Ладно, в конце концов, это меня тут ждали и спасали, я постучал. Наверное, можно даже назвать это «вежливо, культурно и сохраняя конспирацию и таинственность».
Дверь моментально распахнулась, и острие кинжала неприятно захолодило кожу на горле. Мне не понравилась такая встреча, парировав кинжал взмахом гладиуса, я выбил его из рук охранника, и ударил его ребром ладони по горлу. Цезарю — цезарево.
За распахнувшейся дверью горели свечи на столе, так что я смог понаблюдать, как охранник заваливается спиной, держась за горло. Откинув носком кинжал подальше от рук стража, я прошел внутрь.
— Виват, господа, — вежливо поздоровался я, оглядев небольшую комнатку, хотя оглядывать, собственно, особо было нечего — она с первого взгляда поражала бедностью и грязью.
Закрытые ставнями окна, дополнительно завешенные тканью — чтобы снаружи не было видно огня. Колченогий прямоугольный стол, за которым сидели несколько человек на не менее колченогих стульях. Видимо, материалы после строительства инсулы из говна и палок остались, вот хозяин и приспособил под мебель. Люди эти также носили маски. И разглядеть их лица не представлялось возможным.
От дергающегося на полу охранника разбежались тараканы, блестя хитиновыми панцирями в свете мерного горевшего масла в чашах-подсвечниках. План по поводу пожара для отвлечения внимания мог стать реальностью без моего участия, стоило одному из мужчин неловко подняться из-за стола.
Видимо плохи дела заговорщиков, раз встречаться необходимо ночью, тайно, в душной и вонючей комнате с тараканами, да еще и скрывая лица, оставляя инкогнито… Видимо, это смущало только меня, мужчины за столом уже налили себе вина из кувшина и приготовиди тарелки с нарезанными кусками сыров. Я краем глаза заметил таракана, пробежавшего внутрь нарезки, и брезгливо передернул плечами.
— Все в сборе! — вскочил со стула Марк Перперн Вейентон, от чего стул неприятно проскрежетал по полу.
Его я узнал сразу, голос то не поменять…
Остальные мужчины просто переглядывались между собой, не без любопытства смеряя взглядом охранника, приходившего в себя. А они чего ожидали, приказав ему встречать «долгожданного гостя» клинком у горла?
— Этому человеку можно доверять! — представил меня присутствующим Вейентон, не называя имени. В ответ я получил римские приветствия, представляться в ответ тоже никто не стал.
Собрание анонимных марийцев, Юдин.
— Присаживайся, мы начинаем, — Марк предложил сесть рядом с собой, на специально оставленном пустым табурете. — Я уже передал, что у тебя есть сведения о назначения Помпея пропретором Суллой, — перешел к делу Вейентон.
— Так это правда, восьмой? — с подозрением спросил один из мужчин, сидевших за столом, через его маску проходил след от охры, в котором едва заметно но все же читалась римская цифра пять.
— Откуда тебе это известно? — задал вопрос другой заговорщик с цифрой два.
Имена их я не знал, а спрашивать, кто есть кто, было бы нелепо. Буду запоминать по номерам.
— Ставка на Офеллу неверна, — я жестом поблагодарил за налитое в чашу вино, но пить из нее я естественно не собирался. — Да, он блестящий полководец и правая рука Суллы, но он амбициозен и идет против Суллы в своих амбициях. Офелле хочется власти, он считает, что заслуживает быть консулом, но Сулле это не подходит, потому что идет вразрез с его планами.
— Подожди…
Я поднял вертикально ладонь, прося промолчать одного из присутствующих. Тот кашлянул, но замолчал. Кстати, маски могли скрыть личность этих людей. Но некоторые другие нюансы выдавали в них богачей — отсутствие мозолей, хорошо поставленные голоса.
— Хорошим это не закончится, — продолжил я. — Сулла жестоко расправлялся со всеми неугодными, и не думаю, что с Офеллой будет иначе. А вот Гней Помпей Магн — безопасен, потому что еще молод, и полностью подчиняется Сулле.
Я повторил уже сказанное ранее Вейенторну, но расширенно и другими словами. Вообще было интересно, почему я должен это объяснять, неужели этим интриганам со стажем этого не видно? Или проблемы с быстротой распространения информации влияют на отношение людей к ситуации? Скорее, это. Я априори знал больше об исторических событиях, чем они все вместе взятые. Поэтому мог смотреть на картину в общем, а они разбирались в частностях.
— Бред! — вскипел тот, кто с подозрением спрашивал про правдивость моих слов. — Офелла добрался до глотки Мария! Он поставил точку!
— Да! Где Офелла и где Помпей! Одумайся! — ударил по столу второй мужчина, от удара перевернулась чаша с вином, то разлилось кровавой лужой по и так липкой столешнице. Зато утонула пара тараканов, и я понаблюдал за их конвульсиями.
— Скоро Офелла вообще свергнет Суллу, я уверен, что у него есть заговор! — вскипел третий, спасая рукав богатого хитона от пролитого вина.
Какие они все вспыльчивые и горячие, с такими головами ни один заговор не пройдет успешно. Кстати, Марк Вейентон был единственный, кто молча переводил взгляд с одного на другого собеседника.
— Не хочу вас прерывать, но у меня есть другие сведения… — внезапно раздался голос от двери, и все, включая меня, повернулись к ней. — И они очень важны.
Я медленно повернул голову к дверям и невольно вздрогнул, узнав голос говорившего.
А он здесь откуда⁈
Вот кого я не ожидал здесь увидеть, и в голове сразу зароились мысли, что теперь делать. И надо ли? И можно ли бросить гладиус так, чтобы он гарантировано перерезал горло, пока он не успел ничего сказать?
Глава 6
Паримед. Его голос я узнал сразу. Я бы и рад его не узнать, но надолго запомнил того, кто лежал кверху задом в темной подворотне на мешках с украденным серебром. И лежал он там благодаря моим указаниям рабам с виллы. И нет, меня лично совесть не мучила — как не мучила и его, когда он готовился спихнуть на меня кражу всего доступного серебра с того склада. А так мы просто квиты.
Грек скользнул по присутствующим взглядом. На секунду остановил взгляд на мне. Узнал по голосу? Или все-таки нет? Но тревожно определенно стало. Теперь я — не Квинт Добрелла, а он явно не просто грек-проводник Паримед, а представитель кого-то из вышестоящих заговорщиков, раз так просто зашел в сие тайное укрытие. И этот новый раунд будет играться по пока неизвестным мне правилам, ведь с самого начала грек установил позицию «Я тебя не знаю».
Думаю, стоит и мне придерживаться такого плана хотя бы на время собрания, а что будет дальше — дальше и увидим.
— Орфелла не свергнет Суллу. Он убит, — растягивая удовольствие и слова, протянул Паримед, и эта новость имела эффект взорвавшейся бомбы. Все присутствующие, кроме меня, вскочили из-за стола, окончательно залив его виной, так что мне пришлось отодвинуться, чтобы жидкость не попала на новый хитон.
— Как убит?
— Кем?
— А что Сулла?
— Это ложь! — я так понял, что у одного из патрициев был пунктик по поводу «правды» и «лжи». По нему, все, что не укладывалось в его картину мира, автоматически являлось неправдой, а все люди обманщиками, которые так и ищут способ, чтобы его обмануть. С одной стороны, прекрасно, что человек не принимает все на веру, ища доказательства, а с другой, работать и сотрудничать с подобными крайне тяжело — слишком много времени тратишь на убеждение в фактах.
Паримед же прошел к столу, не глядя, смахнул лужу прямо на пол, и без спроса налил себе вино в свободную чашу, сделав глоток. Не знаю, как они так ловко пили вино не снимая масок. Опыт? Потому что у меня бы так с первого раза точно не вышло.
Я с интересом наблюдал за этим театром одного актера, пытаясь разгадать, какой же грек на самом деле — за время нашего знакомства он был совершенно разным. И наивным, и сострадательным, и предателем, готовым воткнуть кинжал в спину… Сейчас же Паримед представлялся собранным, надутым от собственной важности и чужого внимания, но при этом и готовым решать проблему сразу и решительно.
