При этом не стоит мешать выезду из СССР всех желающих, кроме, естественно, тех, кто является носителем секретной информации. Написал отказ от советского гражданства – скатертью дорога. Хоть в Мекку, хоть в Землю обетованную, хоть в Европу с Америкой. Кстати, можно будет, опередив Фиделя, провернуть идеологическую диверсию против Запада – выслать к ним под видом политзаключённых всех уголовников. После этого уже никто на Западе не будет слушать рыдания разного рода Солженицыных.
Впрочем, желающие смогут вернуться, но не все и не просто так. Если ты за рубежом работал против СССР и имел дело с врагами страны – проходи мимо. Если же просто пытался «срубить» долларов на красивую жизнь – можешь вернуться, но для этого придётся внести в казну, скажем, 1 кг золота, или эквивалент в других драгметаллах, да ещё и обгадить капиталистический мир по полной программе в СМИ. Мол, как я настрадался, как там унижают простого человека, не говоря уже об иностранцах… Бедные негры! И за всё это получишь вид на жительство, но не гражданство. Гражданство – только за особые заслуги перед страной.
И вот мы добираемся до диссидентов. Как их вывести не только в СССР, но и в Восточной Европе? Взращённые на хрущёвской оттепели диссиденты ареста не боятся. Особенно восточноевропейские. Ну сколько там в моей реальности сидели всякие Гавелы и Михники? По полгода максимум… Лех Валенса и другие главари ЦРУшной гадины под названием «Солидарность» за попытку государственного переворота провели год… в партийном санатории! Даже не смешно. Да и реальный срок в комфортабельной европейской тюрьме их не напугает. А вот лет тридцать у нас на Колыме – очень даже! Когда европейские «борцы за демократию», отмотав срок, вернутся в свои Польши, Чехословакии, Венгрии и прочая (если, конечно, доживут), то им будет уже не до борьбы за «западные ценности».
Так же и с нашими диссидентами. Они, правда, покрепче европейских, советских лагерей не испугаются, морально готовы. А вот азиатских лагерей в КНДР, Вьетнаме и Лаосе, куда их отправят лет на тридцать, испугаются ещё как.
И, кстати, в 1980-м в Польше ожидается буча с «Солидарностью», а перед этим, в 1978-м, папой римским Иоанном Павлом II станет Кароль Войтыла. Сволочь редкая, устроил настоящий крестовый поход против СССР. Может, сейчас, пока он ещё польский кардинал, сидит у себя в Кракове, стоит его тихо усопнуть от какой-нибудь болезни?
Либо вот такой вариант, поскандальнее… Например, кардинала находят утром в постели с молоденьким мальчиком-послушником. Оба уже холодные, расследование устанавливает, что в разгар страсти кардинал коснулся ногой незаземлённого провода от цветомузыки или чего-то такого. В общем, любовь до гроба – погибли оба. А потом соответствующие видео и фотографии появляются в ведущих мировых СМИ. Ватикан скорбит, а вместе с ним и Польша, и ещё не факт, что на фоне этого скандала появится «Солидарность» со своим брендом, «благочестивым католиком» Лехом Валенсой.
Я не удержался, вписал несколько мыслей на экономическую тематику. Например, что не мешало бы слезть с нефтяной и газовой иглы. Прошёлся немного по культуре. Мол, почему бы не дать по рукам спекулянтам дисками с популярной западной музыкой и просто не напечатать на «Мелодии» альбомы ведущих рок– и поп-исполнителей? Естественно, фильтруя группы и певцов, чтобы в текстах не звучало ничего, порочащего советский строй. И не пропагандирующего секс и наркотики. Пусть просто поют о любови, мало ли, вдруг среди слушателей попадутся знатоки того же английского языка.
В общем, накидал я в рукопись своих мыслей, возможно даже не обработанных толком, писал, что в голову приходило. Надеюсь, Машеров с моими умственными завихрениями разберётся. Вон как внимательно читает, иногда даже возвращаясь назад, перечитывая какие-то заинтересовавшие его абзацы.
До посадки в ленинградском аэропорту дочитать всё равно не успел. Заметно было, с каким сожалением он убрал папку в портфель, который тут же услужливо подхватил Николай Петрович. Не иначе, глава республики уверен в своём помощнике, что не станет тот открывать папку без разрешения непосредственного начальства. Да и на виду постоянно Николай Петрович, никуда он с этим портфелем от своего руководителя не денется.
В «Пулково-1» Машерова встречал сам первый секретарь ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. Хозяин города на Неве сердечно обнялся с Петром Мироновичем, пожал руку мне и помощнику Машерова, после чего предложил проехать сразу отобедать. Предложение было принято, и мы на двух автомобилях отправились куда-то за город, где обнаружилось похожее на теремок-переросток заведение с очень даже приличным меню.
Я закончил пораньше, сказал, что пойду прогуляюсь, полюбуюсь природой. Место здесь и впрямь было живописное, один только благоустроенный пруд с важно плавающими в нём лебедями чего стоил! Впрочем, долго наслаждаться этой красотой мне не дали. На крыльце появились Романов с Машеровым, обменялись репликами, после чего Пётр Миронович махнул мне рукой, приглашая садиться с ним в машину, тогда как Романов уселся в тот лимузин, на котором он ехал сюда с Машеровым.
– Мы с Григорием Васильевичем договорились встретиться ещё вечером, – пояснил белорусский лидер, оборачиваясь с переднего пассажирского сиденья. – А сейчас едем в Ленинградский электротехнический институт, к Жоресу в гости.
Я сидел сзади, рядом с Николаем Петровичем, сжимавшим в руках портфель начальника. Мой мобильник вместе с зарядником лежали в моей неизменной сумке. Ещё в Москве, перед отлётом, Машеров, на несколько секунд оставшись со мной наедине, негромко поинтересовался, не потерял ли я аппарат. Ну и шуточки!
Путь до ЛЭТИ не занял много времени. Жорес Иванович, намного моложе, чем когда я видел его по ТВ, вышел нас встречать сам вместе с ректором института Александром Вавиловым.
– Коля, ты мне портфель дай, а сам с охраной отдохните пока в кабинете ректора, – скомандовал Машеров своему помощнику. – Александр Александрович, чего людей с собой таскать попусту, тут мне явно ничто не угрожает, пусть у вас отдохнут, вы же не против?
– Бога ради, пойдёмте, я вас проведу…
– Спасибо. И кстати, не хочу отнимать ваше драгоценное время, у вас же наверняка какие-то дела. А мы тут с Жоресом Ивановичем как старые товарищи и земляки повспоминаем былое, посидим у него в лаборатории.
– Конечно, конечно… А товарищ тоже с вами пойдёт?
– Это писатель Сергей Губернский, он помогает мне в работе над мемуарами, поэтому его присутствие меня ничуть не отяготит.
Избавившись от лишних глаз, оставшись втроём, мы поднялись на второй этаж, где находилась просторная, светлая, прекрасно оборудованная лаборатория. В данный момент она пустовала, так что дверь Жорес Иванович открыл своим ключом.
– Так, ну и где ваш чудо-аппарат? – с ходу поинтересовался профессор, не успели мы переступить порог помещения.
Машеров многозначительно посмотрел на меня, и я извлёк из сумки сотовый телефон. Ещё в самолёте мы договорились с Петром Мироновичем, что я сам представлю Жоресу Ивановичу мобильный телефон. И тогда же я предупредил Машерова, что выдать это всё как секретную разработку финской фирмы не удастся.
– Почему? – чуть заметно напрягся он.
– Да потому, что здесь меню на русском языке, да и сам корпус явно не новый. Видите потертости по краям? А на платах вполне может стоять год производства. Уж такой ас в технике, как Алфёров, сразу сообразит, что дело нечисто.
– Действительно, как-то я над этим не подумал… Что же теперь делать? Хотел убить сразу двух зайцев, встретиться и с Романовым, и с Жоресом, а получается, с телефоном дело не выгорит.
– Вы же говорили, что доверяете Жоресу Ивановичу. Может, открыться, рассказать всё, как есть?
Машеров задумался, глядя в иллюминатор, затем вздохнул и покачал головой:
– Ладно, так и быть, рано или поздно всё равно пришлось бы рассказывать.
Так вот мы и решили, что ещё один человек в этом мире узнает мою настоящую историю.
