— Прости, что расклеилась перед тобой. На нашу семью тоже много всего навалилось. Поступление, Шуваловы, этот Радамант, атаки… И еще Леня разбился… Она так его любит!
— И Леню починим. Не все сразу, Ир. Будем решать проблемы по мере поступления. Составим список, распределим по приоритетам и станем потихоньку все разрешать.
Я ожидал, что Ирка сбросит мои руки, как только до нее дойдет, что я ее обнимал, но, к моему удивлению, она даже положила ладонь на мое запястье.
— Спасибо, Миш. У меня не так много людей, на помощь которых я могу рассчитывать.
— Ну мы же связаны твоей клятвой, — улыбнулся я. — Как твой патрон, я обязан за тобой присматривать. Хотя, конечно, дело не только в этом.
Ирэн осторожно вывернулась из моих объятий и поднялась с кресла.
— Собственно, я пришла не плакаться. Сегодня пришел конверт из Аудиториума.
— Ну-ка…
Девушка нахмурилась. Видимо, вспомнила, какие манипуляции с ней провернули, чтобы скрыть инцидент. И, судя по ее лицу, перспектива поступить в этот контактный серпентарий больше не вызывала у нее таких диких восторгов.
— Так что за конверт? — уточнил я.
— Во-первых, официально подтверждено, что мы прошли. Ты, я, Коля. Увы, Поле с Борей придется посидеть на скамейке запасных. Иногда устраивают конкурс между провалившими испытания, если идет недобор на курс. Но так бывает редко.
— Поздравляю нас, — кисло ответил я. — А еще что?
— Второй этап будет послезавтра. Даже с учетом того, что мы оба умудрились сразиться со старшими, все равно придется биться против студентов.
Я пожал плечами.
— Логично. Равные условия для всех, да?
— Вроде того. Надеюсь, мы успеем прийти в себя после всего…
— Сейчас меня в первую очередь беспокоит состояние Матильды.
— И еще, — Ирэн ткнула мне в грудь пальчиком со свежим нежно-розовым маникюром. И когда успела? — Скорее иди завтракать. Через полчаса здесь будет Корф со своей свитой. Дядя Вальтер сказал, у него есть для тебя информация насчет какого-то Васильева…
Глава 24
— Дай мне десять минут на душ, — попросил я. — И, если не затруднит, попроси у слуг кофе с какой-нибудь булкой. Есть хочу со вчерашнего дня.
Ирэн улыбнулась.
— Я и сама еще не завтракала. Завтрак уже готовят. Твою любимую форму почистили. Хотя Фрося настаивает, чтобы ты наконец-то заглянул в шкаф и примерил обновки.
— Оу… Спасибо. Гляжу, у тебя все схвачено, — подбодрил я подругу.
Ирэн лишь пожала плечами.
— Мне не впервой управляться с домом, пока Матильда плохо себя чувствует. Всякое бывало… Ладно, жду тебя внизу к завтраку.
Она вышла, а я направился прямиком в душ. Горячая вода разогнала кровь и быстро привела меня в чувство. Я тер мочалкой тело так исступленно, словно неосознанно хотел избавиться от воспоминаний вчерашнего дня. Сейчас все это казалось неприятным сном, почти нереальным, но я понимал, что последствия придется разгребать еще очень долго.
Накинув халат, я дошлепал босыми ногами до платяного шкафа.
— Ну-с, глянем, что там приготовила наша мастерица…
Я распахнул створки и остолбенел. На полках были аккуратно сложены футболки, носки и прочее белье. На вешалках висели рубашки, брюки и даже пара пиджаков. Внизу — туфли и кроссовки на смену моим ботинкам. Все явно было сшито по моим меркам, кроме совсем уж простых вещей. В одежде преобладал черный цвет — все же моя семья носила траур по Петру. Даже это учли…
Нужно бы поблагодарить и Ефросинью, и ее работодательницу при случае. И зачем Матильда тратила на меня столько денег и сил? Это ведь было совсем необязательно, да и сомневаюсь, что отец согласился бы компенсировать все эти затраты. Или то была благодарность баронессы за то, что я приглядывал за Ирэн?
Надев кое-что из обновок, я спустился в малую столовую, где мы обычно завтракали. Без Сперанских и Матильды здесь казалось совсем пусто. Придвинутые стулья и всего две тарелки… Так странно и тихо.
Ирэн уже пила кофе, изучая утреннюю прессу.
— Ни слова о Полигоне, — оторвавшись от газеты, сказала она. — Кстати, отлично выглядишь.
— Спасибо. Ничего удивительного, что Аудиториум не дал информацию. Думаю, будет только пышная хвалебная статья по итогам зачисления.
— Полагаю, да.
Девушка отложила газету и придвинула к себе тарелку с хлебом. Скромненько…
— Ты ешь и не гляди так на меня, — угадав мои мысли, сказала она. — Просто от всей этой чехарды мне кусок в горло не лезет.
— А мне — наоборот.
Василий внес небольшую чугунную сковородку с моей любимой дымящейся яичницей. Мне с трудом удалось уговорить Матильду позволить мне есть глазунью именно с чугунка. Она поверила, что так вкуснее лишь после того, как сама повелась на мои увещевания и сама попробовала. Не знаю, в чем заключалась эта магия, но со сковородки и правда было куда лучше.
— Спасибо, Василий.
— Рад услужить, ваше сиятельство. — Лакей взглянул на часы. — Ирина Алексеевна, мы все еще ожидаем гостей?
— Полагаю, да. Минут через пятнадцать.
— Тогда в каком помещении нам сервировать напитки?
Ирэн на миг задумалась, а затем решительно кивнула своим мыслям.
— Давайте в библиотеке. Подходящее место для беседы.
— Слушаюсь, ваше благородие.
Храня невозмутимое выражение лица, наш чопорный лакей вышел раздавать указания остальным слугам. Ирина пожевала немного хлеба с маслом и сосредоточилась на кофе.
— Не выспалась? — прожевав кусок, спросил я.
— Полночи провела у тетушки. Пока три чашки не выпью, не проснусь.
Я кивнул. Оно и понятно. Ирка до безумия была привязана к Матильде. Я покончил с яичницей и тоже схватился за кофейник, пока моя подруга не опустошила его окончательно.
И едва успел перемешать сахар в чашке, как со стороны подъездной аллеи донесся шум.
— Вот и Корф? — спросил я, с неудовольствием глядя на чашку. Видимо, не судьба мне насладиться утром должным образом.
Ирэн подошла к окну и отодвинула занавеску.
— Да, это они. Дядя Вальтер, Алексеев и… еще кто-то. Я его не знаю.
Может Иннокентий? Или мордоворот Саша?
Я залпом выпил свой кофе и поднялся.
— Идем встречать?
— Пожалуй. Если ты закончил.
Мы вышли в холл как раз в тот момент, когда слуги распахнули двери и впустили гостей.
— Ваше сиятельство, — кивнул Корф. — Ваше благородие…
Остальные поклонились. Я же рассматривал незнакомца. Невысокий мужчина средних лет с благообразным ликом, какие писали на византийских иконах. Глубокие выразительные глаза, аккуратно подстриженная бородка на вытянутом лице. Одет дорого, но скромно, словно человек не желал привлекать к себе лишнего внимания.
— Разрешите представить, — Корф указал на незнакомца. — Григорий Сергеевич Салтыков, придворный лекарь Ее Императорского Величества. Ваше высокородие, прошу.
Ирэн чарующе улыбнулась и подала руку лекарю.
— Рада знакомству, ваше высокородие.
— Польщен знакомством, Ирина Алексеевна, — лекарь поцеловал руку Ирэн и обернулся ко мне. — Полагаю, вы знаменитый Михаил Николаевич Соколов?
Я немного смутился.
— Верно, это я. Видимо, слава идет впереди меня. Рад знакомству, Григорий Сергеевич.
Лакеи помогли гостям снять верхнюю одежду. Ирина тут же взяла инициативу в свои руки.
— Прошу за мной, Григорий Сергеевич. Я отведу вас к тетушке.
Салтыков приятно улыбнулся, и мне показалось, что его глаза почти физически залучились теплым светом. Словно при его появлении в доме стало немного уютнее. Очень странное ощущение от присутствия человека. И сила в нем была странная… Ничего опасного, но мощь ощущалась. У Коли Сперанского было по-другому, Коля был более колючим, быть может, из-за юности и шалящих гормонов. А этот Салтыков внутренне сиял, словно майское солнце.
— Разумеется, ваше благородие, — лекарь перебросил саквояж из руки в руку. — Вальтер Макарович сказал, что вашу тетушку беспокоят последствия ментальной травмы…
