Защита Чижика (СИ) - Щепетнев Василий Павлович

Все поняли — я говорю серьёзно. Потому что наша служба и опасна, и трудна. Возможны провокации. И не зря у меня под белым халатом золотая «беретта» в кобуре. Кое-что космонавты слышали, о кое-чём догадываются.

— Но больной… Как с ним-то быть? — спросил Сеня.

— Все данные у наших коллег есть. Уверен, что о лучевой болезни они знают не меньше нашего.

— Однако позвонить не мешало бы, — Женя тоже беспокоится. Мы все беспокоимся, но…

— Вот звонить не нужно. Не тот повод. Ты лучше сам съезди, переговори с полковником. Тет на тет.

— Я?

— Привыкай. Тебе часто с ним придется общаться. Может, он и сам додумался, а нет — ну, подскажи. Сложный случай, очень сложный. В порядке бреда, мол, мы предположили., а что, если… Скажет «нет», то и согласись, мол, вы люди опытные, военные, вам виднее, простите нашу серость.

— Под дурачка косить?

— Лучше быть глупым, но живым.

— Даже так?

— Даже так. Полковник, конечно, ничего не решает, может, и вообще никто ничего не решает, но атомные секреты, они такие…

— Радиоактивные, — подсказал Игнат.

— Вот-вот, радиоактивные. Невидимые и неслышные. Наше дело обследовать обратившихся. И думать. Наблюдать. Может, ещё кто-то придет. Закон парных случаев.

— Из наших?

— Не знаю.

Хороший врач отличается от посредственного тем, что не боится сказать «я не знаю». Боюсь всезнайства, потому что знать всё невозможно, и невольно начинаешь действительность подгонять под то, что знаешь. Что не есть здорово. А когда говоришь себе и всем, что не знаешь, задействуешь и внутренние, и внешние резервы. Вдруг кто-то рядом умнее меня? Или уже сталкивался с подобным случаем? Книжки умные почитаешь. И будешь думать, думать, думать.

Атомная бомба? Или какой-то хитрый прибор для зондажа недр? Или с неба упал спутник? Собственно, волновать нас это не должно. В данном случае наше дело — предоставить данные обследования и предположить диагноз.

Через три часа, когда я уже отдыхал на вилле и читал «Известия» — теперь, с ежедневными рейсами «Аэрофлота» газеты к нам попадают день в день, — у меня зазвонил телефон.

Звонок местный.

Неспешно снял трубку.

Из госпиталя. Как всё предсказуемо.

— Вам, Михаил Владленович, следует срочно прибыть к Петлякову! — сказала секретарша. Да, госпиталь — учреждение военное, но секретарши в штате есть. Из числа вольнонаёмных.

— К Петлякову? — переспросил я для поддержки разговора.

— Да, к Матвею Матвеевичу. Он вас вызывает.

— В самом деле? — я удивился. Матвей Матвеевич, майор медицинской службы, начмед госпиталя, никак не мог меня вызывать. Духов — ну, возможно. Но не меня.

— Немедленно, — подтвердила секретарша.

— Это вряд ли, — ответил я, повесил трубку и перешел к «Комсомолке». Великая сила привычки — за тысячи километров от Родины читать о достижениях молодежной бригады на строительстве свиноводческого комплекса в солнечной Молдавии!

Спустя десять минут телефон зазвонил снова.

Выдержал небольшую паузу, снял трубку.

— السلام عليكم

— Э… Это вы, Михаил Владленович? — после секундного замешательства спросили меня.

— Это я, Матвей Матвеевич. هل يمكنني مساعدتك بشيء؟

— Михаил Владленович, вы сейчас свободны?

— Я сейчас собираюсь продолжить чтение «Зеленой Книги». Знаете, Матвей Матвеевич, ведь я её перевёл на русский язык, я знаю её наизусть, и всё равно в минуты сомнений, в минуты тягостных раздумий открываю «Зеленую Книгу» — и нахожу поддержку. В ней бездна смыслов, в этой великой книге, невозможно понять путь Ливии, не изучив её. Вы согласны со мной, Матвей Матвеевич?

— Э… Да, разумеется. Извините, что отрываю, но не могли бы вы подъехать к нам? Необходимо кое-что обсудить.

— Это важно?

— Это важно.

— Важнее, чем изучение Зелёной Книги? Для вас — может быть. Но не для меня.

— Речь идет о…

— Знаете, — перебил я начмеда, — давайте так: приезжайте ко мне, мы вместе и подумаем, потолкуем. Вы скажете мне, что думаете об интересующем меня месте в «Зеленой Книге», а я попытаюсь помочь вам с вашими трудностями. Договорились?

— Когда я могу подъехать?

— Прямо сейчас.

— Хорошо, я выезжаю.

От госпиталя до виллы — двадцать минут езды, если не гнать. Петляков не только не гнал, он добирался все сорок минут. Пока согласовывал, пока то, пока сё. Может, и машину пришлось заправлять? Легко.

— Из госпиталя пришли, — сказал Ахмет.

— Зови, — ответил я. — И приготовь, пожалуйста, напитки. Гранатовый сок, минералку.

Ахмет и Адиля работают по дому. По вилле, ага. Остальную прислугу мы распустили на время отсутствия остальных обитателей, Ми и Фа, Лисы и Пантеры, бабушек. Что здесь делать остальной прислуге? Мне и супругов Ахмета и Адили многовато. Но пусть. И по статусу положено. Врач без домашней прислуги — это как конь без подков.

Гостя я встретил приветливо, усадил в мягкое кресло, расспросил, как добрался, был ли путь благополучен? Какие вести с родины, все ли домочадцы в добром здравии? Предложил напитки, особо порекомендовал гранатовый сок. Это не из трехлитровой банки пить, это сок живой, только-только из плода получен.

Уговорил, да.

Потом я прочитал ему интересующую часть «Зеленой Книги»:

— Послушайте, Матвей Матвеевич: «Жилище должно обслуживаться теми, кто в нём живёт. В тех случаях, когда участие работников все же необходимо, домашняя работа должна выполняться не прислугой, работающей за плату или бесплатно, а работниками, пользующимися правом продвижения по службе и имеющими те же социальные и материальные гарантии, что и остальные работники сферы общественных услуг»

Вот я и думаю, товарищ майор: Ахмед, что подавал напитки, и Адиль, которая сейчас занята другими делами, занимаются домом. Виллой. Если бы жилищем занимался я, у меня просто не оставалось бы времени на другие дела. Если бы занимался после того, как сделаю другие дела, мне бы не хватило времени, и дом бы пришел в небрежение, что недопустимо. Следовательно, домашние помощники мне необходимы, разве не так?

— Допустим, — осторожно сказал начмед. — Или вы можете переселиться в небольшую квартиру. Или даже в общежитие. Врачи нашего госпиталя так живут, и ничего, не жалуются.

— Врачи госпиталя очень даже жалуются, — возразил я. — Интересуются, нет ли в «Космосе» вакансии.

— А вы? Что вы отвечаете?

— Пока не истек контракт с госпиталем, вопрос не имеет смысла, — уклонился я от ответа. — Возвращаясь же к ситуации: какое продвижение по службе я могу обещать Ахмеду и его жене? Никакого. Социальные и материальные гарантии? Так это именно плата и есть, деньги гарантируют доступ к материальным и социальным благам. Вопрос осложняется тем, что Ахмед и Адиля — не граждане Ливии.

— Нет? А кто же они?

— Наши соотечественники. Жили на берегу великой реки Итиль, работали… где надо, там и работали, а, выйдя на пенсию, захотели сменить обстановку. Их мне порекомендовал уважаемый человек, и вот они — здесь. Прошу, Матвей Матвеевич, подумайте над этой ситуацией, а когда я вернусь из Союза, мы ещё поговорим. А теперь… Впрочем, давайте пройдём к бассейну, там прохладно, и небо синее. Какая прекрасная земля — Ливия!

Начмед меня понял, и мы прошли во внутренний дворик и сели у фонтанчика. Не очень большого, но дающего прохладу, и журчанием своим создающим акустическую завесу. Нет, прослушивающих устройств на вилле быть не должно, но кто знает, что придет этим пчёлам в голову.

— Теперь можете говорить свободно, — сказал я начмеду.

— Они и в самом деле наши? — спросил Петляков. — Ахмет и его жена?

— В самом деле.

— Я по поводу больного. Вы… Вы никому не докладывали о своих подозрениях?

— Какого рода подозрениях? — деланно спросил я.

— Ну… О лучевой болезни?

— Ах, вы об этом… У меня, дорогой товарищ майор, начальства нет. Даже вы, при всём уважении, ни разу мне не начальник. И полковник Давыдов ни разу не начальник, опять же при всём уважении.