Лариса Петровичева
Наследница бури
Глава 1. Попала, так попала
— Добрый день, меня зовут Полина, я звоню вам из компании «Пластиковые окна Шмульца и Циммермана». У вас ведь установлены пластиковые окна?
— Да пошла ты, знаешь, куда! Тварь непромытая!
Мужик на том конце провода грязно выругался и повесил трубку. Я сняла наушники и устало откинулась на спинку стула. Нет, ну с какой-то стороны их можно понять. Вот звоню я сейчас с этими пластиковыми окнами, а у него сто грамм в руках. Или ребенок на горшке. Или инфаркт микарда вот такой рубец. Не до окон. Но орать-то зачем?
Вздохнув, я поставила автодозвон на паузу: время обеденное, пора и отдохнуть. За первую часть смены меня послали на три буквы ровно восемь раз. Я уже и не удивлялась. У всех есть интернет, куда можно залезть в случае нужды в пластиковых окнах и сделать заказ, так что моя работа в принципе не имеет смысла.
Мои коллеги по колл-центру вполне предсказуемо бросились со всех ног в столовую. Пашок из отдела контроля качества помахал мне рукой, но я отрицательно качнула головой. Пойду дела поделаю, поем через полчасика, когда народ схлынет. Дела мне предстояли важные: за окном была осень, а у зонта сломалась спица. Слава богу, в цоколе нашего здания располагалась мастерская с дядей Ашотом, который мог починить все, что угодно, при помощи отвертки и такой-то матери.
Вот к дяде Ашоту я и пошагала. Без зонта под дождем как-то не очень интересно.
Наш колл-центр располагался на окраине города, в здании бывшего НИИ. Кроме нас, тут были две убогие столовки, автомастерская, магазинчики и даже какая-то химическая лаборатория. Вишенкой на торте была фотостудия. Мы с девчонками заглянули как-то раз: красота там, конечно, была неописуемая. Тут тебе и камин, тут тебе и лестницы, и кожаные диваны, и что душеньке угодно. А самым интересным были исторические костюмы. При желании можно было нарядиться какой-нибудь Анжеликой или амазонкой… На прошлый новый год наша бухгалтерша устроила себе в подарок фотосессию в образе Клеопатры. Вот смеху-то было.
Нет, ну материться-то зачем? Я все никак не могла успокоиться, мысли то и дело возвращались к последнему абоненту. В конце концов, это моя работа. Выпускница факультета социологии не может рассчитывать на блистательную карьеру на верхушках власти — вот и приходится обзванивать народ с утра до вечера, предлагать установку пластиковых окон… Обидно было просто до невозможности.
Девушка в пышном платье времен Екатерины Великой шагала по коридору с таким решительным видом, что было ясно: она движется прямиком в сортир. Я задумчиво посмотрела на нее и на мгновение почувствовала озноб: любительница фотосессий была очень похожа на меня. Практически сестра-близнец: такие же длинные каштановые волосы, такие же черты лица, даже чуть оттопыренные уши. Я проводила ее заинтересованным взглядом и решила, что обязательно зайду в фотостудию после того, как дядя Ашот разберется с моим зонтиком. Зайду и познакомлюсь.
Дядя Ашот устроил свою мастерскую в самом конце коридора. Иногда он напоминал мне паука, который угрюмо сидит в закутке среди железячек, винтиков и шпунтиков. Мысленно пересчитывая деньги в кошельке, я не сразу заметила кулон на длинной цепочке, валявшийся на кафеле.
Кулон был явно старинный — таких сейчас не делают. Я аккуратно подняла его с пола, и темно-красный камень на мгновение сверкнул хищным огнем, словно чей-то глаз открылся и закрылся. А ведь его, похоже, уронила та девушка из фотостудии, иначе откуда бы ему тут взяться? Окончательно утвердившись в решении посетить местных фотографов, я подошла к двери мастерской и, не отрывая взгляда от кулона в руке, толкнула ее и вошла внутрь.
И на мгновение ослепла от яркого солнца. Несколько секунд я щурилась, пытаясь понять, с какой радости жадный дядя Ашот купил себе такие яркие лампы, а потом вдруг почувствовала порывистые прикосновения сильного ветра, запах воды и травы и тепло.
Мастерской не было и в помине. Я стояла на зеленом холме, который спускался к небольшой березовой рощице, откуда-то доносилось журчание ручейка, и солнце светило ярко и беззаботно, по-летнему. Я посмотрела по сторонам: никаких признаков дверей, кругом было цветущее лето, холмы и травы.
Меня прошибло потом — то ли от страха, то ли от того, что в колл-центре было холодно, и я всегда укутывалась в несколько кофт, как капуста, а теперь запарилась. Несколько минут я топталась на месте, пытаясь понять, что произошло, и куда делось здание бывшего НИИ.
Черт возьми, я, наверно, умерла. Скоропостижно скончалась от какого-нибудь оторвавшегося тромба, и даже понять не успела, что умираю. И сейчас мозг галлюцинирует напоследок. Не может же быть, чтоб я попала в другой мир, просто открыв дверь мастерской! Я перечитала сотню книг о попаданцах и примерно представляла, как это бывает. Раз! И ты уже в мире меча и магии.
Но ведь это же выдумки. Такого не бывает на самом деле.
Солнце припекало. Я сняла сперва одну кофту, потом вторую, и осталась в футболке с жуткой рожей, купленной на экскурсии в Кунсткамере. Кроссовки, которые я надевала в качестве сменной обуви, неожиданно оказались вполне удобными для похода. Смысла просто так топтаться на месте не было. Я надела цепочку с кулоном на шею, сгребла свое тряпье и пошла просто так, вперед.
А ведь эта девушка в пышном платье была не из фотостудии, вдруг подумалось мне. Вполне вероятно, она пришла из этого мира в наш, а я автоматически заняла ее место. Под ногу подвернулся какой-то камушек, и я остановилась и почти без сил опустилась в траву. Анестезия куража исчезла. Я со всей ясностью поняла, что это не сон и не галлюцинация, меня занесло неведомо куда, и родной мир для меня теперь, скорее всего, недосягаем…
Проплакавшись, я вынула из кармана смартфон. Он вполне предсказуемо отказался включаться. Теперь и время придется по солнцу определять… Вздохнув, я убрала смартфон на место: погожу выбрасывать, мало ли, вдруг получится сменять его на что-нибудь полезное. А рассиживаться нечего: до наступления темноты надо найти крышу над головой.
Стоило мне задуматься о будущем ночлеге, как откуда-то сзади послышались крики, заливистый лай собак и топот копыт. Я испуганно поднялась на ноги и, обернувшись, увидела на горизонте целый отряд. Копья всадников были увенчаны флажками, огромные черные кони ржали и всхрапывали, и комья земли из-под их копыт казались отрубленными головами.
Я даже дышать забыла от страха. Впереди отряда со всех ног бежал человек, и непонятно было: то ли его преследуют, то ли он ведет за собой этих всадников. Когда он подбежал ко мне и остановился рядом, я ахнула и почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Если все порядочные люди произошли от обезьяны, то у этого парня в темно-зеленом камзоле, белых штанах и высоких сапогах в предках были бараны. Симпатичное большеглазое лицо с плоским вытянутым носом имело явные овечьи черты, а длинные круглые уши, торчавшие из кудрявых светлых волос, могли принадлежать только барашку. Парень схватил меня за плечи, прижал к себе и прошептал на ухо:
— Ничего не бойтесь, миледи, все будет хорошо.
Он обнял меня очень вовремя: отряд приблизился, окружив нас, и один из всадников хлестнул человека-барана плеткой по спине и разочарованно воскликнул:
— Отойди, Бекингем! Эта дрянь заслужила хорошую порку!
Бекингем выпустил меня и повернулся к всаднику, закрывая меня собой.
— Нет, господин Вельдмар, прошу!
— Пшел, скотина! — Вельдмар снова поднял кнут, но тут кто-то из товарищей окликнул его:
— Эй, Вельд! Покалечишь наследницу — его высочество тебе спасибо не скажет.
Наследницу? То есть, получается, они меня принимают… А за кого? Я окончательно растерялась и решила оставить все размышления на потом, а пока пряталась за спиной Бекингема и старалась не разреветься от страха.
— Не покалечу, — хмуро сказал Вельдмар, но кнут все-таки опустил. Мы с Бекингемом вздохнули с облегчением, и человек-баран сказал уже увереннее:
