Пока велись разговоры с руководителями республик, я размышлял о судьбе Брежнева. Я не считал Леонида Ильича плохим человеком. Хотя в прошлой жизни Павла Обухова, правление Брежнева называли застоем [217], назвать те времена плохими язык не повернётся. Тем не менее Брежнев пришёл к власти в своё время путём политического переворота. А с человеком, имеющим такие замашки и жаждой к власти, нужно быть крайне осторожным. Потому я решил использовать Леонида Ильича в промышленности. В данный момент Брежнев работает в Днепропетровске 1-ым секретарём обкома партии, наверняка не помышляет о захвате власти в СССР, а если и помышляет, то тайно. Так как никто об этом пока не знает. Однако Брежнев много делает для восстановления чёрной металлургии в области. В работе он достаточно деятельный потому я решил поставить его пока в резерв. Разберёмся с составом СССР, потом можно подумать, куда деятельного Лёню пристроить, но точно не во властные структуры. Не следует соблазнять хорошего человека властью. Тем временем приближался конец 1949-го года. На это время был запланирована встреча Мао Цзэдуна и меня, то есть Сталина. Я собирал информацию о руководителе Китая. Меня нисколько не тревожило то, что Мао Цзэдун во многом исповедует мелкобуржуазную и крестьянскую идеологию. Хотя многим моим товарищам в ЦК КПСС такое не нравилось. Мне нашёптывали в уши, что более желательным и надёжным партнёром будет Ван Мин, который является руководителем делегации Компартии Китая в Коминтерне. Для меня такой аргумент не показатель. Во-первых, я знал из будущего, что Мао прижмёт к ногтю всех своих соперников. Во-вторых, я до сих пор не определился со своим отношением к самому Коминтерну. Идеи мировой революции мне точно не нравятся, хотя пользоваться услугами Коминтерна никто не мешает. О Мао Цзэдуне я читал донесения дипломатов и представителей Компартии Китая. Ещё до встречи составил предварительное мнение о нём. Читал материалы и о Ван Мине. До встречи с Мао, я пришёл к выводу, чтобы поставить во главе Китая Вани Мина, следует проводить ликвидацию Мао Цзэдуна. Мао однозначно личность более сильная, в политической борьбе Ван Мин наверняка проиграет. В середине декабря 1949-го да встреча руководителей СССР и Китая состоялась. На этой встрече я не выставлял себя «старшим братом», хотя мне советовали так себя вести. Ведь в России революция произошла ранее, а значит имелся больший опыт строительства социализма. Я вас умоляю. Я, например не считал, что в СССР построен социализм. К победе социализма ещё топать и топать, как в позе сутулой собаки. А коммунизм вообще считаю утопией [218], но пока об этом вслух и громко не высказываюсь. Не пришло время, чтобы о таком можно было говорить вслух. Но вернёмся к встрече с китайским лидером.
На первой встрече я рассматривал Мао с интересом. Ростом он не выше меня, ну естественно Сталина. Лицо типично китайское, круглое, тёмные волосы зачёсаны назад, крупная залысина. Немного полноват, хотя жирным я бы его не назвал, в общем не худышка. Улыбка до ушей. Я в прошлой жизни, будучи Павлом Обуховым, имел дела с китайцами. Особенно когда стал обеспеченным бизнесменом. За всё время общения с китайцами я пришёл к одному выводу. Китайцы всегда смотрят вперёд на несколько лет, а то и не на один десяток. Как бы они не улыбались, будут гнуть всегда одну и ту же линию. Вот и Мао такой. От него прозвучал вопрос о развитии у нас кооперативов, которые по сути являются частным бизнесом, в глазах коммунистов мелкая буржуазия. Вроде как укладывается в догмы строителей коммунизма такое решение по кооперативам. Я улыбнулся, отвечать не стал, а дал слово Молотову. Мы с ним обговаривали возможные вопросы.
— Над таким решением долго думали, считали экономическую целесообразность. Госплан не может быстро реагировать на рыночный спрос у населения. А кооперативы делают это быстро. Налогообложение достаточно простое, плюс такие кооперативы платят аренду за землю или за помещения. В результате поступления в бюджет увеличились, — коротко ответил Молотов, он тоже присутствовал на встрече.
На встрече говорили о разном, о развитии Китая и СССР, о дружбе и взаимопомощи, в общем обычная дипломатическая болтовня. Серьёзные разговоры начались, когда мы с Мао остались один на один, если не считать переводчиков. Здесь я немного схитрил. Когда готовились к встрече, я дал задание найти переводчика, знающего грузинский и китайский. Вдруг я захочу что-то сказать, чтобы Мао не понял? Они тоже могут говорить на каком-нибудь диалекте, и мы их не поймём, так что всё взаимно. Мао интересовало, готов ли Советский Союз оказывать помощь революционному Китаю. Конечно готов, но за определённые дивиденды. Мы с удовольствием возьмём плату работой китайских рабочих, можно ресурсами, руда, металлы, серебро, свинец, редкоземельные металлы и так далее. Готовы помочь специалистами, как военными, так и гражданскими. С превеликим удовольствием продадим танки, пушки и стрелковое вооружение, только не забывайте о расчётах. Что точно не будем делать — это воевать за китайский народ. Но при возникновении внешней угрозы Советский Союз обязательно вмешается. Разговор длился более трёх часов. Не знаю, чего добивался Мао, но я сделал свои выводы, кроме этого, я знал будущее, пусть в параллельном мире, но знал. От Мао точно будут проблемы, со временем он будет чувствовать себя «императором» или что-то в этом роде. С посольством приезжал Ван Мин, которого Мао старательно задвигает на задний план. Но наше условие было таково, что Ван Мин должен посетить СССР. Я правда с ним не встретился, зато это сделал Косыгин. Ван Мину намекнули, что СССР готов поддержать его, если таковое потребуется. Посольство пробыло семь дней и отправились обратно свой Китай. Ну а я сразу вызвал к себе Судоплатова.
— Для нас Мао не особо интересен, думаю, что от него в будущем будут проблемы. Павел Анатольевич, за сколько сможешь подготовить операцию по ликвидации? Но там наших «ушей торчать не должно», пусть это будет Гаминьдан [219].
Судоплатов молчал, а я не торопил.
— Есть такие кандидаты, чистые китайцы на нашу территорию попали ещё при царе. Один из них работает на моё ведомство. Не помешает ему пройти подготовку в тренировочном лагере, ну и продумать саму операцию. Поговорю с Внешней разведкой, может они что-то добавят, — ответил Судоплатов.
Почему я принял решение о ликвидации Мао Цзэдуна? От него будут проблемы в будущем, в этом нет никаких сомнений. К тому же он доведёт Китай до кризиса. А мне нужен надёжный сосед и партнёр. Будем делать ставку на Ван Мина, он более управляем.
Интерлюдия
Город Ханчжоу. Капитан Ван Юнь.
Семья Ван Юнь бежала из Китая задолго до рождения Вана. Поселились в тайге Приамурья. Отец Вана, Чжан Ли занимался охотой и сбором корня женьшень, мать Айминь разбиралась в лечебных травах, потому им не составила труда устроиться в двадцати верстах от казачьей станицы. Постепенно русские привыкли к пришедшей семье китайцев, которые так и жили на лесной заимке. Ван Юнь был последним ребёнком в семье, где кроме него были два брата и две сестры. В России произошла революция, но жизнь китайской семьи он почти не задела. Отец продолжал с сыновьями промышлять охотой, а мать собирала травы, да лечила русских, когда к ним обращались. Вану даже довелось учиться в русской школе, целых пять лет. Когда началась война с фашизмом, Вану исполнилось семнадцать. По достижению совершеннолетия по законам новой власти Ван поехал в районный центр и попросился на фронт добровольцем. Его взяли в пехотный полк. А через три месяца Ван стал снайпером. Судоплатов приметил китайца в конце 42-го года. Судьба Вана сделала крутой поворот, он прошёл специальную подготовку и стал бойцом отряда под командованием Судоплатова. Начиная с 47-го года Ван Юнь работал инструктором в одном из лагерей подготовки снайперов, а попутно изучал английский язык. Смышлёный китаец понимал, что изучения английского языка не ради забавы, а значит его ждёт какое-то задание. Капитан Ван Юнь не удивился, когда его вызвал в Москву генерал-полковник Судоплатов.
