Прежде, чем умереть (СИ) - Мичурин Артём Александрович

— Промазать по неподвижной цели с трёх сотен метров — это ошибка новичка.

— Я не мазала! — почти крикнула Ольга, явно задетая за живое моей оценкой.

— Неужели? Тогда, быть может, скажешь, для чего у этого «трупа» связаны руки?

Гордая обладательница непомерно высокого самомнения обернулась, и нахмуренные бровки немного разгладились:

— Он жив?

— Представляешь? Только поцарапался чуток. Зелёнкой обработать, и нормально.

— Так у нас есть язык, — плотоядно улыбнулась Оленька, похлопав ладошкой по солдатской заднице.

— Не уверен. Он мог его проглотить. Но пальцы целы, напишет.

— А она в курсе твоего плана? — напомнил о себе Павлов.

— Это про радиоигры, — пояснил я Ольге. — Да, в курсе. Как ты мог подумать, что я стану скрывать такое от своего делового партнёра? Дорогая, прошу, подтверди. Его подозрительность меня обижает.

— Я в курсе, — расставила точки над «и» Оля. — Ты согласен?

— А у меня есть выбор? — поинтересовался Павлов с деланым удивлением. — Кол ведь и сам может связаться со штабом. Хоть это, конечно, будет не так убедительно...

— Стоп. Что? — повернулась Ольга назад.

— Ну, это может показаться странным, если на связь выйду не я.

— Нет, другое. Ты сказал, что Кол сам может связаться со штабом.

— Да.

— Ты о чём, дружище? — испытал я недоумение, сравнимое с Олиным.

— Перестань. У тебя в кармане листок бумаги с записанной на нём частотой. Я сам его тебе дал. И забыл забрать, там, в лесу... Но, если ты собрался этим козырять, то — как ты сказал? — закатай губу. Я предупредил штаб, что ты попытаешься выйти на связь, и они этого ждут.

Я, безуспешно пытаясь растормошить свою чёртову память, сунул руку в непромокаемый карман и...:

— Гляди-ка, — оказался в моих пальцах клочок бумаги с нацарапанными впопыхах цифрами.

— Ты в самом деле забыл?

— Кое-что.

— Это из-за...? — повернул Павлов голову, демонстрируя затылок.

— Ну а из-за чего же ещё? Ты мне чуть...

— Ему пуля в голову попала, — бесцеремонно вклинилась в наш диалог Ольга. — В бровь по касательной. Тяжёлая контузия.

— А... Понял, — покивал лейтенант. — И много у него из головы вылетело?

— Всё, что надо, на месте. Ты лучше о содержимом своей головы побеспокойся.

— Ну-ну, — осадил я Ольгу, привносящую в нашу беседу нотки нетерпимости и агрессии, — полегче. Зачем же грубить нашему новому партнёру? Мы должны доверять друг друга. Так ведь? — глянул я на Павлова в зеркало. — Забудем старые обиды. Я вот уже забыл! И вам советую. А всё потому, что на кону стоит гораздо больше, чем наши с вами задетые чувства. Да, лейтенант?

— Точно так, — усмехнулся тот подозрительно. — Жаль, что эта здравая мысль раньше тебя не посещала.

— Ты это о чём?

— Поворачивай! — пихнула Ольга меня в плечо, указывая другой рукой на полусгнившие ангары. — Здесь машину спрячем, чтобы с воздуха не засекли. Надеюсь, маячка в ней нет.

Я закатил броневик внутрь, туда, где было поменьше дыр сверху, вылез и распахнул задние двери машины:

— Оля, помоги-ка солдатика вытащить. Да осторожнее! Из него вон уже начинка сыпется. Хватай за ноги и к стене. Вот сюда, ага.

— Меня никто развязать не хочет? — высунулся из броневика Павлов. — Я же партнёр как-никак. Помните?

— Обожди, — усадил я солдатика поудобнее и прислонил его голову так, чтобы челюсть перестала выползать из сустава. — Нам ещё деловые отношения наладить надо, — обтёр я руки о вражеский камуфляж и присоединился к Ольге, стоящей напротив Павлова, который сидел на полу броневика, свесив ноги наружу.

— Подозрительно быстро он согласился, — прищурилась Оля, глядя в предельно честное лицо лейтенанта. — Даже долю не просит.

— Я как раз хотел обсудить условия нашей сделки, — пояснил тот.

— Обязательно, — заверил я. — Но сначала надо заняться солдатиком. Он что-то не выглядит выздоравливающим, времени у нас мало. Дорогая, принеси-ка аптечку. Паренька придётся взбодрить.

— А можно без «дорогой»? — отпихнула Оля лейтенанта в сторону и полезла в свой багаж.

— Всё зависит от тебя, золотце моё.

За время поездки нашему солдатику совсем поплохело. Течь из развороченного лица не унималась, и при таких темпах кровопотери надежда на продуктивный диалог таяла с каждой минутой.

— Пару кубов, — бросил я взгляд на шприц в руках Ольги, засасывающий через резиновую мембрану адский коктейль из склянки. — Пусть снова почувствует себя полным жизни.

— Я разберусь.

Оля срезала путы, распорола рукав, наложила жгут и загнала иглу в едва прощупываемую вену. Бесцветная жидкость внутри шприца тут же окрасилась алым и, понуждаемая поршнем, отправилась в обречённый организм.

Не прошло и трёх секунд, как солдатик вздрогнул и затрясся. Полуприкрытые закатившиеся глаза распахнулись и уставились сквозь меня, не мигая. Расширившиеся зрачки почти не оставили место для радужки. Дрожащие губы приоткрылись и, выпуская наружу красную пену, очень тихо произнесли:

— Альфа базе, альфа базе. Мы атакованы. Запрашиваю поддержку. Альфа базе...

— Эй, — отвесил я легонького леща, и стеклянный взгляд стал чуть более осмысленным. — Кивни, если слышишь меня.

Солдатик, потупив немного, резко кивнул, отчего челюсть снова выскочила из правого сустава.

— Зараза, — кое-как вправил я её, стараясь быть аккуратным, но пациент и без того не жаловался. — Сколько вас на базе? Где она? Эй, — щёлкнул я пальцами возле его лица, чем снова привлёк утраченное было внимание. — Рядовой, доложи. Расположение базы. Численность личного состава.

— Вы кто? — выдохнул он, сфокусировав на мне взгляд.

— Медики, — взяла слово Ольга, уже наполняя шприц из новой склянки. — Мы поможем. Но ты должен отвечать.

Игла снова погрузилась в вену и накачала больного новой дозой «лекарства».

Солдатика опять тряхнуло. Бледный как полотно лоб заблестел обильной испариной. Сквозь раскуроченную щёку было видно, как язык ворочается, безуспешно пытаясь что-то произнести.

— Ты не переборщила? — глянул я на Ольгу.

— Нет, — отсоединила она иглу и убрала шприц в футляр. — Продолжай спрашивать, начни чуть издалека, сейчас разговорится.

— Что за дурь вколола?

— Амитал натрия.

— х** знает, чего это, но звучит, как дерьмо, от которого быстро подыхают. Ладно, — вернулся я к своему собеседнику. — Дружище, слышишь меня? Давай-ка поболтаем с тобой немного. Нам тут как раз гид нужен из местных. Расскажешь про достопримечательности? Такой город у вас красивый. Ты смотри, похоже, торкнуло.

Солдатик, не поднимая упавшей на грудь головы, пустил красную слюну и довольно улыбнулся, отчего правая щека пошла пузырями:

— Красивый, — согласился он. — Хороший город.

— Вот-вот. Как он сохранился-то так хорошо, да? Город-то большой, а ракетой не угостили. Повезло.

— Не, — мотнул солдатик головой и поднял указующий перст к потолку. — Психотропное. Пи-и-и-у, — изобразил он широкую дугу, окончившуюся на полу, — и всё. Мозги отключает. Только двигательные рефлексы... Разбрелись все. Просто, пошли, куда глаза глядят, — хохотнул мой неожиданно словоохотливый собеседник и потянулся к выскочившей в очередной раз челюсти.

— Я поправлю, не переживай. Вот так, красота. И что же, совсем Самара обезлюдила?

— Ага. Больше миллиона человек... Тут все леса вокруг костями завалены.

Я обернулся к Павлову и тот молча кивнул.

— Хм, ты подумай, до чего удобно. А вашу братию каким ветром сюда занесло?

— В смысле? — глянул на меня солдатик полупьяными глазами.

— Ну, ты же вон в форме, при табельном... был. Что за банда-то у вас? Крупная?

— Мы... — поднял он голову и даже попытался расправить плечи. — Мы не банда.

— А кто же тогда? Секта? Клуб единомышленников? Общество любителей воздухоплавания?

— Мы — армия, — на секунду потеряло лицо солдатика блаженно-дружелюбное выражение, и мне даже показалось, что он скрипнул зубами, хотя провернуть такое ему вряд ли было под силу.