На столике и на диване лежали банки из-под пива и газировки. Грейс ожесточенно давила на геймпад, сжимая в зубах сигарету.
Спокойствие…
Спокойствие…
Блядство!..
— Это что за хуйня?!
Мередит быстро прошла к столу, схватила пустую банку и со злости кинула ею в Грейс.
— Что ты тут устроила?! Что это за свинарник?! И не смей курить в моем доме!
— Это мой дом тоже! — Грейс вскочила и смотрела в лицо Мередит обжигающим взглядом. Ее глаза, синий и розовый, были прищурены. Нападения Мередит она ждала, возможно, даже подстроила все это, чтобы спровоцировать. Маленькая стерва…
— Так отнесись с почтением к своему дому и не превращай его в бомжатник!
Дэнни, слушая ссору, утомленно вздохнула и закатила глаза. Она теперь видела, что наивно было думать, будто все можно решить одной беседой. Отношения Мередит и Грейс были устроены так, что им в тысячу раз проще было найти повод для продолжения конфликта, чем для примирения.
— Но ты в своем ебаном доме куришь и не спешишь делать себе замечания! Почему я не могу этого делать?!
— Потому что Я ТАК СКАЗАЛА! Убрать весь бардак, живо! Я вернусь через десять минут, все должно сверкать. И тебя это тоже касается, юная леди! Если будете продолжать свинячить, отправишься домой!
— Это шантаж, — заявила Дэнни.
— Это то, что случится! Все! ЗА РАБОТУ!
Мередит развернулась и быстрым шагом вышла из гостиной, направляясь наверх. Она уже жалела о сказанном. Обещание «не быть строгой» она нарушила на первом же испытании.
В спальне закурила, немного успокоилась.
Она понимала, что в ней говорила злость. Но понимала и то, что придется продолжать. У корабля может быть только один капитан. Они с Грейс яблоко от яблони, одного характера. Неразумно было бы предполагать, будто они вообще способны ужиться вместе.
Из коридора послышались шаги. Грейс вошла без стука, но остановилась в дверях. Мередит покосилась на нее исподлобья испытующим взглядом. Та это заметила:
— Не смотри на меня так!
— Все убрали?
— Да!
— Хорошо.
Мередит демонстративно отвернулась к сигарете, показывая, что больше ей ничего не интересно и дочь может быть свободна. Сама не понимала при этом, почему не может перестать играть в эту игру.
Грейс не ушла. Тоже демонстративно осталась стоять на месте. Молчание затягивалось, Мередит понимала, что снова идет на конфронтацию, но не могла перестать. Будто вражда была зашита в ее генетическом коде. Будто что-то в ее разуме действовало независимо от ее воли. Оно трубило о приближающейся угрозе, мобилизовало ресурсы мозга и требовало ударить по противнику прежде, чем он нанесет свой удар.
Она встала и повернулась к Грейс, приблизившись на шаг. Тон ее слов был пренебрежительным:
— Зачем ты вообще сюда заявилась? Зачем приходишь в этот дом? Я думала, ты его ненавидишь. У тебя от него только плохие воспоминания. Зачем пытаешь себя?
— Не все плохие.
Хм…
Ее ответ заставил Мередит немного растеряться. Грейс не нападала в этот раз. Она ответила спокойно.
— И какие же?
— Те редкие моменты, когда мы не скандалили. Ведь они были. Тебе кажется, что нет. И мне так казалось. Но они были, просто мы их не помним за горой склок.
— Ты имеешь в виду перерывы на зализывание ран и перегруппировку? Не смеши.
— Ты иногда была милой. И… всегда была заботливой. Строгой, конечно. Я помню пляж, мороженое. Серферы несутся по волнам. Я тогда просилась к ним, а ты не пускала. Ты ударила меня по щеке, и я отступила, затаив обиду. А через мгновение один из них подорвался на мине…
Помню восторг в твоих глазах, когда ты увидела меня в платье, которое подготовила мне на выпускной в школе…
Радость, когда ты видела мои оценки. И когда меня зачислили в морскую академию.
Я не все понимала тогда. Я была подростком и не замечала некоторых вещей. Но даже тогда я тайком от себя осознавала, что ты меня любишь, просто эту любовь можно было легко принять за что-то другое. Ее нужно было уметь видеть. А мне видеть этой любви не хотелось, поэтому легко удавалось не обращать на нее внимания и втолковывать себе, что ты меня ненавидишь. Ты пыталась быть матерью изо всех сил. Но со мной это было непросто, не так ли?
Ты подростком была, думала Мередит со стыдом, а я им, похоже, так и осталась, раз не могу сказать ничего умного и не могу найти ни одного изъяна в твоих словах.
— После того, как я… ушла… За все эти годы я так и не встретила человека, который проехал бы за мной половину Америки, как ты тогда. Когда я убежала в первый раз.
Мередит выдавила усмешку и отвернулась к окну, пряча навернувшиеся слезы.
Грейс обняла Мередит со спины. Положила подбородок ей на плечо. Потом ушла. Мередит закрыла за ней дверь и села на кровати, легла, уставилась в потолок. Она прерывисто вздыхала, не давая себе разрыдаться.
Я уже все проиграла. Почему я продолжаю притворяться? Почему делаю хорошую мину при плохой игре?
Я никогда не признавала поражения. Но сейчас… Что это, если не оно?
Моя дочь превзошла меня. Она нашла себя и окрепла. Она сильнее, умнее и мудрее меня.
С этим я не могу смириться? Я что, блядь, завидую?
Когда смерклось, Мередит неслышно спустилась и прокралась на кухню. Вор в собственном доме. Докатились.
Она достала бутылку «Одинокой звезды», собиралась подняться к себе, но тут ее застукала Грейс.
Дочь направила на нее сложенные пистолетом пальцы.
— А ну-ка положи все, что взяла, или я звоню в полицию.
Мередит усмехнулась, хотя почувствовала себя немного опозоренной.
Черт возьми, да что происходит? Я веду себя как ребенок!
Она вернула самообладание, села за стол, поставила бутылку и стаканы, жестом предложила дочери сесть. Та села.
Они выпили вместе.
Время сознаться. Мередит вздохнула, подняла взгляд в лицо Грейс.
— То, что я срываюсь на тебя, это моя защита. Это такой способ не видеть реальность и обманываться. Потому что все эти годы я злилась не на тебя, а на себя саму.
Грейс кивнула.
— Я знаю. Я тоже злилась на себя за то, что подняла на тебя руку. За то, что выстрелила… Так я разрушила все окончательно и всегда жалела об этом.
— Ну и зря расстраиваешься. Это был выстрел сосунка. Разве так я тебя учила?! На короткой дистанции стреляй в голову, потому что на противнике может быть броня!
— Мам! Ну что это такое?!
— Хо-хо-хо!
На следующее утро Мередит снова столкнулась с дочерью. Та была уже одета и на завтрак оставаться не планировала.
— Ну и ну. Рок-звезда встает в шесть часов? Портишь себе репутацию.
— С меня довольно этого токсичного дома, — ответила Грейс с улыбкой. — Поеду, увижусь со своими. Они сегодня приезжают.
Мередит не обижалась. Она уже догадалась, каким отныне будет тон их разговоров — всегда с попыткой ужалить, но не сильно, совсем чуть-чуть. Так было комфортнее им обеим. Они, все-таки, Стауты. Они не терпят слабости.
— За мной заедет служебная машина. Тебя подбросить?
— Вот уж что действительно испортит мне репутацию — если я приеду на машине корпоратов с директором за ручку! Доберусь на своих двоих. Я люблю этот город. Всегда любила.
Мередит изобразила безразличие. А потом, когда Грейс ушла, тайком смотрела ей вслед через окно.
— Это что, правда ваша девчонка, маам? — спросила Кэссиди из-за руля. — Честно говоря, выглядит дико сексуально, ежже.
— Следи за дорогой, твою мать!
В офисе Мередит встретилась в своей приемной с Рози.
— Слушай, колдунья. А не могла бы ты нагадать мне сегодня спокойный денек?
Рози улыбнулась.
— Мисс Стаут, для этого не нужна магия. Достаточно просто отключить телефон.
Мередит улыбнулась ей, как обычно погладила по рукаву.
Сегодня было запланировано совещание с генеральным. Присутствовали все замы и региональные директора. Обсуждался самый стратегический вопрос на свете: деньги. Вернее сказать, бешеные деньги. Генеральный поднял вопрос о выплате дивидендов. Благодаря удачной выставке в Экспоцентре денег было очень много. Заказов на поставки всевозможной продукции набралась целая гора. Некоторые — на годы вперед. Майерс закупилась для своих детишек из пентагона на пятьсот миллиардов. Не единовременной выплатой, разумеется, а в форме контракта на десять лет. Плюс еще столько же сверху на техническое обслуживание.
