Рожденный Светом - Фрумкин Сергей Аркадьевич

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73

– И все эти процедуры будете делать со мной вы? – несколько смутившись, предположил 947.

Женщина кокетливо улыбнулась, но ответила отрицательно:

– Зачем же? Все автоматизировано. Я здесь только для того, чтобы вам было на кого поругаться, если что-то пойдет не так.

Сержант недоуменно пожал плечами, но послушно вошел в банную комнату, точнее – в огромный мраморный колонный зал с гейзерами и бассейнами холодной и теплой воды…

На придание должного имиджа ушло целых полтора часа. Последним актом стало одевание в иссиня-черный, красиво переливающийся на свету добротной фактурой ткани, точно подогнанный по размерам дорогой костюм, состоящий из доброго десятка деталей, даже не считая запонок и заколок.

– Вы обязательно произведете впечатление! – восторгаясь результатами своего труда, воскликнула темнокожая стилистка.

947 тоже не узнал статного, темноволосого, синеглазого, благородного господина, горделиво взглянувшего на свой оригинал с демонстрирующей себя со всех сторон зеркальной голограммы…

Азы принятого здесь этикета сержант постигал уже по пути во дворец. Все правила сводились к тому, чтобы, продемонстрировав высокое самомнение, сохранить при этом и некоторую скромность: не присаживаться, пока не предложат; сдерживать все эмоции и выдавать их по чуть-чуть лишь иногда и из вежливости; делать все медленно, уверенно и с достоинством; и главное – говорить как можно меньше, даже, если тебя о чем-то спросили…

Дворец «Семи Стихий» был настоящем чудом инженерной мысли – он наверняка потряс бы воображение 947-го, если бы, пролетая снаружи, у сержанта оставалось время разглядывать окружающие ландшафты (наружный обзор яхты специально отключили, чтобы не отвлекать господина во время передачи ему последних рекомендаций), а внутри дворца обстановка не оказалась настолько помпезной и напряженной.

С первого же момента 947-му пришло на ум, что во дворце собралось все население столицы – даже значительные размеры главного зала не могли вместить всех шикарно разодетых, медленно прогуливающихся или топчущихся на месте мужчин и женщин.

При этом вскоре выяснилось, что внутренние дворцовые службы наблюдают абсолютно за каждым. Уже через минуту к сержанту подбежал холеный официант и довольно холодно поинтересовался, на каком основании и с какой целью молодой человек явил себя в столь блистательное общество.

– Я победитель лотереи, – несколько обескураженный приемом, объяснил 947.

Официант, если это был официант, выслушал кого-то невидимого, кивнул и все так же неприветливо глядя, объяснил:

– Хорошо, господин. Вы не участник приема. Стойте здесь – за вами придут!

Потом он исчез так же незаметно, как минуту назад возник из толпы. Сержант остался стоять, оглядываясь по сторонам и начиная задумываться, не ошибся ли его «пилот» адресом. Даже в дорогом костюме, украшенном запонками и заколками с драгоценными камнями, 947 не вписывался в окружающую компанию – все лица вокруг казались надменными и равнодушными; все головы задирались так высоко, что удивительно, как никто из их обладателей не спотыкался о ковры и ступени; почти над каждой из этих голов тускло или ярко светился атрибут высшего – голубой, белый или же желтый нимб.

– Следуйте за мной! – за спиной 947-го откуда-то взялся юноша в офицерском мундире – высокий, с горделивой осанкой и нимбом над светлой кучерявой головой.

Его проводили в обход творящегося в зале столпотворения, наверх, в тихую уединенную большую лоджию. Там, в обстановке еще больших, чем увиденные сержантом до сих пор, роскоши и дороговизны за большим круглым столом из очень красивого, неизвестного 947-му материала сидели четыре дородных полных господина разного возраста и облаченных в совершенно разные по покрою и цветовой гамме костюмы. Кроме разделяемого за одним столом места, четверку объединяли: яркое золотое свечение над головами – разглядеть нимбы мешали сразу возникающие при взгляде на них слезы; покрытые большими перстнями и браслетами с размещенными в них пугающе огромными желтыми кристаллами пальцы рук и предплечья; и большие равнодушные глаза, в которых вяло туманились могущество и пресыщение.

Все эти четверо посмотрели на 947-го. Ему не предложили сесть и вообще ничем не дали понять, что ждали сержанта или рады его приходу.

Чувствуя, что начинает колотиться нервной дрожью, 947 простоял несколько минут в абсолютной тишине и под пристальными изучающими взглядами снобов.

Наконец юноша в офицерском мундире соизволил положить на стол планшет с документами. Самый молодой, во всяком случае – самый подтянутый (на вид ему было около тридцати, но 947 почему-то понял, что на самом деле – намного, намного больше) из четверых вельмож, монотонно и без интереса произнес:

– Рады приветствовать вас в Лотенбурге. Возьмите!

Сержанту протягивали планшет.

– Здесь ваше генеалогическое дерево. Внизу – список имен. Выберите то, какое вам больше нравится.

947 с трепетом принял планшет и некоторое время изучал малопонятную ему схему.

– Я могу спросить, кто были мои родители? – сержант собрался с духом и осмелился поднять глаза на венценосную четверку.

Вельможи медленно, спокойно обменялись ничего не выражающими взглядами.

– Мы сами не знаем, кто они, – таким же бесцветным голосом объяснил тот, что сидел напротив. – Но они – достойные люди. Вы выбрали?

947 вернул взгляд планшету, чувствуя, как кровь все сильнее приливает к его вискам. Ему ничего не хотят объяснить? Им наплевать на него и на его родителей? Почему же тогда заставили пересечь всю галактику? Неужели же он так и уйдет отсюда, не получив ответа ни на один из своих вопросов?!

Глаза остановились на двух словах, показавшихся чем-то знакомыми и отдавшихся в голове сержанта приятными звонкими отголосками.

– Гим Реверберг.

Четверка одновременно моргнула, демонстрируя удовлетворение быстротой и уверенностью выбора.

«Я произнес вслух?!» – изумился 947. – «Что ж, пусть будет, что будет…»

– Прижмите ладонь вот здесь! – попросил все еще стоявший за его спиной офицер.

947 послушался.

– С этого момента, вы – Гим Церон Ревенберг! – с легкой торжественностью в интонации, но с ничего, кроме нетерпения и неприязни не выражающим взглядом, произнес третий из вельмож. – Генерал выдаст вам сертификат, разрешающий безвизовое посещение планет Второго и Третьего Кольца и подтверждающий, что вы являетесь обладателем ежегодно пополняемого счета в Международном Конверсионном Банке. Совет поздравляет вас, Гим.

Похоже, это было все. Глаза четырех снобов дали понять, что больше в обществе новоиспеченного именитого не нуждаются. 947 попятился к дверям, а следом, закрывая собой вид на стол с Советниками, шагнул юноша в офицерском мундире.

Когда двери лоджии сомкнулись, офицер подал сержанту документ со словами:

– Вы больше не 947. Ваш личный номер стерт из международной картотеки Второго Кольца. Файл данных заменен новым, на имя Гима Церона – прирожденного лорда фамилии Ревенберг. Сертификат, если хотите, сохраните на память – как и раньше, для подтверждения личности вам потребуется только биологический спектр вашего тела. Номер гостиницы в Лотенбурге забронирован на пять суток – в течении этого срока вы должны определиться с направлением, в которым отбудете.

– Это все… сэр?

– Я вам не «сэр», Гим Церон! А вы больше не сержант. Да, это все!

Офицер собирался уходить, а бывший солдат только и успел растерянно пробормотать:

– Что же мне тогда теперь делать?..

– Все, что вам заблагорассудится, Гим – разумеется, в пределах допустимых приличий. Вы имениты, вы знатны, но вы – человек Второго Кольца – вы не один из нас… – юноша посмотрел на него напоследок, как показалось Гиму – с легкой тенью сочувствия и уважения, и добавил: – После приема здесь состоится концерт – если хотите, останьтесь – это стоит увидеть.

Глава 5

Обстановка приема нервировала и угнетала Гима Церона. Ему не с кем было общаться – обслуживающий персонал соблюдал дистанцию с любым из гостей, не вникая в такие детали, как наличие или отсутствие нимба, сами же гости считали ниже своего достоинства даже смотреть на лишенного венца незнакомца.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73