Лето, пляж, зомби 10 (СИ) - Выборнов Наиль Эдуардович

Жаль только, что я не могу сказать им, что буду рад послушать, как захрюкают поросята, когда узнают, как умер старый кабан. У меня детей нет, теперь это отчетливо помнится. Нет, где-то может быть и есть, с каждой шлюхи, что у меня была, я ответа не требовал. Но вряд ли они знают, где их отец.

Окон в кузове «буханки» не было, и я понять не мог, куда мы едем. Но что-то подсказывало, что в сторону центра Керчи. Да, наверняка так и есть. Движок ухоженный, мерно гудит, колеса шуршат. И дорога чистая, значит. Почистили наверняка.

— Давай помедленнее, — вдруг приказал тот, что с камерой, повернув голову к водителю.

— А чего это? — спросил он.

— Да Мансур говорил — потянуть. Говорит, чтобы страх по настоящему почувствовали. Так что чуть притормози.

Водитель послушался, сбросил скорость. Вот ведь тварь этот Мансур. И добраться до него уже не получится, скорее всего. А жаль. Жаль, что один поехал, и некому спину прикрыть было. Так, может шансы были бы.

Может, иначе действовать надо было? Договориться с Сергеевым попытаться? Что, мол, ему власть перехватить надо, а Мансура общими усилиями убрать. Хотя…

Он ведь на базе себя как дома чувствовал, да еще и радовался. Шашлыку, пиву, бане, девкам тем. Ему подачку кинули, а он и рад. Не, не собирался он главным становиться.

А с Часовым добазариться не получилось бы, подозреваю. Ладно, чего уж теперь.

Я тупо смотрел в стену, ловя на себе взгляды Часового, который теперь смотрел заинтересованно. А толку-то в этом интересе? У него план какой-то есть что ли? Вряд ли, какой сейчас может быть план? Черт его знает.

Не знаю, сколько времени прошло, и пусть водитель и ехал медленно, мы добрались до финальной точки. Машина остановилась, конвоир поднялся и открыл задние двери «буханки». И наружу выволокли нас. Сперва Часового, а потом и меня.

И бросили прямо в пыль, как мешки с мусором. А потом конвоир уселся обратно в тачку, включил камеру и навел на нас. Водитель тронул машину с места, совсем медленно, а потом засигналил. Мол, твари, вот оно угощение для вас. Подходи — налетай.

Я осмотрелся. Дорога, неожиданно широкая для Керчи, аж четырехполосная, и развязка в виде кольца. В центре этого самого кольца — стелла какая-то, но кому посвящена непонятно. Зная нашу страну, может быть кому угодно, начиная Рюриком и заканчивая Иосифом Виссарионовичем Сталиным.

Здания вокруг трехэтажные какие-то, с красными крышами угловатыми. А вот, чуть в стороне и высотка есть. Ну для нынешних мест, конечно, высотка, не считая тех вон, что севернее, современных.

И зомби вокруг. Не очень много, около полусотни примерно.

Что ж. А теперь настало время последнего шанса. Я вывернул правую руку, кулак которой до этого все время держал сжатым. А почему? А потому что у меня там был кусок стекла от той самой разбитой бутылки минералки, которой я зарезал охранника.

Успел в последний момент, когда меня уже завалили, схватить. Взять успел, а вот ударить кого-то — уже нет. Так и ехал всю дорогу с этим обломком у себя в ладони.

Я повернулся на бок, и стал пытаться перерезать веревку. А секунду спустя порезался, и стеклышко выпало у меня из руки.

Твою ж мать! Твою мать!

Я принялся шарить по земле, пытаясь нащупать его пальцами. Огляделся, и увидел, что зомби уже движутся в нашу сторону со всех сторон. И с соседних улиц выходят. Их много, их все-таки очень много.

— ААААААААА! — орал Часовой, глаза которого лезли из орбит.

Похоже, что до него только сейчас дошло, что именно произойдет. И оставалось надеяться, что зомби первым наведутся на него, и это даст мне немного времени для того, чтобы у меня получилось задуманное.

Через несколько секунд я нащупал острые грани, схватился, а потом несколькими движениями перерезал веревку. Тут же перевернулся обратно на спину, сел, после чего рассек путы на своих ногах.

— Нихуя себе! — послышался крик со стороны «буханки». — Стреляйте по нему! Уйдет же!

— Да нихуя он не уйдет! — был ответ. — Так даже веселее!

Зомби уже подходили вплотную, сплошной толпой.

— Освободи меня! — заорал Часовой, который увидел, что я смог вырваться. — Освободи! Пожалуйста!

Я замер на секунду, а потом все-таки, не выдержав, рванул к нему. Зомби пока достаточно далеко, так что у нас есть шансы прорваться. Особенно если получится хоть какой-нибудь мусор схватить, чтобы выбраться.

Подбежал к нему, наклонился и принялся резать веревки. Инструмент для этого был так себе, но у меня получилось сперва с руками. А потом я отдал ему стеклышко, сунул в ладонь, мол, ноги режь.

Развернулся и увидел уже отожравшегося зомби, что бежал в мою сторону. Относительно быстрый, с зубами, торчащими из уродливой пасти, длинными когтями, он несся ко мне, загребая руками воздух. Я огляделся в поисках хоть какого-нибудь оружия, увидел обломок кирпича, схватился за него, поднял.

Зомби сделал несколько шагов в мою сторону, бросился вперед, но наткнулся на удар штурмового ботинка в живот. Обычного человек от такого вывернуло бы, и он наверняка вышел из боя. Но и с зомби получилось неплохо — он рухнул на спину. Я рванулся к нему, наклонился и вбил острую грань кирпича ему в башку, пробивая кость.

Тварь обмякла. А я ощутил какое-то мрачное удовлетворение. Вот так вот, даже без ствола я что-то, но могу.

— Нихуя себе он! — прокомментировал один из зрителей.

Мне вдруг захотелось швырнуть кирпич в них, но я не стал. Лишать себя единственного оружия глупо.

— Сзади! — послышался за спиной голос Часового.

Повернуться я не успел. На спину мне уже легла тяжесть, а потом зубы вцепились в ухо. Я заорал от неожиданности и боли, послышался хруст, и по виску потекла кровь. Выставив в сторону бедро, я перехватил тварь и перебросил ее через себя. И вбил кусок кирпича ей в висок.

И только потом меня догнала мысль. Укусили. Меня только что укусили.

А ни в коем случае нельзя давать им себя кусать. Если ты, конечно, не хочешь превратиться в такую же тварь. Нельзя и все тут.

А меня только что укусили.

Мне захотелось завыть, закричать от отчаяния. Все. Двое суток. Двое суток, а потом я превращусь в такого же зомби. В тварь, которая только и хочет того, что человеческой плоти.

Ладно. Сперва отсюда надо свалить. Превращусь, так превращусь, но нельзя, чтобы меня разорвали на куски. Смерть от вируса, насколько я успел понять, тяжелая, но практически безболезненная. Лихорадка, а потом ты засыпаешь и все.

А вот если меня разорвут на куски. Это будет гораздо больнее.

Странное ощущение — когда ты думаешь о том, как лучше тебе будет умереть. Тем более, когда однозначно знаешь, что умрешь. И надежды никакой больше нет.

Я повернулся и увидел Часового, который наконец-то смог рассечь веревки у себя на ногах. Подскочил к нему, схватился за руку, рывком поднял на ноги. Он чуть не упал, но кое-как сумел удержаться.

Я огляделся, увидел прореху в рядах зомби, небольшую совсем, и она вот-вот должна была сомкнуться. Но у нас есть шансы прорваться. Пока что есть.

— Туда! — заорал я.

И побежал вперед. Позади послышались шаги, я повернулся, увидел, что Часовой хромает, но отчаянно бежит вперед. Ноги затекли, очевидно, но он понимает, что если остановится, то просто умрет.

Прореха с каждой секундой становилась все уже и уже, я даже не бежал, я словно летел. С разбега я отшвырнул одного из зомби на землю, но под ногу что-то попалось, и я рухнул прямо на него.

Он рванулся, метнулся к моей шее, чтобы перегрызть ее, но я в последнюю секунду успел вставить ему в пасть левое предплечье. Зубы сомкнулись на нем, однако боли я уже не почувствовал — и так ухо болело, и как раз с той стороны, где были шрамы от осколка дрона, и от пули.

Нет, та часть моей головы определенно проклята. Может быть, кто-нибудь сделал мою куклу Вуду и упрямо тыкает в нее иголками?

Бред какой.

Я вбил кирпич в висок зомби, почувствовал, как меня схватили за бронежилет, рванулся, сумел выбраться стартанул с низкого старта, и увидел впереди Часового, который улепетывал со всех ног.