– Море плещет волнами, солнце утонуло, я курю, – ответил Вязовски, – Сардж тихо напивается и злится. Все хорошо.
– Отлично, Алекс, ты прямо поэт несостоявшийся! Позвони Тэдди, узнай, кто здесь сидит из его приятелей в веронском консульстве. Может понадобиться. Сделай, пожалуйста, я утром перезвоню. Ну все, до завтра. И передай Сарджу – пусть не бесится, все сделаем как нужно.
– Он слышит, – ответил Алекс и раздались гудки отбоя.
Он хотел поставить телефон на место, но посмотрев на меня, спросил:
– Еще одну “вдову”?
– Да, – ответил я, опустошая стакан. – Скажи мне, почему ты не останавливаешь меня? Ты же охранник?
Он кивнул:
– Охранник, не врач. Я сохраняю не здоровье, а тело. Хочется пить – пей. Только не ходи никуда в таком состоянии и тогда мне будет даже легче охранять бесчувственную тушку, чем пасти перевозбужденного неврастеника.
– Две “вдовы”, сказал я.
– Окей, – согласился Вязовски, и скомандовал в трубку: – Дуэ тацце, сеньор.
– Алекс, а у тебя есть пистолет? – Я еще ни разу не видел у него оружия – даже в аэропортах, проходя досмотр, он нигде его не показал.
– А нужен?
– А если вдруг чтото случится?
– Не каркай, Сардж.
– И всетаки?
– Для “всетаки” я найду, чем тебя защитить.
– Пистолетом?
Он усмехнулся и прикурил новую сигарету.
– И пистолетом.
– Так он у тебя есть? Покажи!
– Пей “вдову”, Сардж.
– Алекс, она пока кончилась. Покажи, чем ты станешь меня защищать!
Он вытянул перед собой пустые ладони и сморщился от попавшего в глаза дыма:
– Вот, левой и правой. Этого достаточно.
– Дай мне свой пистолет!
– Ты напился, Сардж. Ты опасен для окружающих.
– Вынь обойму и дай мне свой пистолет, – я протянул руку.
Раздался стук в дверь и молодой служка внес поднос с двумя стаканами изрядно надоевшей мне “веселой вдовы”.
– Грация, джованното, – поблагодарил его Вязовски и сунул в кармашек на форменном кителе купюру в две тысячи лир. – Либеро!
Итальянец показал глазами на стаканы вокруг моего кресла, но, наткнувшись на мою неодобрительную гримасу, молча прикрыл за собою дверь.
Услышав, как щелкнул замок, я спросил:
– Алекс, разве ты говоришь поитальянски?
– Мой итальянский так же хорош, как… – Алекс задумался на секунду, – как и французский. Пардон, месье, коммон са ва, гарсон, амур, оревуар, коммон сё рендро а Пари, вузаве ун арме, оле сьеж де ля девизьон, ду се кво режимо… пожалуй, все. Нет, еще – же не ма па сис жур, но это все знают.
– Что это значит?
– Разное, – покрутил сигаретой в воздухе Алекс. – Глупости всякие военные.
– Пистолет покажешь? Или я сам его возьму?
– Какой ты нудный дурак, Сардж. Зачем он тебе?
– Ты, Алекс, такой же нудный дурак, – я отхлебнул из стакана, встал и, слегка покачиваясь, направился к шкафу.
– Стой! – окликнул Алекс. – Ты о нем откуда знаешь?
– Вязовски, кончай тупить. Я ВСЕ знаю. Так дашь или что? – я открыл шкаф.
– Отойди, – он уже стоял у меня за спиной. – Я тебе покажу пистолет.
Ни скрипа кресла, ни шороха шагов… Хотя, я был пьян и мог не услышать.
Я вернулся на свое место и, довольный, отхлебнул еще.
Раздался металлический щелчок, чуть сзади, и над ухом, я обернулся и увидел, как Алекс крутит в руке пустую обойму, выпавшую ему на ладонь.
– Что за…, он посмотрел на меня: – Твои проделки?
Я пьяно улыбнулся и подбородком показал ему на балкон – если посмотреть с него в клумбу, то даже в тусклом свете ночных огней наверняка можно было заметить металлический блеск патронов.
– Что за шутки, Сардж?
– Ну, я подумал, что у меня за телохранитель такой без оружия? Когда ты пошел в туалет, я нашел пистолет, и в голову мне пришла мысль провести тренировку! Как быстро ты сможешь сгонять за патронами и вернуться?
– Ты совсем опупел, сопляк? – Вязовски был на удивление спокоен.
– Ты такой спокойный, потому что у тебя есть еще один пистолет с патронами?
– Нет больше ничего.
– А если вдруг сейчас в номер ворвутся эти Красные партизаны?
– Бригады, – поправил меня Алекс.
– Точно, они самые! Так что делать будем, если вдруг…
– Мы умрем, – так же спокойно оборвал меня Вязовски. – Зачем ты это сделал, Сардж?
– Значит, больше оружия нет?
– Нет!
Я посмотрел на часы:
– Хорошо, будем считать, что ты говоришь правду. Да я и вижу это. Включи телевизор. Найди какойнибудь новостной канал. Самое время.
Из “Панасоника”, стоявшего в углу, сначала раздалось шипение, потом обычная итальянская скороговорка, разобрать которую могли только сами итальянцы, потом были песни, пара сериалов с тяжелой трагической музыкой, мелькнуло лицо всесоюзного любимца Каттани из La Piovra – Вязовски переключал каналы… Остановился Алекс только услышав безупречный английский ведущего CNN. Минут пять мы слушали самую значимую новость дня – итоги 30й церемонии “Грэмми”: комментаторы восторгались Полом Саймоном и U2, и только под занавес передачи мимоходом упомянули о взрыве отеля в Милане.
– Вот и все, – сказал я. – Пусть земля вам будет пухом.
Складывать два и два Алекса научили еще в детском саду:
– Ты убил Дэни и Уильяма?
– Да, – просто ответил я. – Вернее, я убил Бориса Киричева и Дениса Чернова. Подполковника и полковника соответственно.
В дверь осторожно постучали, и Алекс посмотрел на практически бесполезный пистолет в своей руке. Он спрятал его за спину и крикнул:
– Открыто, войдите, – при этом он переместился так, чтобы закрыть меня от входящего.
В комнату ввалились три небритых итальянца в светлых плащах, зыркнули по сторонам своими черными глазами, один прошел во вторую комнату, другой остановился напротив Вязовски:
– У вас есть оружие? Сдайте его мне!
– А вы кто? – Алекс не спешил выполнять распоряжения незнакомцев. Но и не видя очевидной угрозы, не торопился выходить из ситуации силовым методом.
– Служба безопасности народного банка Вероны, – вместо итальянца произнес знакомый голос за его спиной.
– Привет, Сардж, здравствуйте, Алекс, – на пороге стоял улыбающийся Захар. – Вот и я. Алекс, вы же не станете стрелять здесь направо и налево?
– У него нет патронов, – открыл я захватчикам военную тайну.
– Ну и славно, – Захар скинул плащ в шкаф, размещенный в стене у входа. – Тогда можно даже выпить за то, что хорошо кончается.
– Что за балаган? Сардж? Что происходит? – Алекс не понимал, что происходит.
– Можно я отвечу? – Захар поднял руку вверх, словно выучил урок и теперь желал сверкнуть знаниями.
Я кивнул и поднял с пола последний стакан с “Веселой вдовой”:
– Расскажи, ему можно знать.
– Тогда, пожалуй, я отпущу ребят. Луиджи, вы с Пьетро и Лукой можете занять соседний номер, снятый для сеньора Вязовски, – обратился он к одному из небритых спутников. – Только, закажите нам еще несколько “Веселых…”
– Нет! – я остановил его. – Только не вдов. Пусть это будет хоть “Кровавая Мэри”, но выносить запах елок я больше не могу!
– Луиджи, спросите у них бурбон. Старый, добрый бурбон! Бутылки нам хватит. И вы, Алекс, расслабьтесь, – Захар подмигнул, – Сарджу ничего не угрожает, а мои ребята обеспечат надежную охрану. Абы кого в безопасность нашего банка я бы брать не стал. Подождите, пожалуйста, десять минут, мне нужно привести себя в порядок, окей?
Алекс положил свой пистолет на стол и уселся на диван, тройка итальянцев ретировалась, а Захар заскочил в ванну “умыться с дороги”. Я в это время переключал каналы телевизора и пьяно улыбался симпатичным милашкам, что в изобилии водились на программах итальянского телевидения – от вездесущего RAI до местечкового “Tele Liguria”.
Наконец тот самый служка, что весь вечер таскал нам коктейли, принес заказанный бурбон, и удостоился похвалы от Майцева:
– Ты молодец, Джованни, просто молодец. “Винокурни Келлера – Коллинза” – это наш выбор! Ступай, больше мы тебя звать не станем.
