Рубежи свободы (СИ) - Савин Влад

Народ расходиться стал - кроме тех, кому положено на лодке работу продолжить. И мой Адмирал мне сказал тихо, чтоб никто больше не слышал:

-Солнышко, я к Курчатову. Затем к Золотареву загляну. До вечера - увидимся уже в гостинице.

Ой, приятно как, когда он так меня называет! Когда мне хочется слабой быть - а не "стальной леди", давно уже нет тут мистера Эрла, кто мне это прозвище дал, так прилепилось! Юрка Смоленцев с большей частью своих "песцов" на Второй Арсенал поехал, охрану обеспечивая - со мной лишь Лючия (и никто не скажет, что хрупкая итальяночка, это отменный рукопашник и стрелок, бывшая партизанка-гарибальдийка, да и Смоленцев очень хорошо обучал свою жену, ходившую с ним самого Гитлера брать) и трое ребят. Старшим - Валя Кунцевич, тоже из команды "будущего". Проник в кабинет на втором этаже заводоуправления, который товарищи с Севмаша выделили мне для разбирательства дела, устроился в кресле у двери.

-Не помешаю. А вдруг на тебя нападет этот партиец, недовольный твоим вердиктом? - и добавил с иронией - ну и приятно моему глазу на тебя, Аня, еще посмотреть.

Ну смотри, не жалко, за погляд денег не берут. Только ты что, уже решил, кто прав? Еще к рассмотрению не приступая.

-Ань, а ты веришь, что Иван Семенович может оказаться виноватым? А закон, уже прости - в данном случае, инструмент. Если мы, "инквизиция", как раз для того и нужны, чтоб отсечь, где формальный закон расходится со справедливым понятием. Чтоб не вышло - по закону, а не по правде.

Логачева Ивана Семеновича, бывшего главстаршину с "Воронежа", я знала отлично. Те из экипажа, кто после Победы законно решили демобилизоваться, но не рвались взлететь высоко, как мой Михаил Петрович, или товарищ Сирый - в подавляющем большинстве остались здесь, на Севмаше. Место, хорошо знакомое еще с войны (единственное в СССР, приспособленное для базирования и техобслуживания атомной подлодки), их тоже тут знают и ценят, "с той самой Моржихи, все гвардейцы, орденоносцы" - и работа по специальности, с зарплатой и жилищными условиями, заметно лучшими чем в среднем по СССР. И нам удобно - ведь не отпустишь в вольную жизнь носителей высшего уровня тайны, но держать их под замком и надзором было бы черной неблагодарностью. Если, кино я смотрела про "зори тихие", и там слова есть, что за иную секунду в бою тебе положено до гроба водкой поить того, кто тебе ее обеспечил - а эти люди всему Советскому Союзу лишний год мира подарили. А тут, закрытый город, где иностранцев нет, и вообще чужие люди редкость.

Так и ушел на гражданку гвардии мичман Логачев, кавалер трех орденов (Отечественная война, обе степени, и Красная звезда) и пяти медалей (Заполярье, Нахимов, Ушаков, "боевые заслуги" и за Рим). Желая, как кто-то великий сказал, "посадить дерево, построить дом, вырастить детей". Работал мастером в цеху на Севмаше, женился на Танечке Авдеевой, из моей команды "стерв", слышала уже, что дочка у них родилась. И еще Иван Семенович был фанатом русбоя (карате и айкидо, из того мира) - по мастерству уступая Смоленцеву, но по таланту тренерскому даже его превосходя. Но на предложение пойти в кадры МГБ натаскивать рукопашников ответил отказом - как мой отец когда-то, мастер Балтийского завода в Питере, не захотел идти в НКВД, куда его звал дядя Саша, старый друг нашей семьи (сегодня, комиссар госбезопасности Кириллов Александр Михайлович) - зато и сейчас три раза в неделю по вечерам тренирует группы на стадионе "Север". Как и во время войны заводских учил - это ведь он прием ставил, который мне жизнь спас, когда меня Федька Троль хотел зарезать. И вот, как записано в уголовном деле, гражданин Логачев И.С. (никогда прежде в хулиганстве не замечен, характеризуется исключительно положительно) прилюдно избил товарища Нелина О.А., секретаря парторганизации завода! Качественно избил - с переломом носа и сотрясением мозга!

Что, по закону, дело не просто уголовное. И не надо смеяться, "битая морда партийного секретаря, политическое преступление". Отец мне рассказывал, как в двадцатые (особенно на селе) контрреволюционная мразота, нэпманы и кулаки, подговаривали шпану, "вы хорошенько избейте этого активиста, вот вам червонец на водку и червонец на штраф". До 1926 года это считалось "мелким хулиганством", проходившим по разряду "административные", не уголовка - чем недобитая контра пользовалась вовсю. Затем вышел даже не Закон а Постановление - и битая физиономия соседа дяди Вани, и она же, партийного или комсомольского секретаря, стало очень большой разницей касаемо последствий для обвиняемых! Ну а глава парторганизации Севмаша - это пост, равный армейскому полковому, или даже дивизионному комиссару! В то время как Иван Семенович, по военной аналогии, не выше ротного (пусть и заслуженного). И случись такое в рядах Вооруженных Сил, да еще в военное время - тут минимум штрафбат, максимум расстрел. Да на гражданке, простому мастеру или рабочему вышло бы, от десяти и выше. Вот только Иван Семенович (как все гости "из будущего") в Особом Списке состоит - это даже не один документ, а целый реестр, по категориям, "А" это собственно люди из 2012 года, "Б" это те из этого времени (граждане СССР), чью деятельность надо всячески поддержать, "В" напротив, пресечь, "Д" и "Е" аналогично, но иностранцы, есть еще внутри градация, например "А1" это те .кто особо важен, как мой Адмирал или товарищ Сирый, у прочих номер после литеры означает не приоритет, а род занятий. И существует секретная инструкция, что к лицам из категорий "А" и "Б" любые действия вроде ареста могут предприниматься лишь с ведома и разрешения нас, "инквизиции", и никак иначе! Были уже прецеденты, с большими неприятностями для виновных, кто на отметку в личном деле внимания не обратил - так что местные товарищи порядок хорошо усвоили. Вот и прислал Пономаренко меня, разобраться. Ну а я конечно рада - что попутно, с мужем в командировку, и девчат из бывшей своей команды увижу (Ленка, бывшая моя заместительница, сейчас носит фамилию Золотарева), да и на заводе и у Курчатова помнят меня очень хорошо!

Читаю следственные бумаги - интересно, а трудовой коллектив выступил в защиту Логачева! А вот Нелин мне незнаком, на Севмаше он недавно, года еще не прошло. Но не тыловая крыса, как я подумала сначала! Из крестьян, воевал, "политрук сорок третьего года" - когда по уставу, стали на самую низшую должность ротного политрука, идейно выдержанных сержантов ставить, две недели обучения, и офицерские кубари в петлицы. С одной стороны, это низовой политсостав резко оздоровило, а кому везло, то и выше поднимались. С другой же, и потери среди таких политруков были выше, чем у строевых офицеров - в атаку первым бежать, бойцов поднимая, и для немецких снайперов цель, и конечно, в плен их фрицы не брали. Но если человек честно отвоевал, две "славы" (была у политруков привилегия, право на этот солдатский орден) и две медали (не юбилейные), так какого черта на своих наезжает? И странно - демобилизовался он в сорок шестом, и дальше, за семь лет, девять мест работы, это отчего такой кадр все старались от себя спихнуть поскорее? Без позора, но и без наград - то есть, и обвинить не в чем, но лучше иди ты от нас подальше?

-Ну, здравствуй, Иван Семенович! Ты садись, чаю выпей, и бутерброды бери, не стесняйся. Что случилось, расскажи? Как вышло такое - ведь ты же не восемнадцатилетний балбес, у которого молодецкая удаль из ушей прет, кулаки почесать и перед дружками покрасоваться.

Осунулся, постарел. Хотя даже несколько дней в камере на пользу не идут. Но мер физического воздействия к тебе не применяли (той же инструкцией категорически запрещено). Так расскажи, как это вышло - я внимательно слушаю!

-Это еще в прошлом году началось, сразу как этот Нелин пришел. Ладно, двадцать процентов зарплаты облигациями выдают, привыкли мы уже, тем более что и оставшегося на жизнь хватает. Так этот, как пообвыкся, сразу с почином выступил на собрании, мобилизуем внутренние резервы - пусть каждый себе по минимуму оставляет, а все остальное, стране на восстановление. И чтоб мы все подписали. А я встал и сказал, шиш! Двадцать процентов ладно, мы все понимаем - но остальное, честно заработанное. И мужики меня поддержали, и не только наши, с "моржихи". А Нелин запомнил. Татьяне моей пенсия была положена, за отца, офицера, погибшего на фронте. Так Нелин к ней - время сейчас нелегкое для страны, и подумай, не нужны ли эти деньги кому-то больше, чем тебе, откажись, будь сознательной. По-честному, прожили бы мы и без них - но в хозяйстве, как понимаете, Анна Петровна, и копейка лишней не бывает? А Нелин к Татьяне с угрозами - за несознательность, как бы тебе из комсомола не вылететь? Ну я после к нему, и в крик - но тогда без драки обошлось. Так последнее самое, мы в очереди на отдельную квартиру стояли, комната в коммуналке у нас большая, уютная, и соседи хорошие - но как Анечка родилась, лучше было бы, чтоб полностью свое, на кухне у плиты не толкаться. В этом году должны были заселиться - и тут выяснилось, что нашу квартиру другим отдали, Нелин сам якобы от меня заявление написал, подписался моей фамилией, и куда надо отнес. Что будто бы уступаю я свою очередь кому-то - у тех трое детей, а у нас с Таней пока одна лишь Анюта. Я к нему, а он лишь смеется и говорит - а вы бы сами товарищ Логачев, разве такое заявление бы не написали? Как настоящий советский человек. Вот я вас от такого, само собой подразумевающегося, и избавил. А вы подождите еще годик или два - получите тогда свою квартиру, если у вас сознательность будет. Ну я ему и влепил от души, не сдержался, виноват. Да вы мужиков поспрашивайте - Нелин и их достать успел, своими идиотскими инициативами! И не он один - тут партийные в большинстве нормальные, но есть еще парочка таких же болванов.