Ангелы террора - Шхиян Сергей

— Вам, скорее всего, я прихожусь двоюродным правнуком, — по возможности вежливо ответил я. Меня начинала раздражать эта непокорная девица.

— Кем? — только и сумела переспросить Наталья Александровна, вытаращив на меня глаза.

— Дело в том, Наташа, — мягко вмешался чадотерпимый отец, — что Алексей Григорьевич прибыл к нам из будущего. Мы еще не выяснили степени родства, но он, скорее всего, прямой потомок Миши или Саши.

— Кого, кого?

— Да, mon cher, он правнук кого-то из твоих братьев. Судя по фамилии Алексея Григорьевича, он наш потомок по мужской линии…

— Но ведь Миша и Саша еще совсем дети! — удивилась девушка.

— Простите, Наталья Александровна, если не секрет, в каком году вы родились? — спросил я.

— Никакого секрета здесь нет, я не кисейная барышня, чтобы скрывать свой возраст, мне уже двадцать два года.

— Значит, вы родились в 1878 году, а я ста тридцатью с лишним годами позже, так что вы на много лет старше меня. За это время, я думаю, и Саша, и Миша успели повзрослеть.

— Рара, а вы уверены, что этот человек в своем уме и говорит правду? — не глядя на меня, сердито спросила Наталья Александровна.

— Натали, как ты можешь, что за моветон! — вмешалась Софья Аркадьевна. — Рара всегда уверен в том, что говорит!

— Да, Наташа, мы с Алексеем Григорьевичем объяснились и вполне удовлетворены друг другом. О том, что Алексей Григорьевич… существует и может навестить нас, я узнал еще от своего деда.

— Но, рара, вы никогда ничего подобного не рассказывали, я не представляю…

— К тому же тебе следует знать, — перебил дочь Александр Иванович, — что это наше имение куплено моим прадедом на деньги, полученные им от Алексея Григорьевича, так что он здесь у нас не столько гость, сколько хозяин.

— Это правда, Василий, извините, Алексей Григорьевич? Значит, вы не филер?

— Нет, я не филер.

— Извините, рара, можно, я еще спрошу? Алексей Григорьевич, если вы гость из будущего, ответьте, революция в России будет?

— Будет, — подтвердил я.

— Она победит, или ее зальют кровью невинных?!

— Натали, как ты можешь такое спрашивать! — опять вмешалась в разговор бдительная Софья Аркадьевна.

— Победит, — успокоил я революционерку, — и очень скоро, ровно через семнадцать лет.

Родители смутились и с вопросительной тревогой посмотрели на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю серьезно. Только дочь поверила мне с первого слова.

— Ура! — закричала она. — Я знала, я предчувствовала! Сбудутся вековые чаянья народа! «Оковы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, и братья меч вам отдадут!»

Я ее радости не разделил:

— Возможно, — продолжил я, — только лично вам я бы посоветовал к этому времени уехать из России.

— Почему?

— Потому что иначе вас расстреляют, как дворянку и дочь генерала. Как и всех ваших близких.

— Но позвольте, за что? — удивленно спросил Александр Иванович.

— За то, что вы пили народную кровь.

— Но я не пил ничьей крови, — запротестовал Александр Иванович, — напротив, всеми силами служил Отечеству! А Наташа, к тому же, увлечена этой глупой революционной борьбой!

— По мнению революционеров, вы служите не Отечеству, а кровавому царскому режиму, а Наталья Александровна, сколько я могу судить, революционерка-народница. Победит же другая революционная партия, которая уничтожит сначала всех конкурентов, а потом и своих активных членов.

— А народ, народ будет счастлив? — дрогнувшим голосом спросила Наталья.

— Да, будет, но не весь народ, а та его часть, которая не погибнет во время гражданской войны, не умрет от голода, выживет в лагерях, то есть на каторге. Лагеря — это будет такой вид каторжных работ для миллионов революционных рабов, — пояснил я ожидающие их перспективы.

— Значит, все-таки кто-то станет счастлив, — упрямо сказала революционерка.

— Да, те, кто научится беззаветно и преданно любить ставших вельможами бывших революционеров, эта часть народа будет счастлива.

— Но то, что вы говорите, совершенно немыслимо! — твердо сказал действительный статский советник. — В России такое просто невозможно.

— Ну, почему же, — хладнокровно парировал я. — У нас, к сожалению, возможно все. Позвольте привести вам простой пример из жизни?

— Извольте.

— Наталья Александровна, как вы попали к Еремею?

— Мы с ним немного знакомы, — недоумевая, к чему я клоню, ответила девушка. — Он у нас здесь бывал, и когда я решила посвятить себя просвещению и уйти в народ, я обратилась к нему с просьбой об убежище.

— Бесплатно?

— Нет, конечно, я ему заплатила за постой и еду.

— А, вы, Александр Иванович, от кого узнали, где искать дочь?

— Да-с, — смутился генерал, — от того же Еремея и тоже не даром…

— Вот и представьте, что этот Еремей после победы революции, как представитель народа, станет губернатором, что он предпримет?

— Как это возможно? — запротестовал Александр Иванович. — Он едва знает грамоту!

— Да, но когда падет царский режим и с ним все старое чиновничество, кто встанет на ваши места? Наиболее безнравственные и предприимчивые люди, вроде этого вашего слуги двух господ.

— Но ведь существуют же какие-то принципы! Как может существовать государство без правильного управления? Существуют определенные правила и законы…

— Думаю, что не для Еремея, — перебил я. — Они для него непонятная барская химера. Вот вы где служите?

— Я служу по министерству финансов, то есть служил. Я сейчас в бессрочном отпуске… по… по выяснении некоторых порочащих меня фактов, — не очень уверенно ответил хозяин.

— Вы под следствием? — самостоятельно догадался я.

— Не то, что бы под следствием, — неохотно ответил генерал, — но по моему поводу проводится расследование.

— Вас обвиняют в воровстве? — прямо спросил я.

Софья Аркадьевна вспыхнула и попыталась что-то сказать, но муж жестом ее остановил и ответил:

— Да, меня обвиняют в финансовых злоупотреблениях.

— Теперь позвольте мне это прокомментировать. То, что вы не присвоили себе мои деньги, о которых, кроме вас, никто не знал…

— Алекс, о каких деньгах идет речь? — вмешалась в разговор Софья Аркадьевна.

— О довольно больших, — ответил я за генерала и продолжил. — К тому же, если оценить обстановку вашего дома, можно предположить, что вы не очень богатый человек, следовательно, обвинения против вас, мягко говоря, надуманные.

— Алекс стал жертвой интриг, — опять не удержалась Софья Аркадьевна, а сама жертва только согласно кивнула.

— Интриг какого рода? — уточнил я. — К вам кто-то испытывает личную неприязнь?

— Я помешал незаконному перемещению больших сумм в связи с войной в Китае.

— И вас тогда подставили?

— Что со мной сделали? — не понял Александр Иванович.

— Подставили, — повторил я. — Так в наше время говорят о фабрикации ложных обвинений против неугодного человека.

— Очень точное и образное выражение, — похвалил генерал. — Действительно, меня, как вы говорите, подставили.

— Так вот, теперь возникает вопрос, кто более успешен и защищен: интриган, который вас «подставил», или вы. И чьи интересы вы своей принципиальностью ущемили. Император Николай, сколько я помню из истории, правитель плохой, он подвержен влиянию свиты и близких людей. Поэтому как ему ваше дело преподнесут, так он его и решит.

— А у вас в будущем все, конечно, по-другому?! — не найдя, как защитить своего царя, бросился в нападение Александр Иванович.

— Увы, нет. К сожалению, у нас все еще хуже, чем у вас. В мое время к большой власти приходят исключительно жулики и интриганы.

— Вы так в этом уверены? — не поверил он.

— Почти наверняка, судя по тому, что делается у нас в стране. Те, кто у власти, воруют практически все, а тех, кто не хочет или не может, подставляют и убирают. Могу вас научить еще одному яркому, образному слову: «откат». Это когда вы что-то по службе разрешаете только после того, как лично вам возвращают часть казенных средств. То есть вам их «откатывают» назад.