Орден - Мельников Руслан

Кажется, пруссы окончательно смирились с тем, что им здесь ничего не светит. Отступили за камни — к краю поляны. Но и уходить не спешили — скучковались, загалдели… Похоже, вайделоты готовились к длительной осаде.

— Благодарю вас, пан рыцарь! — Аделаида кокетливо стрельнула глазками. — За помощь попавшим в беду и за сострадание, проявленное к несчастной даме.

Укоризненный взгляд в сторону мужа, очаровательная улыбка в адрес незнакомца…

Немец галантно склонил голову перед «несчастной дамой». Подчеркнуто строго кивнул Бурцеву.

— Ну, да, конечно, спасибо-спасибо, — пробурчал тот.

Слова признательности прозвучали не очень-то дружелюбно, но поблагодарить за своевременное вспоможение все-таки стоило.

— Могу ли я узнать ваше имя? — не унималась княжна.

— Фридрих фон Берберг, — представился незнакомец, продемонстрировав великолепное знание польского и легкий немецкий акцент. — Я из Вестфалии. Рыцарь-пилигрим.

Ну, наконец-то! До Аделаиды дошло, с кем она имеет дело. Полячка помрачнела. Немцев княжна — в прошлом жертва тевтонских интриг — жаловала не больше, чем прусских язычников-жрецов.

— А позволено ли мне будет узнать, как в эти дикие края попала столь прекрасная дама с благородными манерами истинной шляхтенки?

Изысканная речь, приторная улыбка и обожающий взгляд немца бесили Бурцева. А вот Аделаида поддалась, растаяла, даже одарила льстеца ответной улыбкой. Видимо, краковской княжне все же страсть как захотелось произвести впечатление на благородного собеседника.

— Я, — полячка привычно приосанилась, вскинула подбородок. — Я Агделайда Кра…

— Она из Малой Польши и здесь оказалась случайно, — торопливо и не очень вежливо перебил супругу Бурцев.

Ни к чему, совсем ни к чему Аделаиде раскрывать свое истинное происхождение и княжеский титул перед незнакомым германцем. Лучше уж им сменить тему разговора.

— А что вы делаете в Пруссии, господин фон Берберг?

Княжна, которой так и не дали договорить, насупилась. Немец удивленно поднял брови, потом грозно свел их над переносицей.

— Много лет назад я покинул свой замок, дав обет защищать обиженных, оказывать посильную помощь страждущим и карать врагов истинной веры. Будучи в Святой земле, я услышал, что на христианский мир с востока надвигаются бесчисленные орды язычников. Говорили, будто богопротивные идолопоклонники, именуемые татарами, уже захватили польские княжества, в бою под Легницей одолели войско Генриха Силезского и лучших рыцарей великого тевтонского магистра Конрада ландграфа Тюрингского и Гессенского, а также наголову разбили венгерского короля Беллу Четвертого. Разумеется, я без промедления развернул коня, чтобы поскорее скрестить меч с язычниками, но опоздал. Господь помог христианам: татары ушли восвояси. Ни в Венгрии, ни в Польше я их не встретил. А потому решил примкнуть к германскому братству Святой Марии, которое тоже бьется во славу Божию.

— Вы хотите стать крестоносцем? — насторожилась Аделаида.

Фон Берберг ответил уклончиво:

— Решение о вступлении в братство я еще не принял. Может быть, позже. Пока же я просто намерен оказать посильную помощь ордену в качестве гостя и союзника. Нынче я направляюсь в Кульм, или, как называют этот славный замок в Польше, — Хелмно. Там ослабленное битвой с татарами Христово воинство собирает под свои знамена благородных рыцарей со всей Европы. В Кульме даже объявлены многодневные турниры, на которых любой сможет показать свою доблесть, а заодно завладеть в честных ристалищных поединках богатой добычей — оружием и имуществом побежденных. Там, между прочим, будет присутствовать сам епископ Вильгельм Моденский — легат папы Григория Девятого. Говорят, его преосвященство примирит претендентов на пост Верховного магистра ордена Святой Марии и поможет наконец братьям выбрать себе достойного гроссмейстера вместо покойного Конрада Тюрингского.

Глава 19

Аделаида слушала Фридриха, раззявив рот. Еще бы! Настоящий странствующий рыцарь… благородный герой без страха и упрека, словно сошедший со страниц рыцарского романа, стоял сейчас перед ней во плоти и сверкающем железе. Бурцев тоже был озадачен. Он растерянно взглянул на мертвых вайделотов и на живых — толпившихся за Кругом Смерти. Забавно вообще-то получается. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь ему придется драться плечом к плечу с гостем тевтонского ордена против общего врага?

— А где же вы так хорошо научились говорить по-польски? — поинтересовался Бурцев.

— Моя мать была полячкой…

Ох, напрасно он задал этот вопрос. Сплоховал Васек… Княжна аж расцвела, услышав ответ вестфальца. Во-первых, благородный германец оказался непричастен к былым бедам малопольской княжны; во-вторых, на данный момент ничего еще не связывало фон Берберга с ненавистными княжне тевтонами и покойным магистром-интриганом Конрадом Тюрингским, и в-третьих — и самых главных, — немцем он являлся лишь наполовину. Фон Берберг мог, конечно, и приврать, но разве объяснишь сейчас это девчонке с горящими глазами?

— Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство? — обратился фон Берберг к Бурцеву. — И могу теперь просить представиться вас?

— Вацлав. Пан Вацлав. Рыцарь из Добжиньских краев.

— Рыцарь без меча, щита, коня, без оруженосца и даже без герба на котте?

На арийском лице появилась скептическая ухмылка.

— Я опоясан не очень давно и как-то не удосужился подобрать подходящий герб, — с вызовом ответил Бурцев. — Мой конь и мое оружие находятся сейчас в другом месте. Мои люди — тоже. Кстати, что касается оруженосца, я не вижу его и при вас, господин фон Верберг.

Немец поджал губы:

— Мой оруженосец отстал. У нас слишком тяжелая поклажа. Много трофеев, понимаете ли…

Самодовольный взгляд в сторону Аделаиды: вот какие мы крутые! Безмолвный, но не менее красноречивый ответ восхищенных глаз: «Ах!» Игра в гляделки затягивалась и начинала нервировать. Фридрих фон Берберг так и пожирал глазами княжну. Та тихонько рдела. Голубки, блин…

Да, Бурцеву происходящее, определенно, нравилось все меньше и меньше. Тут, блин, прусские жрецы обсуждают планы жертвоприношения чужеверцев, а его законная супруга снова вздумала флиртовать.

— И почему же вы бросили свои драгоценные трофеи? На кой вы поехали в этот лес?

Голос немца даже не дрогнул — в руках себя держать этот типчик умел:

— Я уже говорил, что помогаю обиженным и гонимым. А проезжая мимо двух языческих идолов, я увидел, как ты гнался за этой девушкой. Поступок, прямо скажем, недостойный истинного рыцаря. Почему она от тебя спасалась? Зачем ты преследовал ее, пан Вацлав? И почему не помог Агделайде, когда та умоляла избавить ее от пут? Уж не потому ли, что ты сам полонил и связал эту прекрасную даму?

— Что?!

Ох, ничего ж себе заявочки! Бурцев перехватил дубинку поудобнее. Похоже, опять будет драка! Фридрих фон Берберг направил острие трехгранного кинжала в его сторону. Даже прусские жрецы с удивлением наблюдали из-за камней лесного мегалита за странными святотатцами. Первой опомнилась Аделаида:

— Эй, уймитесь! Вацлав! Фридрих! Вы что это задумали? Вы же всех нас погубите!

Фон Берберг глянул на княжну:

— Этот человек говорит правду? Он действительно рыцарь, а не безродный разбойник? И он в самом деле не обижал вас?

— Обижал? Ну, не без этого, вообще-то… Нет! Нет! Остановитесь, Фридрих, прошу вас!

Лезвие рыцарского кинжала-мизерикордии ушло в сторону.

— Как скажете, — немец покорно склонил белобрысую голову.

— Меня связали прусские язычники, — спешила объясниться Аделаида. — Набросились из-за деревьев и притащили сюда. А Вацлав, и правда, не так давно посвящен в рыцари.

Одну вещь княжна упомянуть все же забыла. Умышленно ли, нет ли, но — факт. Бурцев ошибочку полячки исправил:

— А еще я, между прочим, являюсь мужем этой прекрасной дамы, — добавил он.

Это так — чтоб уж расставить все точки над «i». И дать понять благородному и прыткому господину фон Бербергу, что Аделаида ему не светит ни при каком раскладе.