Регрессор в СССР. Цикл (СИ) - Арх Максим

Собрался с мыслями и откашлялся.

— Товарищи, — произнёс я, — перед нами партия и правительство поставили нетривиальную задачу создать историю, которая внешне похожа на сказку. И это у нас обязательно получится! В основе разработанного и написанного мной сценария лежит вечная тема: борьба человека со своим внутренним чудовищем, осознанный выбор между любовью и разрушением. Это, товарищи, как раз то, что и нужно сейчас массовому зрителю!

Я сделал паузу и достал из папки толстую тетрадь со сценарием. Листы были старательно исписаны моим почерком — местами торопливым, местами аккуратным, а местами даже напечатаны на машинке.

— Фильм будет называться «Сумерки».

Я видел, как кое-кто из членов совета приподнял брови: мол, не слишком ли просто и обыденно. Но я сразу добавил:

— Сумерки здесь — не столько природное явление, сколько нечто иное. Это символ. Символ перехода между светом и тьмой, между человеческим и нечеловеческим, между будущим и прошлым.

И я начал излагать сюжет.

В небольшой сибирский городок, затерянный среди бескрайних лесов и бесконечных зим, приезжает девушка по имени Изабелла, но все вокруг называют её просто Белла. Её отец, инженер-строитель, был командирован сюда на один из промышленных объектов много лет назад, тут и остался жить. Белла же, уставшая от шумного большого города, приезжала к нему, чтобы провести зиму и весну в тишине Сибири, но однажды решила переехать к отцу навсегда.

Я рассказал, как она шагает по узким деревянным тротуарам, как чувствует на себе любопытные взгляды местных. Она заранее подала документы о переводе из Москвы, и её зачислили в местный университет на первый курс. Там Белла впервые заметила семью Петровых — странных, молчаливых и красивых до нереальности. Они держались особняком, приходили и уходили вместе, словно связанные какой-то тайной.

Из них особенно выделялся один — Эдик Петров. В нём Белла чувствует что-то одновременно пугающее и притягательное для себя. Высокий, бледный, с глазами, которые будто отражают холодный блеск сибирских звёзд. Он никогда не посещал университетскую столовую или буфет, редко разговаривал, но всякий раз, когда он проходил по коридору, все студенты словно невольно оборачивались.

Именно на нём Белла остановила свой взгляд.

Однажды случилось происшествие на местной лесозаготовке. Белла оказалась рядом с падающей стеной из бревен. Всё произошло за секунды. Люди вокруг закричали, запаниковали, хоть никак и не смогли бы ей помочь, но тут появился Эдик. Он двигался быстрее, чем любой человек. Он оттеснил Беллу в сторону и одним движением руки отбросил бревно так, будто и не бревно это было, а какая-то тростинка.

Белла смотрела на него, не понимая, как такое возможно. Но Эдик только хмуро произнёс: «Будь осторожнее» — и исчез.

С этого момента в сердце девушки зародилось подозрение, что с ним что-то не так.

Белла начала замечать, что Эдик избегает солнечного света, его глаза не имеют постоянного цвета, регулярно меняя оттенок от серого до янтарного, а сам он появляется так неожиданно, будто возникая из воздуха. Она начала задаваться вопросами и вскоре узнала правду: Эдик и его семья были вампирами. Но не чудовищами из старых легенд, а можно сказать, «вегетарианцами». Они дали себе клятву не трогать людей и не пить человеческой крови. Их семья сохраняет возможность жить среди людей, скрываясь, но не становясь чудовищами. Они питались лишь кровью животных, на которых охотились в тайге, и потому могли оставаться частью общества.

Здесь я сделал паузу и посмотрел на сидящих передо мной специалистов. В их взглядах было напряжение, но и интерес. Кто-то уже сделал пометку в рабочих тетрадях. Я спросил:

— Понимаете теперь, почему они живут именно недалеко от тайги?

— Всё логично, — кивнул начальник отдела реквизита. — Они там и питаются, и находятся в относительной безопасности, ведь если что, всегда можно спрятаться в непроходимом лесу. Человек ведь может в любой момент вернуться к методам средневековья. Ну там костры, осиновые колья… Серебро? Да, точно! — и он что-то быстро-быстро начал чирикать карандашом в блокноте.

— Вы абсолютно правы, — кивнул я, радуясь, что за повествованием скрупулёзно следят, а не считают ворон за окном, и даже делают первые и правильные выводы. Продолжил: — Между Беллой и Эдиком возникает чувство. Чувство запретное, полное опасности. Он боится, что близость к нему принесёт ей погибель. Она же чувствует, что без него её жизнь пуста. Их диалог — это не просто романтика. Это разговор о том, где проходит граница между долгом и сердцем.

Но романтика романтикой, а между тем однажды в городке появляются чужаки. Они не связаны клятвой так называемого «вегетарианства» и являются настоящими охотниками, для которых кровь человека — лакомство. Один из них замечает Беллу. Для него она становится целью. Начинается игра, в которой у Беллы нет шансов выжить без защиты.

Эдик вынужден встать на её сторону, бросить вызов этим чужакам. Его семья колеблется: стоит ли рисковать ради одной девушки, раскрывая их тайну? Но он твёрд в своём решении.

Кульминацией становится схватка в заброшенном промышленном цехе. Железные балки, пыль, отголоски гулких шагов. Там сибирские сумерки, проникающие сквозь разбитые окна, становятся символом той самой границы между светом и тьмой.

Эдик сражается, но его сила не безгранична. Он должен победить врага, но при этом не нарушить клятву и не превратиться в чудовище. Это главный внутренний конфликт: чтобы защитить любимую, он должен удержать себя от соблазна.

Финал остаётся открытым. Белла жива, Эдик рядом, но над ними по-прежнему висит тень выбора: смогут ли они остаться вместе, если он — существо из сумерек, а она — из мира людей? И этим вопросом человечество будет задаваться до тех пор, пока… — тут я посмотрел на сообразительного начальника цеха реквизита.

— Пока не выйдет второй фильм? — осторожно предположил тот.

— Бинго! — громогласно заявил я и негромко добавил: — То есть где-то год зрителям придётся подождать.

Закончив доклад, закрыл тетрадь и присел.

В зале по обыкновению царила тишина. И всё по тому же обыкновению нарушил её Лебедев:

— В общем-то, оригинально, ты не перестаёшь нас всех удивлять! — сказал он, тяжело дыша и хмуря брови, а затем, посмотрев на меня, осипшим голосом добавил: — Но, Саша… вампиры, Саша! Вампиры — ёлки-палки! Уж не слишком ли это⁈

— Думаю, что вполне себе нормально, — по-простецки улыбнулся я. Однако, увидев, что у сидящих за столом с каждой секундой появляется всё больше и больше вопросов на этот счёт, тут же пояснил: — Так Гоголь написал же «Вий» и ничего. Его, кстати говоря, десяток лет назад — в 1967 году — успешно экранизировали на «Мосфильм». И ничего плохого не случилось. Более того, я точно знаю, что очень многим нашим гражданам фильм понравился.

— Ну, то Гоголь, — буркнул он.

— А тут Васин, — буркнул я и на всякий случай, хотя разрешение на съёмки фильма уже давно было получено в высших инстанциях, для успокоения всех собравшихся обосновал свою идею проекта: — Вы, товарищи, не забудьте учесть, что у товарища Гоголя вампиры и вурдалаки были плохими. У нас же ситуация кардинально обратная! Всё семейство кровососущих будет буквально няшечками, стоящими на страже человечества! Ну, разве столь супергеройская вампирофантастика с элементами мелодрамы не покорит сердца всей женской половины человечества? Уверяю вас — покорит!

С этим никто спорить не стал. Да и вообще реакция на мою историю, которая, предположительно, как и все мои картины, должна будет стать хитом кинопроката, у собравшегося начальства была вполне закономерной. Мячиков прищурился, обдумывая. Лебедев что-то записал в блокнот. Кравцов хмыкнул. Остальные начальники цехов просто многозначительно переглянулись.

Если какие-либо сомнения у кого-то и были, то озвучивать они их не решились. Самые весомые возражения могли бы выдать Мячиков, Лебедев и даже Кравцов, но они уже знали, кто действительно является теперь моим непосредственным начальником и, разумеется, перечить Секретарю ЦК Михаилу Андреевичу Суслову у них попросту не было возможности. Да и желания, наверное, тоже не было, тем более что сомневаться в моих словах и обещаниях после всего что, я сделал для советского кинематографа, им уж точно не приходилось.