Полковник замолчал.
— И? — я поднял бровь. — Что из этого следует? На меня начнется охота?
— Именно, — авторитетно подтвердил Белозерцев. — После этих событий в глазах Рокволда ваша опасность перевешивает выгоду от возможного сотрудничества. Последней каплей, подозреваю, послужил визит Баруха. Скажите, он тоже входит в руководство Синдиката?
— Мне об этом ничего неизвестно, — признался я. — В досье, как вы знаете, никаких сведений о Барухе не было.
— Знаю, — кивнул полковник. — Я в постоянном контакте с товарищами из «штази», получаю всю необходимую информацию. Как разведчик, многим бы пожертвовал, чтобы узнать, о чём разговаривали Барух и Рокволд. Подозреваю, на этой встрече было принято принципиальное решение избавиться от вас. Операция по взятию НПЗ под свой контроль, будет проводиться не с вами, а уже с другими людьми. Но Рокволд всё-таки хочет получить всю вашу базу данных, собранных по советским нефтяным заводам и их руководителях. Слишком много времени и средств вложил. Поэтому, у меня есть для вас хорошая новость. Ликвидировать сразу вас не будут. Понаблюдают, дождутся, пока вы передадите базу Рокволду, и только потом попытаются устранить.
— Спасибо, — с нескрываемым сарказмом поблагодарил я. — Вы меня успокоили.
— Не за что, — таким же тоном ответил Белозерцев. — Вы собираетесь в Штаты?
— Конечно, — кивнул я. — Первоначальные капиталы мы собрали. Пора переходить к активной фазе плана по тряске американских элит.
— Правильно мыслите, — чуть улыбнулся полковник. — Давно пора.
— У вас есть мысли, что дальше делать с Рокволдом? — поинтересовался я.
— Есть, — просто ответил Виктор Иванович. — Но вы должны понимать, расправиться с ним, так просто, как с Майерсом не выйдет. Это «старые деньги», с несколькими поколениями предков, владевшими самым крупным нефтяным трестом-монополистом в США. Даже сейчас одним звонком он может вас и все ваши фирмы стереть в труху. Учитывайте это.
— Учитываю, — вздохнул я.
— Кстати, вы доверяете его внучке и Хэлловею? — хитро прищурился Белозерцев. — Я бы на вашем месте этого не делал. В досье много интересных моментов, заставляющих задуматься, а те ли они, за кого себя выдают.
— Тоже об этом думал, — признался я.
— С учетом той информации, которую вы получили от Маркуса, обратите внимание ещё на некоторые моменты. Мадлен не задала вам ни одного вопроса о покушении на Майерса. Хотя именно он должен вертеться у неё в голове. Не кажется ли вам её поведение неестественным?
— Кажется, — кратко ответил я.
— Идем дальше. Смотрите, что получается. Мадлен — девушка умная. Она видит, за вами имеется силовой ресурс и профессионалы, спасшие от покушений и похищения в Америке. Это же происходило, практически, на её глазах. Правильно?
— Правильно, — кивнул я, ожидая продолжения.
— Она сливает вам разговор деда с Барухом, говорит, что Рокволд осторожно выпытывал у неё, насколько серьезно она с вами встречается. Дальше, дает информацию, что у вас будут требовать базу данных по нефтеперерабатывающим заводам. Догадываетесь, к каким выводам, она вас подталкивает?
— Догадываюсь, — криво усмехнулся я. — Что добрый дедушка хочет меня ликвидировать. И переживает, что внучка плохо это воспримет.
— Правильно, — довольно кивнул полковник. — Это первый напрашивающийся вывод. Какой второй, не столь очевидный, можете сказать?
Я немного подумал и потрясенно выпалил:
— Вы хотите сказать, что она пытается натравить меня на своего родного деда и ликвидировать его моими руками? Не верю! Она не может быть таким чудовищем!
— Не нужно эмоций, — хладнокровно посоветовал Белозерцев. — Михаил Дмитриевич, я понимаю ваши чувства. Она вам небезразлична. Но поверьте старому, много повидавшему разведчику, подготовившему и участвовавшему в десятках сложнейших оперативных комбинаций по всему миру: эмоции и чувства — идеальный инструмент для работы с людьми. Порой, за пеленой влюбленности или ненависти трудно разглядеть и понять настоящую картину происходящего. А теперь вспомните, что вы прочитали в досье о Мадлен и Хэлловее, сопоставьте это с её последними действиями. Ну как, складывается картинка?
— Складывается, — выдохнул я. В горле внезапно образовался колючий ком, перекрывающий доступ воздуха. Внезапно стало трудно дышать. Я дрогнувшей рукой, ослабил узел галстука, расстегнул воротник и глубоко вздохнул.
— Я попросил ребят из «штази» проверить два момента, — невозмутимо продолжил полковник. — Когда получим результат, можно точно сказать, чем руководствовалась Мадлен Рокволд, сообщая вам о подозрениях.
— Хорошо, — кивнул я. — Держите меня в курсе.
— Обязательно, — серьезно кивнул разведчик.
— И да, — я встал и протянул руку Белозерцеву. — Спасибо.
— Не за что, — усмехнулся полковник. — Это моя работа. Лучше Маркуса поблагодарите, если бы не он, я бы с вами даже разговаривать не стал.
— Обязательно поблагодарю, — пообещал я. — Виктор Иванович, можете не переживать. Свои обязательства выполню в полной мере. Ваши близкие могут выбрать любое безопасное место на земном шаре и жить в своё удовольствие. Лично позабочусь о том, чтобы они ни в чем не нуждались.
— Надеюсь на это, — серьезно кивнул Белозерцев. — Кстати, в ваш американский офис интересные люди пришли, сотрудничество предложили. Баркли кое-что раскопал. Он считает, это всё похоже на классическую подставу. Пока Гарри волевым решением притормозил сделку, несмотря на недовольство вашего американского директора. Прилетите в Нью-Йорк, он сам вам обо всем расскажет.
— Ладно, — согласился я. — Послушаю, какая каша там заваривается. Как вам работается в банке?
— Нормально, — усмехнулся Виктор Иванович. — С Олегом Владимировичем общий язык нашел. Мне вообще такие люди как он импонируют: десантник, отличник боевой и строевой подготовки, прямой, открытый, готовый всегда заслонить грудью друга. Утром ему большой трактат вручил о предполагаемой структуре службы безопасности. Расписал штат сотрудников, количество подразделений, самые важные направления работы. Пришлось литературу специальную брать у своих коллег о капиталистической экономике, принципах функционирования банковских учреждений и возможных угрозах, адаптировать всё под наши условия. Надо признать, дело новое, мы в совершенно другой среде работали, глубоко в экономические отношения не погружались. Кое-что я и так знал, представлял, что надо делать, многие вещи пришлось с нуля изучать, чтобы понимать, как структуру выстраивать.
— Вот и замечательно, — улыбнулся я. — Работайте, Виктор Иванович, стройте службу безопасности. Не сомневаюсь, она станет одной из лучших в Москве, а может быть и во всей стране.
— Постараемся, — усмехнулся Белозерцев.
* * *
Ресторан «Седьмое небо». Останкино. Золотой зал.
Мадлен заворожено глядела в огромное окно-стену, любуясь видами столицы с высоты птичьего полета. В другом конце зала за одним столом, сидели два моих и два её телохранителя. Американцы оживленно осматривались, мои ребята вяло ковырялись ложками в салатах.
— Здорово! Этот зал крутится? — спросила девушка, наблюдая за медленно меняющейся панорамой.
— Как и два других «Медный» и «Серебряный», — подтвердил я. — Совершает полный оборот вокруг своей оси, примерно, за сорок минут. Ты же хотела посмотреть что-то необычное, романтическое? Вот я и показал.
— Даже не представляла, что у вас такое чудо имеется, — сообщила она, продолжая разглядывать город.
— А что ты представляла? — улыбнулся я. — Думала, мы тут все в тулупах и шапках-ушанках ходим, в землянках живем, на санях с медведями ездим? Как в ваших голливудских боевиках Союз показывают?
— Ну не это, — на секунду смутилась внучка миллиардера. — Думала, всё скромно, серо, тускло. Нам много разного рассказывали, говорили в вашей стране ужасная нищета, диктатура, ничего красивого, кроме Кремля, где правительство находится, нет. Когда Перестройка началась, стали больше о Советском Союзе показывать, но меня это не интересовало.
