— Даза, Кус, — прорычал Крог, не позволяя зверю разорвать жертву. — Нашак, где все?
— Не знаю, — буркнул израненный орк. — Мы пришли чуть раньше вас. И на нас напали!
— Следите за людьми! Нужно найти выживших! Крог идёт туда!
* * *
Густой дым валил из каждой постройки в поселении, значительно затрудняя дыхание и не позволяя видеть дальше вытянутой руки. Никто не кричал, не звал на помощь. Повсюду виднелись следы сражения, но не было тел. Запах горелой плоти нарастал.
— Куза! — сквозь дымную мглу, что было сил проревел Крог. — Харулла! Куза! Травгар! Есть кто живой?
Ещё шаг. Споткнулся о какую-то корягу. Лишь врождённая устойчивость к огню не позволяла орочьей коже почернеть и покрыться ожогами.
— Куза! — крик сменился кашлем. — Харулла! Где вы?!
Рывок сквозь стену пламени, преградившую путь. На мгновение жар отступил. Крог попытался схватить воздух ртом, но прокашлялся от клубов дыма, наполнивших нутро. Стиснул зубы, прикрыл рот куском ткани и двинулся в самую мглу.
Запах стал невыносим.
Шаг. Ещё один и ещё. Жар усилился. Перед Крогом раскинулось очередное пожарище, на сей раз более объёмное, яркое, источающее попросту невыносимый жар. Орк пригляделся.
За свою жизнь Крог успел повидать многое. Он видел места казни, видел поля сражений и горы трупов, самолично отправил на тот свет сотни душ и лишь несколько раз испытывал к своим жертвам хоть какую-то жалость. Смерть, кровь, пожирающее постройки пламя — некогда это всё было для ранаарского воина чем-то естественным, чем-то привычным. Но каждый раз воинство «Кровавого Клинка», оставляло в живых тех, кто не представлял для них опасности — женщины, дети, старики, те, кто не мог держать оружие. Орки были яростны и жестоки, но они были воинами, искали хорошего сражения и богатой добычи. Орки не истребляли.
Тот же, кто побывал здесь, не искал никакой добычи. Он не пытался разорить поселение или присвоить землю себе. Он даже не пытался забрать орков в рабство. Нет. Кто бы то ни был, он хотел совсем иного.
Сквозь густой чёрный дым, упавший на колени Крог наблюдал за посланием тех, кто некогда побывал в поселении. Недвусмысленное послание, представлявшее собой груду пылающих тел среди пепелища хижин. Тел тех, кого Крог знал и любил. Тел, среди которых, несомненно, пылали его жена и маленькая дочка.
Настал момент тишины.
Из-за тлеющих стен поселения доносились голоса возвращавшихся с охоты орков и вопли людей. Но Крог их не слышал. Он сидел на коленях, вглядываясь в пожар, а в голове проносились образы минувшего сражения — сражения в котором он не участвовал. Окружение окутала смерть. Он не знал, смог бы одолеть врага. Да и не хотел знать. Он должен был находиться здесь и сражаться за свой клан и семью. Он был так нужен им… и теперь все погибли.
— Куза… Харулла… — простонал орк.
Отчаянный взгляд, налитый слезами, коснулся правой руки — того самого места где красовался маленький браслет — последний подарок его дочери. Выточенные камни яшмы блестящие в свете огня, столь же красивые, как глаза её матери. Столь же алые, как кровь, что пролилась на этой земле…
— Куза…
Уже в следующее мгновение на лице Крога проявился эмоция совсем иного характера. Тёмные глаза вспыхнули огнём. Отчаяние сменилось всеобъемлющим гневом — чувством, что дало орку сил и заставило встать на ноги.
Сквозь пелену дыма Крог нашёл останки хижины. Он откинул горящие брёвна, отыскав среди остова жилья кусок чёрной стали, завёрнутый в сгоревшие меха. Пламя опалило кожу, а раскалённая сталь обожгла ладонь. Но всё это не имело никакого значения, ибо спустя мгновение рука воина сжала его — тот самый меч, выкованный из стали теней в давно минувшие годы. Меч, что носил имя «Кроворуб», отождествляя личность своего обладателя.
Тра’вага и его «права рука» воссоединились после долгих лет разлуки.
* * *
— Человек! Нашак вырвет тебе ноги! Говори! Откуда пришёл?!
Прибывшие орки окружили пожарище поселения. На их лицах застыл ужас, а недоумевающие взгляды касались Нашака и горстки живых людей. Малютка Су’ура пала на колени, оплакивая потерю отца. Нек и Расва́к уже читали следы, высчитывая истинное число нападавших. Волки скулили вокруг, пытаясь понять, почему их дом переполняло пламя, а радостный лай щенков не тревожит тишину ночи. Хэ́рка перевязывала раны Нашака, пока сам орк продолжал допрос:
— Говори, тварь!
— Ве… Веро́на. П… пожалуйста… не убивайте. Умоляю!
Меховой сапог с силой врезался в его лицо. Стальной шлем, жёлтые осколки зубов и капли крови из сломанного носа отправились в воздух. Удар тяжёлый, но сдержанный, дабы не лишить человека сознания. Нашак продублировал и сдавил человеческое горло в тесках окровавленных ладоней.
— Ты! — лицо орка превратилось в злобную клыкастую маску. — Пришёл сюда! Сжёг наш дом! Убивал братьев! Сестёр! Убил Гирса́н! А теперь, просишь пощады?!
Из пламени пожарища появился силуэт. Человек с ужасом наблюдал за приближением того, кто ещё недавно отбирал жизни его товарищей. Того, по чьей воле он сам не сгинул в капкане волчьих клыков. Это был тот же орк — тот же воитель, что разбил их отряд. Но в то же время совсем иной. Не было того испуганного, слегка растерянного взгляда — взгляда мужа, ищущего свою жену, взгляда отца, желавшего спасти ребёнка. Нет. Это был свирепый взгляд. Взгляд зверя, охотника, кровожадной твари, вышедшей на тропу войны. Взгляд настоящего чудовища.
— Где остальные? — сквозь зубы, прорычал Дух Песков.
— Верона. Деревня на западе, — буркнул Нашак, вручив Крогу полупустой глиняный кувшин с вязким содержимым. — На, посмотри. С помощью этой дряни люди устроили пожар.
— Масло, — спокойным, но от того ещё более пугающим тоном прорычал тра’вага. Его взор коснулся солдата. — Кто прислал?
Человек молчал. Он хотел ответить. Хотел рассказать всё, что только знал, но голос спёрло спазмом ужаса. К горлу подошёл ком. Струя желчи вырвалась наружу, оставляя следы на кирасе и руках Нашака.
— Кто прислал? — повторился великан.
— Ба… барон Кас… Ка́ствуд.
— Местный баронишка?! — нахмурился Нашак. — Зачем?!
— Плевать! — прорычал тра’вага. — Орки «Дикого Уха»! Люди пришли в наш дом! Люди хотели смерти! Хотели Крови! Так, пусть захлебнутся в крови! Р-а-а!
Последовавший рёв наполнил окрестности леса. Рёв толпы разъярённых орков — крик первобытной ярости. Рёв войны.
То был последний звук, что слышали люди наряду с возгласом «Град!». Более они не слышали ничего, даже топота лап и рыка, несущихся по их души волков. И лишь последний истекающий кровью солдат всё ещё наблюдал за приближением огромного монстра.
— Есть вопрос, — оскалился Дух Песков. — Ответишь — умрёшь быстро.
Глава 5. Зелёное око судьбы. Часть 2
3
Солнце уже давно скрылось за горизонт, уступив промёрзшую землю холодному свету луны. Пламя факелов и масляных фонарей освещало две фигуры наездников неспешно тянущихся по главной улице Веро́ны.
То была большая богатая деревня — одно из тех редких мест в Империи, коих не коснулись поля гражданской войны. Главная улица Вероны — широкая грунтовая дорога разделяла поселение на две стороны. В то время как южная часть деревни тонула в повседневных заботах, север села превратился в обитель купцов и зажиточных крестьян, заработавших состояние на разведении родовитых гнедых жеребцов — по мнению многих, лучших на всём восточном берегу Кирка.
Однако отнюдь не конюшни служили главным источником богатства деревни и даже не известная на всю округу корчма, ибо обширные посевные поля на юге, приносили урожай, способный прокормить все окрестности Вероны и даже сам императорский дворец.
— Что ж, прекрасно сработано, — молвил первый наездник. — Поздравляю вас, инквизитор Радоми́р. Ваши люди славно потрудились. Благодарю за оказанное содействие.
