— Проснулся, — говорит Касабян.
— Как скажешь, Альфредо Гарсиа.
— Что случилось с твоим красивым платьем для воскресной школы?
— Выпрыгнул из машины.
— Кто бы сомневался.
Я медленно вылезаю из кровати и ковыляю в ванную поссать и почистить зубы. Умываюсь холодной водой, но легче не становится. Я так же зомбирован, как вчерашние големы. Надеюсь, кто-нибудь соизволит сжечь мой изжёванный безголовый труп, когда я умру. Мысль о том, чтобы в итоге оказаться куклой-марионеткой у какого-нибудь миллиардера, вызывает у меня желание перестрелять всех Саб Роза, до которых смогу только добраться, начиная с Восточного Лос-Анджелеса, далее на запад, не останавливаясь, пока не упрусь в океан. Для перевозки такого количества пуль мне понадобится пикап. Интересно, сможет Касабян ездить на механике?
Всё ещё на автопилоте, я плюхаюсь обратно на кровать. Это больно, но мне ещё долго не нужно будет шевелиться. Я рад, что сказал Люциферу, что беру отгул.
Когда я был ребёнком, то выдёргивал магию из воздуха. Даже не задумываясь. Это было так же естественно, как дышать. Прошлым вечером я оказался голым без своего пистолета. Я не могу жить без своего оружия и никогда не откажусь от него, но и не могу рассчитывать, что пушки вытащат меня из любой передряги. Мне нужно подружиться со своим внутренним ребёнком, вернуться в то время, когда магия — это было так же просто, как быть покусанным соседской собакой. С тех пор как вернулся, я находился в режиме арены. Там я приобрёл привычку к оружию, а здесь мне нужно от неё избавиться.
Пора выпить. Чего-нибудь, чтобы расслабиться и выпустить маленького Старка из подвала, где его заперли играть в пятикарточный стад [304] с мамочкой Нормана Бейтса [305]. Конечно же, та жульничает. Мёртвые думают, что им всё сойдёт с рук, потому что тебе будет их жалко. Если играешь в карты с мёртвыми, позаботься о том, чтобы быть на сдаче, и не позволяй им покупать тебе выпивку. Они подсунут тебе рогипнол [306] и вытащат золотые пломбы из зубов.
Я наливаю стакан «ДД» и делаю большой глоток. Виски не очень хорошо сочетается с зубной пастой, но я уже наполнил стакан, а как только виски выпущен на свободу, тебе приходится с ним разбираться, как с любовью или бешеной собакой.
На полу валяется смятый пакет из «Пончиковой Вселенной». Я пью, а Касабян любит глазированный шоколад с пудрой. Мы отбросы, которые никогда не встречались Дороти в Стране Оз.
Я отрываю от пакетика квадратик и складываю его снова и снова, пытаясь вспомнить последовательность. Когда заканчиваю, у меня в руках кривобокий журавлик-оригами. Я кладу его на прикроватный столик, отрываю ещё один квадратик и начинаю складывать. Требуется пара попыток, но, наконец, у меня получается что-то вроде талидомидного [307] кролика. Теперь я в ударе и делаю рыбку, собаку и слона с чересчур длинными ногами. Словно сбежавшего с картины Дали.
Я расставляю своих животных-выродков вокруг стакана с виски, как карусельных зверей, и шепчу им несколько слов, не на демоническом, а на тихом английском, словно пытаюсь выманить кошку из-под кровати.
Моя мать однажды рассказала мне историю, которая, по её словам, была вычеркнута из Библии. Про то время, когда Иисус был маленьким мальчиком. Он тайком сбегает с полей, где трудится Его семья, и Мария находит Его на берегу реки, делающим птичек из грязи. Маленькие скульптуры сохнут на солнце, выстроившись рядом с Ним. Мария кричит на Него и велит возвращаться к работе. Иисус встаёт, но, прежде чем уйти, проводит руками над птичками из грязи, и те оживают и улетают. Отличный способ дать понять своим предкам, что не собираешься заниматься семейным бизнесом.
Животные-оригами начинают шевелиться. Слон делает шаг. Журавлик опробует крылья. Я наклоняюсь ближе и дую на них. Дело сделано. Они маршируют и порхают вокруг стакана, как в специальном диснеевском мультике. Я беру их, ставлю на пол и указываю на Касабяна. Они начинают долгий поход к Ноеву ковчегу через всю комнату.
Я делаю ещё один глоток и вижу камень Люцифера на столе рядом с деньгами, которые он дал мне прошлым вечером. Может это всевидящий камень? Жвачка? Может, мне нужно начинать таскать с собой пращу, потому что он знает, что мне придётся столкнуться с великаном, который никогда не ходил в воскресную школу и не знает, чем заканчивается эта история? Я пристально смотрю на него, и камень взмывает с моей ладони и парит примерно в пятнадцати сантиметрах над ней. Я стукаю по нему пальцем, и он начинает вращаться. Может, Люцифер должен забрать у меня камень, как Дэвид Кэррадайн [308] в «Кунг-фу». А может он стебётся надо мной, и это тупо камень.
— Что за дерьмо? — спрашивает Касабян.
Звери пересекли комнату, поднялись по ножам стола и начинают карабкаться на скейтборд Касабяна.
— Убери их от меня!
— Парень, не шевелись.
Я сгибаю палец и представляю себе пукалку. Когда дёргаю пальцем, кролик слетает с платформы Касабяна, словно наступил на мину-оригами. Рыбка и собака получают такие же смертельные выстрелы. Когда я пытаюсь сделать снайперский выстрел в слона, он, кажется, это замечает, и выстрел опрокидывает пиво Касабяна тому на клавиатуру. Он пинает бутылку со стола, а слон сматывается в окно. Может, журавлик и комковатый и не слишком аэродинамичный, но отнюдь не тупица. Он выпархивает в окно вслед за слоном.
— Да мать твою, какая муха тебя укусила? — кричит Касабян.
К счастью, пивная бутылка была почти пуста. Я указываю на неё.
— Давай! Кидай, я открыт!
Его не нужно долго упрашивать. Касабян делает полуоборот и шестью из своих ног пинает в меня бутылку. Та, кувыркаясь, летит мне в голову.
Когда она в тридцати сантиметрах, я рявкаю что-то на демоническом, и бутылка взрывается миллионом осколков. Ладно, это не совсем магический щит, но я не пострадал.
— Даже и не мечтай просить меня убрать это стекло.
— Попрошу горничную. Давай. Пни что-нибудь ещё. Мне нужно попрактиковаться.
Мне не нужно повторять ему дважды. Он пинает в меня пустой футляр от DVD, проволочную подставку для ручек и стопку картриджей для принтера.
На этот раз я сдерживаюсь и мысленно разбрасываю вокруг себя маршмэллоу. Футляр от DVD отскакивает и рикошетит от потолка. Подставка для ручек отскакивает и улетает в ванную. Я блокирую два из картриджей для принтера.
— Мои крылья подобны стальному щиту! [309]
Я так доволен собой, что пропускаю третий картридж, и он попадает мне в глаз.
— Тачдаун! — Кричит Касабян.
— Чёрт. Больно.
Я делаю ещё глоток из своего стакана. Боль в животе и боку не проходит, но постепенно отдаляется. Словно я гляжу на неё с третьего этажа. Звонит мой сотовый. Снова звонит. Касабян снова работает за компьютером. После третьего звонка телефон замолкает. Секунду спустя звонит телефон на столе Касабяна. Он поднимает трубку и смотрит на меня.
— Да, он здесь. Конечно, звонил. Он просто ведёт себя сегодня как маленькая сучка.
Я догадываюсь, кто на другом конце провода. По большей части Касабян слушает и время от времени что-то ворчит.
У него на мониторе проигрывается «Чёрное воскресенье» [310] с выключенным звуком. Какие-то очень плохие люди прибивают дьявольскую маску ведьмы к прелестному личику Барбары Стил. Я видел, как это делали в реальности. Рад, что эта версия чёрно-белая.
