка. Вот там у меня планку реально снесло. Просто отключился мозг вообще. Было только очень сильное желание и неконтролируемая потребность оказаться внутри девчонки всеми подходящими для этого частями тела. Отвечаю. На самом деле неконтролируемая. С Лидой мне хорошо, это факт, но я все равно остаюсь в разуме. Четко понимаю, что делаю. Ну, может оно и к лучшему. Все эти страсти-мордасти, сумасшедшие, больные отношения, не про меня. Никогда подобного раньше не случалось и не хрена начинать. Зависимость — такое себе история. Не хочу стать похожим на некоторых своих товарищей, которых иногда клинило на телках. Короче, Лидочка — это лучший вариант из возможных. Всем хорошо, а проблем никаких. Не то, что с Наташкой. Абьюзерша хренова. То иди сюда, то пошел прочь.

Покинул я бухгалтершу под утро. На улице уже почти светало. Ну, как покинул… Уполз. Еле добрался опять огородами до дядькиного двора. Тихо, на цыпочках, скользнул на сеновал. Андрюхин храп услышал еще на подходе, но все равно двигался, как заправский ниндзя. Один хрен, в момент, когда уже улегся на свое место, братец вдруг резко открыл глаза.

— Жорик, ты где был?

— Тут я. По маленькому ходил. Надо было тебе под бок? В следующий раз так и сделаю. Спи давай. Скоро вставать.

Андрюха что-то пробормотал про ненормальных городских, которые ни себе, ни людям покоя не дают, а потом перевернулся на другой бок, снова захрапев. Я тоже устроился поудобнее, хотя в данных условиях это очень относительное понятие, закрыл глаза и моментально вырубился.

Не знаю, сколько прошло времени. Может, пара часов, может, больше. Сквозь сон доносились звуки какой-то кутерьмы, суеты. Разговоры во дворе и посторонние голоса. Вернее, большинство из них были знакомы, как раз. Похоже, тетка, Виктор и Ольга Ивановна. Куда ж без нее? А вот один голос абсолютно точно прежде мне не приходилось слышать. Совершенно уверен, это был левый мужик. Ну, да мало ли какие дела у них тут с утра. Может, к Виктору кто-то явился. Потом меня беспардонно потянули за ногу.

— Вставай! Жорик! Вставай, ешкин кот! Ты чего натворил?

Андрюха настойчиво дергал мою конечность. Тянул так, будто хотел оторвать ее целиком.

— Отвали. Дай поспать. Рано еще. Вон родственники трындят. Значит, на работу не ушли. Иди в задницу!

Я лягнул братца со всей силы, судя по звукам, угодив ему куда-то в район живота, потому что крякнул он и выматерился очень громко.

— Вставай, говорю, придурок! Ты куда быка дел? — Переросток упорно снова подполз ближе и начал меня теребить.

— Иди в задницу, говорю. Какой, к чертовой матери, бык? Чокнулся, что ли? С утра пораньше, блин. Или прикол очередной? Спать хочу.

В глаза будто песка насыпали и они упорно не хотели открываться. А еще я вообще не понимал, что братец от меня хочет. Опять какое-то помешательство в Зеленухах? Давненько ничего не происходило.

— Колхозный бык. Лучший представитель своей породы. Зоотехник его из Волгоградской области притащил. Ездил аж в животноводческое хозяйство «Парижская коммуна». То самое, между прочим. Всей деревней праздновали, когда он прибыл. Бык, в смысле. Да вставай, говорю. Участковый у нас во дворе вон. С батей говорит.

Слово «участковый», само по себе, не понравилось мне очень сильно. Сочетание слов «участковый у нас во дворе» вообще вызвало отвратительное предчувствие. С горем пополам я все-таки разлепил тяжелые веки и уставился на Переростка.