Малахольный экстрасенс. Дилогия (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

– Посмотри на него! – нахмурилась Вика, уперев руки в бока. – Пьет, даже не закусывая, и курит.

Исабель не ответила, только бросила на меня быстрый взгляд. По ее глазам понял, что о происшествии на шоссе она знает.

– Красивый костюм, Исабель, – сказал я. – Где купила?

– Я подарила, – ответила за мулатку Вика. – Мы ездили выбирать белье для малыша, заодно заглянули в секцию женской одежды. Очень ей идет. Вот рожу и куплю себе такой же. Не заговаривай мне зубы! Почему пьешь? Да еще куришь натощак?

– Сегодня на руках у меня умер человек.

– Кто? – воскликнула Вика, и я понял, о ком она подумала.

– Мой знакомый из СССР, – поспешил с объяснением. – Встретились в отеле, сели поговорить, и тут его настиг сердечный приступ. Спасти не удалось.

– Ты его хорошо знал? – немного успокоилась жена.

– Нет. Но все равно неприятно.

– Тогда хватит! – она забрала бутылку и отставила ее на край стола. – И сигару свою затуши. Ужинать будем. Мы не ели – ожидали тебя.

Я подчинился. Кармелита подала ужин. Ром подействовал, настроение у меня изменилось, так что ел с аппетитом. Но молча. Зато Вика трещала.

– Представляешь, – говорила, размахивая вилкой. – Здесь продают одноразовые подгузники, «Хагис» называются. Снял использованный и выбросил. Стирать не нужно. Не сказать, что стоят дешево, но у нас есть деньги. А какие красивые платья в секции женской одежды! Жаль, что мне сейчас ничего не подойдет. Ничего. Вот рожу…

Я слушал это щебет, оттаивая душой. До чего же их люблю! Вику и еще не родившегося малыша. Это моя жизнь, и любого, кто посмеет покуситься на нее, убью, воскрешу и вновь убью. Чтоб и на том свете боялся.

Мы пили кофе, когда в столовую заглянул Луис.

– Можно вас, Мигель?

Я извинился перед женщинами и вышел. Луис отвел меня в комнату на мансарде. Там находились и другие кубинцы.

– Вот! – Луис указал на стол.

Я подошел ближе. Что тут у нас? Какой‑то автомат, похожий на кусок водопроводной трубы с присобаченном к нему спусковым механизмом. Рукояти нет, магазин примыкается сбоку. Сейчас он отстегнут и лежит на столе. Складной приклад. Рядом два револьвера. Бумажники, какие‑то документы…

– Вы были правы, Мигель, – продолжил Луис. – Все мертвы.

Кто бы сомневался? На большой скорости вылететь с шоссе и поцеловать дерево… Привязные ремни здесь есть, но ими пренебрегают. Это я приучил Вику пользоваться, да сам пристегиваюсь. Аргентинцы на это плюют.

– Кто они были? Есть версии?

– Бандиты, – ответил Луис. – Здесь нередко грабят на дорогах. Выслеживают машину побогаче, нагоняют на шоссе и, угрожая оружием, останавливают. Забирают деньги, ценности. Могут и убить, если жертва сопротивляется. Алонсо рассказал, как от них ушли. Это вы хорошо придумали, Мигель. Отрываться на большой скорости, а потом притормозить перед поворотом… Они о нем не знали, потому и слетели с дороги.

Думаю, что знали, и причина в другом. Но об этом промолчу. Я взял автомат. А довольно легкий. В той жизни мне довелось подержать легендарный ППШ. Тяжеленая дура, особенно с магазином [52]. Может, дело в том, что у этого он отомкнут?

– Пистолет‑пулемет «Стен», – пояснил Луис. – Британцы с ним еще во Вторую мировую воевали. Так себе оружие, не сравнить с русским ППШ или автоматом Судаева. Но на близком расстоянии довольно эффективно, нужно лишь уметь стрелять. Если держать «Стен» неправильно, заклинивает патрон. Этот револьвер – бразильский М85, второй вовсе непонятного происхождения. Разномастное оружие, характерное для бандитов. Что смогли достать, тем и пользуются.

– И куда его теперь? – спросил я, положив «Стен» на стол.

– Выбросим. Оружие наверняка использовалось в ограблениях. У полиции могут быть образцы пуль и гильз. Документы – сожжем. Деньги…

– Сколько их?

– Свыше двух тысяч долларов в общей сложности.

– Заберите себе. Только поделитесь с Алонсо – заслужил.

– Хорошо, – кивнул он. – У меня просьба, Мигель. Нужен второй автомобиль, лучше микроавтобус. Из него выскакивать быстрее, особенно, если дверь сдвижная.

– Для чего?

– Сопровождать вас и жену в поездках. Этот случай показал, что одного охранника мало. Сомневаюсь, что Маноло в одиночку смог бы защитить вас. Подготовка у него по сравнению с бандитами несравненно лучше, но пистолет против автомата…

– Обзавестись ими нельзя?

– Рискованно, – покачал он головой. – Пистолет можно спрятать под одеждой, с автоматом не выйдет. У нас нет разрешения на ношение оружия, иностранцам получить его в Аргентине сложно. Если полиция найдет пистолеты, дело ограничится высылкой из страны. Скажем, что носили для самообороны. Автомат же приведет в тюрьму – с ним штурмуют правительственные здания и военные объекты. И у вас будут неприятности. Кое‑что у нас, конечно, есть, но это для обороны особняка. Спрятано надежно, посторонний не найдет. Если вдруг случится нападение, то достанем быстро.

Нефига себе у них планы! Тут что, Брестская крепость? Кто на нас будет нападать?

– Автомобиль с охраной заставит бандитов отказаться от попытки грабежа, – продолжил Луис. – Они ведь не герои, умирать не захотят.

– Кто его будет водить?

– В группе все могут, включая Исабель. Есть удостоверения. Выданы на Кубе, но здесь они действительны.

– Хорошо, – кивнул я. – Завтра выберете в Буэнос‑Айресе нужную машину. Оформите на себя, денег на аренду дам.

– И еще, – замялся Луис. – Сегодня ваша супруга купила Исабель костюм. Попросите ее не делать так больше.

– Почему?

– Задача Исабель охранять женщину, а не примерять одежду. Пока крутилась перед зеркалом, объект находился без защиты.

– Поговорю, – согласился. – Только не ругайте девочку. Она, полагаю, из небогатой семьи?

– Родители – рабочие, в семье пятеро детей. Исабель – старшая. Отлично училась в школе, заслужив право поехать в СССР. У нее способности к языкам, кроме русского, знает английский и португальский. Потому на нее и обратили внимание…

Понятно, кто.

– Я сам рос в бедности, Луис. Хорошо знаю, какая это радость – купить костюм. Не ругайте ее, просто поговорите.

Он кивнул. Я попрощался и спустился вниз. Попросил Кармелиту принести в опустевшую столовую кофе – привыкаю к нему, где и просидел полчаса с чашечкой и сигариллой. Веселый выдался денек! На моем счету четыре трупа. Если вспомнить уголовников, убитых под Минском, то уже семь. Хороший показатель для целителя. С другой стороны, чего парюсь? Я на них не нападал, сами лезли. Вот и пусть гниют в земле. Успокоив себя этой мыслью, я отправился спать.

* * *

Следующий день выдался хлопотным. Прикатили ветераны войны с Великобританией. А куда денешься? Обещал – лечи. Диего сформировал группу, предварительно побеседовав с людьми. Попросил держать язык за зубами. У меня разрешение только на незрячих. Сомневаюсь, что минздрав Аргентины выкатит претензии, тем более, после исцеления президента, но зачем будить лихо? Дураков хватает. С ветеранами провозился. Люди хоть не старые: война – дело молодых, и окончилась недавно, но не дети. Органы неохотно реагируют на воздействие. Вон сколько с Менемом мучился! Один за другим ветераны входили в процедурную (есть у нас такая), ложились на кушетку, я обследовал и исцелял. Печень, почки, трофические язвы… Был и туберкулез. Муторное дело. Уходя, ветераны говорили: «Грасиас».

Исцелив последнего, я отправился в беседку покурить и, к своему удивлению, обнаружил там недавних пациентов. Они пили кофе. Увидав меня, встали, а один, в мундире с тремя звездами на погоне, подошел и заговорил по‑испански.

– Полковник Фернандес благодарит вас от имени товарищей, – перевел бывший здесь же Диего. – Всем стало намного лучше. Он просит принять от них подарок.

Фернандес протянул мне кобуру, из которой торчала рукоять пистолета.

– Это бразильский «Таурус», – перевел Диего. – Создан на основе знаменитой итальянской «Беретты». Калибр девять миллиметров, в магазине пятнадцать патронов. Очень хороший пистолет. Говорит, что офицеру нужно оружие.