Промышленникъ - Кулаков Алексей Иванович

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77

– Общество мною недовольно?

– Скорее оно в недоумении и гадает о причинах такого затворничества. А также о том, как долго оное будет продолжаться.

Разумеется, после замужества количество воздыхателей резко поубавилось, но и оставшихся было раз в десять больше, чем у любой другой светской дивы. И тем интереснее ей было беседовать с человеком, равнодушным к ее внешности и богатству – уж это она почувствовала сразу.

Графиня Сумарокова-Эльстон слегка качнула головой и почти привычно-изящным движением откинулась на изогнутую спинку небольшой софы. После чего еще раз обозначила улыбку, приглашая своего собеседника к ответу.

– Понимаю. Или ты займешься светской жизнью, или она займется тобой? По всей видимости, слухов обо мне ходит превеликое множество.

В этот раз улыбка была вполне отчетливой и к тому же дополнилась очень мелодичным смехом.

– Все так и есть, вы угадали. И все же, почему вы неизменно отклоняете все приглашения?

– Ну почему же все? Ваше принял, причем с большим удовольствием.

Зинаида Николаевна на несколько мгновений задумалась, непроизвольно поглаживая при этом удивительно крупную жемчужину, украшавшую ее «скромный» домашний наряд. Небольшая, но крайне любимая безделушка стоимостью в пару сотен тысяч рублей, а также с собственным именем и историей. Еще раз качнула головой и с нейтральной интонацией протянула:

– В первых числах февраля мы устраиваем бал…

– Почту за честь, Зинаида Николаевна.

Достигнув полного согласия и взаимопонимания, гость и хозяйка с четверть часа поговорили на отвлеченные темы, после чего Александр изобразил на лице приличествующую моменту тень сожаления и объявил, что вынужден откланяться. Приложился к изящной ручке, выразил надежду на скорую встречу и едва не пропустил появление лакея за своей спиной – до того тот бесшумно и плавно передвигался.

«Однако! Прямо не слуги, а духи бесплотные – паркет под ними не скрипит, ногами не шаркают, резких движений не делают. Видимо, потомственные лакеи. Или это их так выдрессировали?»

Задумавшись над тем, где и как обучают многотрудному лакейскому ремеслу, молодой аристократ даже не запомнил, как дошел до прихожей (в которой вполне можно было одновременно принимать гостей числом с роту – размеры позволяли), натянул на руки перчатки и небрежным жестом принял от дворецкого свою шляпу.

– Всего хорошего вашему сиятельству!

Не отвечая (замечать прислугу было дурным тоном), зато вроде бы в никуда кивнув, он водрузил головной убор на положенное ему место и спокойно прошествовал к выходу. Где дюжий швейцар тут же потянул могучую створку двери на себя, умудряясь выглядеть при этом и важным, и подобострастно-почтительным. Миновав встрепенувшегося было извозчика, князь все в той же неспешной манере двинулся по заснеженной гранитной мостовой вдоль длинного трехэтажного особняка, который так и хотелось обозвать нескромным словом – дворец. Впрочем, воочию познакомившись с интерьерами фамильного гнезда Юсуповых, их гость только утвердился в том мнении, что по-другому его называть не было никакого смысла. Так как именно дворцом этот громадный особняк и являлся – старинным, сурово-строгим снаружи и мягко-уютным внутри. Правда, уют был с легкой примесью музейности: картины, гобелены, золоченая лепнина потолка и роспись стен, наборно-узорчатый паркет, а также многочисленные ценные и просто затейливые безделушки. Статуэтки, шелк и атлас, мебель чуть ли не позапрошлого века… Все это вместе создавало совершенно особую атмосферу спокойной неги и расслабленности на фоне поистине византийской роскоши. Которой хозяева совершенно не тяготились, даже можно сказать, что и не замечали – вот уже три поколения потомков знатного ногайского бека Юсуфа рождались и умирали во дворце на берегу небольшой речки Мойки, считая его всего лишь любимым домом.

«И, как мне кажется, последний из рода по мужской линии может вскоре присоединиться к своим предкам. А жаль, не самый плохой человек на этом свете».

Отдавая обещанный Николаю Борисовичу визит, молодой аристократ совсем не ожидал увидеть его в таком виде. Нет, костюм и манеры у князя Юсупова были привычно безукоризненны, а речи – приветливы и мудры, но вот здоровье явно пошаливало – полнота, одышка и набрякшие веки об этом разве что не кричали. Слишком уж часто для здорового человека он делал паузы и покрывался легкой испариной. Поэтому, когда хозяин дворца извинился и оставил своего компаньона на старшую дочь Зинаиду Николаевну, тот воспринял это с пониманием – любому было видно, что князю плохо. Настолько плохо, что даже удивительно, как его приняли – в аналогичной ситуации сам Александр посылал бы всех посетителей куда подальше. Из собственной постели или даже койки в лазарете – таким слабым-слабым, но в то же время очень энергичным голосом. Тем не менее признанная дива высшего света (некоторые, особо тонкие ценители женской красоты называли ее коротко – Сияние) спокойно подхватила эстафету гостеприимства, при этом ничем не показывая своей тревоги за любимого отца, и довольно быстро и непринужденно подвела разговор к тому, что ее интересовало больше всего.

«Впрочем, надо признать, что интерес этот был как минимум обоюдным. На таком мероприятии, как «домашний» бал князей Юсуповых, будет весь цвет имперской аристократии, а значит, есть хороший шанс завязать полезные знакомства».

Молодой мужчина в светлом кашемировом пальто вздохнул и едва заметно прибавил шагу, немного сожалея о потраченном времени. А с другой стороны – он познакомился с редкостной красавицей и неожиданно получил приглашение на закрытое и просто до неприличия статусное мероприятие. Значит, день прожит не зря!

Несмотря на общее плохое самочувствие, выглядел Вениамин Ильич Лунев на все сто. Даже, пожалуй, что и на все сто пятьдесят. Тысяч рублей – именно столько комиссионных ему обломилось после заключения «эллинского» контракта. Кстати, и самочувствие его тоже было одним из последствий этого столь приятного карману и сердцу события – в его возрасте столь обильные возлияния все же были противопоказаны. А вот представители небольшого, но жутко миролюбивого и суверенного государства Греция в деле празднования удачной сделки проявили просто-таки выдающуюся сноровку и опыт. Нет, во время обсуждения условий договора они тоже не сплоховали, настойчиво добиваясь наилучших для себя условий (так убедительно плакались про свою бедность и крайнюю нужду, что едва сами в нее не поверили), но все ж таки заседать в ресторане у них выходило заметно лучше. Особенно за чужой (то есть княжеский) счет. Вообще, у владельца Русской оружейной компании появилось такое впечатление, что покупатели привезли с собой как минимум по одной запасной печени. Ну или некоторое время серьезно стажировались в старейших полках русской императорской лейб-гвардии. Например, у преображенцев – эти господа что шампанское, что водку хлебали даже не стаканами, а аршинами. То есть наливали сотню-другую бокалов-рюмок, выставляли их вдоль стола и принимались за дело, под зоркими взглядами товарищей. Два-три аршина водки «на грудь» для офицеров этого славного своими вековыми традициями полка были обычной дневной нормой. А семь-восемь – квалификационным тестом на профпригодность, а также экзаменом для недавних юнкеров, возжелавших влиться в тесные ряды лейб-гвардии Преображенского полка. Конечно же обитатели Средиземного моря столь серьезное испытание не прошли бы, но вот норматив рядового гвардионца почти все они выполнили достаточно легко. В отличие от пожилого юриста.

– Александр Яковлевич, вы были правы.

– В чем?

– Надо было мне покинуть наших гостей вслед за вами. А теперь вот с мигренью хожу, да-с…

Князь молчаливо согласился. Вообще-то, судя по легчайшему румянцу, блеску глаз и общей живости господина Лунева, бокал-другой антипохмелина тот уже выпил. Так что со своей мигренью мог не только ходить, но и спокойно себе бегать и уж тем более обсуждать деловые вопросы. И первым из них была очередная просьба-приказ из серии «пойди туда, вроде знаю куда, и найди мне того, примерно знаю кого».

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77