По краю каменного сердца (СИ) - Иватанов Данил

– Буду заниматься этим столько, сколько потребуется.

– А если я прямо сейчас вызову сотрудников общественной безопасности? – поинтересовался Маноду, словно загоняя иголку под ноготь Дина этим вопросом.

– Глупость, – поморщился Иватани. – Вы же не думаете, что тюрьма меня остановит? Речь идёт о мести за самого близкого мне человека, а не о самодурстве и хулиганстве. Неужели вы и правда считаете, что перерыв в двадцать семь лет успокоит меня?

– Не считаю, – безэмоционально пробурчал Мори, делая очередной глоток. – И тому свидетельствует моя целая дочь. Будь ты робок в отношении закона, то, скорее всего, Каэдэ вернулась бы домой не просто со слезами на глазах. Если вернулась бы вообще.

Доктор смотрел в пол, пока говорил всё это, однако, стоило ему закончить, он поднял свой холодный взгляд на обеспокоенного Дина, который всеми силами скрывал своё напряжение.

– Ты ведь преступник, – с толикой сочувствия произнёс блондин. – Понимаешь?

– Превышение самообороны не считается тяжким преступлением.

– А я говорю не про тех застреленных, – легко парировал Мори, вновь пронзая Иватани своим взглядом, словно ледяным копьём.

– В таком случае… – Дин демонстративно отставил колу и сложил руки на груди, явно давая понять, что он не собирается признаваться в иных преступлениях, – …я не понимаю, о чём вы.

Мори был спокоен, как удав. Он словно не услышал последние слова Дина, продолжая пристально смотреть на него. Тихо засопев, он подогнул под себя ногу и уставился в окно, от которого так и веяло летним теплом после ярых дождей.

– Ты когда-нибудь представлял себя на месте отца? – неторопливо спросил Маноду, не отрываясь от видов цветущего мегаполиса за окном.

– Представлял. Ему тяжело, но не тяжелее, чем мне. Одинаково, я бы сказал.

– Я не про твоего отца. Просто. Представлял ли ты себя отцом?

– Н-н-нет? – с задержкой ответил парень.

– А мне и представлять не нужно. Потому я знаю, как лучше поступать, будучи этим самым отцом. Я прекрасно понимаю, кому стоит доверять свою дочь, а от кого её лучше прятать, спасая всеми силами.

– Хотите сказать, что я опасен для Каэдэ?

– Не хочу, а говорю. Я не идиот, мне предельно ясно, что ты убил не только тех, кто напал на мою дочь. Мне в принципе страшно знать, скольких ты свёл в могилу. Хотя, пожалуй, я и не хочу этого знать. Понимаешь, к чему я веду?

– Что я сорвусь на Каэдэ и причиню ей вред?

– Это второе опасение. А самое первое – что за тобой придут федералы, скрутят тебя в бараний рог и отправят в «Последний День», где ты будешь кра-а-айне долго думать над своим поведением. И отец твой поедет в этот санаторий вместе с тобой за ручку.

Наступило затишье. Дин исподлобья глядел на слишком уж спокойного Мори, который мирно попивал кофе, иногда специально хлюпая, чтобы разбавить паузу.

– Я преступник, – Дин вытянул руку и выставил указательный палец, начиная счёт. – Я представляю угрозу для вашей дочери, – он вытянул второй палец. – Я без пяти минут конченый маньяк, который будет готов резать всех без разбору. Но что-то я не вижу в этом списке причины, по которой вы должны были примчаться по первому зову полиции спасать меня. Почему на помощь приехали именно вы? Почему не кто-то другой?

– А что, кто-то ещё смог бы вылечить твою контузию в полевых условиях?

– Это не ответ на вопрос, – нахмурился Дин.

– Знаешь… У взрослых людей всегда есть тот человек, с которым не получается общаться часто. Можно сказать, что вы видитесь раз в никогда, но сам факт, что у этого человека всё хорошо, невероятно важен для тебя. Как думаешь, мне понравилась новость, что Суми убили?

Дин изменился в лице. Ныне он хмурился не от раздражения, а от удивления. Он не успел уловить этот перелом в диалоге, когда явный перекат бочки в его сторону превратился в подобие оправдания. В непонятках покачав головой, Иватани посмотрел на Мори с вопросом.

– Дин. Ты сын Суми. Самого доброго человека на свете. Ближе коллеги, чем она, у меня никогда не было и, скорее всего, не будет. Я знаю её и прекрасно понимаю, что у неё не может быть сына, который будет тупо убивать всех потому, что ему так захотелось.

– Я вас вообще не понимаю… Вы пытаетесь меня окрестить преступником или оправдать?

– Сам-то как считаешь, дурень? – усмехнулся Мори, допивая кофе. – Кто вообще станет спокойно общаться с человеком, которого считает убийцей?

– Никто, наверное…

– Ага. Послушай. Сколько тебе там лет? Восемнадцать же не сильно давно исполнилось?

– Да.

– Тебе всего! Всего восемнадцать! Ты даже и близко ко взрослой жизни не подступился, а уже столько всего наворотил. Но знаешь, это даже отлично.

– А?... – совершенно теряясь в смысле разговора, протянул Дин.

– По молодости мы совершаем невероятное количество ошибок. Но главное качество молодости – адаптивность. Вот ты бы мог сказать по мне, что раньше я был главным задирой школы, а потом ещё и банду сколотил, чтобы с мирняка деньги трясти.

– По одному вашему взгляду видно, что вы с десяток людей в асфальт закатали, если честно…

– Ха! Вот именно! И что теперь? Я не в тюрьме. Не побираюсь. У меня отличная работа, прекрасная жена и лучшая дочь, о которой только можно мечтать. Умница, красавица, будущий спаситель, если не передумает.

– Но я всё ещё не понимаю, к чему вы ведёте.

– У тебя есть два года. Два года, чтобы закончить с этим делом и начать заниматься нормальной жизнью.

– То есть вы…

– Не-не-не. Я не даю тебе добро, чтобы ты продолжал встречаться с моей дочкой.

Только Дин успел расстроиться, как Мори придвинулся ближе и похлопал того по щеке, ухмыляясь вновь.

– Шучу я, успокойся. Давай начистоту, а то ты у нас немного тугой. Только не воспринимай это за лесть, а то точно запрещу с Каэдэ общаться. Ты явно лучший вариант из тех, кого могла бы притащить Кая. Ты не говнопанк, не торчок, не маргинал. Ты вполне себе здравый парняга с самым что ни на есть стержнем. Такого молодого человека только в радость видеть рядом с дочкой. Но есть одно ма-а-алое «но». Ты режешь террористов направо и налево. Пореже появляйся на ТВ, вот тебе совет, дружок. Ты когда людей из ТЦ таскал, как минимум на пяти каналах транслировался. Там же и твоя драка с подрывником была снята. Уж не знаю, как до тебя до сих пор не добрались, но раз этого не случилось, то всё не так плохо. Напоминаю, у тебя два года. Убиваешь всех ублюдков, что посмели навредить Суми, а потом идёшь учиться на медицинский.

– Что? Почему на медицинский?

– Потому что я прекрасно вижу, когда человека зашивали хирурги, а когда он зашивал сам себя. Я так понял, ты уже пару раз себе брюхо штопал, да? У тебя такой шрам на животе, словно его криво зашили, а потом не могли достать швы.

Дин невольно расплылся в улыбке, глядя Мори прямо в глаза. Он попытался что-то сказать, но не сдержался и рассмеялся, сдержанно гогоча, чтобы не привлечь внимание по ту сторону двери.

– Что, настолько заметно?

– Конечно, – посмеялся Маноду в ответ. – Однако, моё уважение. Не всякому хватит духу оперировать самого себя. Сколько раз такое практиковал?

– Уже не посчитаю, сэр.

– Ужас какой, – продолжил смеяться Мори. – Как только снесёшь голову глав гаду, жду тебя в своём отделении на должность ассистента. Думаю, ты представляешь, как выглядит человек изнутри.

– Представление имею.

– Вот и отлично. Но давай кое о чём договоримся, – тон Мори внезапно стал пугающим вновь. Он заледенел в мгновение ока, не дав Дину даже секунды на адаптацию. – Если с головы Каэдэ упадёт хоть один несчастный волосок… Я сделаю из тебя овоща хирургическим путём, а после сдам общебезу. И поверь, очень тяжело жить, когда не чувствуешь своих конечностей и при этом не можешь говорить, – эти слова были сказаны с каким-то совсем уж маниакальным упоением. Мори буквально кипел, проговаривая это, что явно давало понять его намерения.