— Давай, давай! — поторопил я Токомерия. — Переставляй ноги, новопреставленный!
Вслед за нами на берег в панике повалили остальные души, Харон принялся их гуртовать, и ему стало не до нас. Мы скрылись за группой скал и затаились, выглядывая. Я бы не сказал, что тут уж прямо совсем печально — песок, камни, растительность какая-то. Свет откуда-то сочится, как в облачный день, когда небо сплошь светло-серое, не поймёшь — где солнце, и есть ли оно вообще. Не сказать, чтоб весело, но и не убийственно грустно. Хотя…
— Слышишь, плачет кто-то? — опередил меня Кузя.
И не просто плачет. Я бы даже сказал, рыдает. Мы обошли скальную россыпь и упёрлись в занятную группу. На чёрной-чёрной мраморной скамье под сенью чёрной-чёрной гранитной скалы, рядом с чёрным-чёрным круглым мраморным столиком, сервированным посудой чёрного-чёрного стекла, сидел белый-белый парень с чёрными-чёрными волосами и чёрными-чёрными крыльями. Одно из крыльев было сломано*, и на него зарёванная девушка накладывала лубки и повязки. Девушка (медсестра?) была нормального цвета, бинты — тоже.
*Говорят, Геракл, пока
жену своего друга,
царя Адмета,
у смерти отбивал,
одно крыло Танатосу
таки поломал.
— Ну, душечка моя, не плачь, — утешал её парень. — Так тоже бывает. Его ведь предупреждали…
— Да-а! Алкеста ушла обратно в мир живых, а я-а-а-а⁈
— А ты останешься с нами, в нашей дружной компании.
— «В дружной компании»! — она фыркнула и шмыгнула носом. — Танатос, не смеши мои сандалии! Ты сам-то в это веришь?
— Конечно! — Танатос безуспешно попытался посмотреть на свою медсестру через закатанное в лубок крыло и тут увидел нас: — Так-та-а-ак! Это у нас что — новенькие? Вас напоили водичкой?
— Кого надо — напоили, можешь крыльями не хлопать, — я решительно подошёл к чёрному столу. — Слушай, Танатос, дело есть.
— Н-ну? — с подозрением протянул тот.
— Мы вообще-то не вполне мёртвые, и сейчас отправимся домой…
— А я вообще не человек, — вставил Кузя.
— Да уж вижу… — пробормотал Танатос.
— … но нам нужен вот этот мужчина, — я положил руку на плечо Токомерия.
— Пф-ф-ф! — Танатос засмеялся и закрутил головой. — Нет. Ну, нет, ребятушки! Это совершенно невозможно, — он всплеснул руками. — Нет и нет, против правил.
— Всё равно он вас нагреет, — сказала медсестра.
— Эври, девочка, попей водички, — Танатос потянулся к столику и придвинул себе графин и пару чёрных бокалов.
— Да я не хочу пить, — с сомнением ответила зарёванная медсестра.
— Хочешь-хочешь, папа лучше знает. На! Не просто вода — нектар богов! — Танатос сунул девушке в руки бокал. И вкрадчиво посулил: — Сегодня апельсиновый! Ты только попробуй…
— Да? — медсестра подозрительно понюхала жидкость. — Мне кажется, водорослями пахнет.
— Это кажется. А на вкус — м-м-м!
Девушка глотнула воды и нахмурилась.
— Ну как? — спросил я.
— Что «как»? — непонимающе переспросила она.
— Апельсиновый?
— Кто апельсиновый? Ты о чём?
— Не-не, ни о чём! — Танатос торопливо вынул бокал из руки медсестры. Или не медсестры? Что-то я уж сомневаюсь. — Иди-иди. Погуляй вон там. Видишь, сколько девочек? Иди к ним.
— Играемся с водой забвения, значит? — неободрительно высказался я, глядя вслед растерянно бредущей Эвридике.
— А что? Нет, ты скажи мне — а что делать⁈ Ну, как⁈ Я свои обязанности как-то должен… — он эмоционально потряс руками, — реализовывать? А тут бежать собрались через одного, сыновей богов приводят…
— А что, с примесью божественной крови — льготы? — обрадовался я. — А кто тут, к примеру, в полубоги крайний? Никого? Так я первым буду!
— И ты тоже⁈ — ужаснулся Танатос и всмотрелся в меня повнимательнее. — Н-н-нда… И тоже драться любишь?
— Отчего бы и не подраться в хорошей компании?
Танатос тяжко вздохнул, покосился на свежие лубки и скорбно покачал головой:
— Ц! Ну нет. Нет, нельзя!
— Слышь, Танатос, не хочешь водички? — спросил Кузя.
— Х-ха! На меня не действует!
— Уверен? — подначил Кузя. — Готов поспорить? Давай-давай, наливай!
— Я уже пил сегодня, — уклончиво ответил Танатос.
— Хлюзда! — обличил его Кузя.
— Заткнитесь оба! — потребовал я. — Мне нужна информация от этого валашца! И я её добуду! Даже если мне придётся накормить его кровью, чтобы оживить в нём память!
— Что-то не вижу я у тебя жертвенных… хотя бы птиц, — брюзгливо проворчал Танатос.
— Своей накормлю!
— Ну-ну, — Танатос ехидно засмеялся, — давай, попробуй! В каждом, кто переходит с берега на берег Стикса, останавливается всякое движение жизни! Ха!
— Да ты что⁈ — картинно поразился я. — А если так? — Кузьма чиркнул меня по ладони, и из разреза засочилась кровь, скапливаясь в горсти.
— Не понял… — поражённо наклонился над ладонью Танатос и даже для верности потыкал в неё пальцем. — Течёт! — он обвиняюще воззрился на меня: — Как ты смог⁈
— А я не пересекал Стикс целиком, прикинь!
— Это против правил!
— Знаешь что, не парь мне мозги! Я хочу дом в Москве на Сапоговой улице, и меня задрало, что ради этого надо исполнять песни с припевом и таскаться по всем мирам туда-сюда!
— Дом?.. — Танатос вытянулся лицом. — А я тут при чём⁈
— Следи за руками, — я начал загибать пальцы: — Чтобы получить землю в том месте, где я хочу, Данила Московский просит жар-птицу. Надо было мне сразу свой кусок стребовать, да я после убийства Гостомысла чего-то протележился, теперь Данила пальцы гнёт, уважить его требует.
— Убийство — это хорошо-о, — пробормотал Танатос. — Прости пожалуйста, а Данила — это кто?
— Новый князь Московский.
— Так, может, и его — того, а? Вжик — и он мимо тебя по Стиксу проплывает, не доставляя более никаких беспокойств, а? И у меня на два человечка больше, чем тебе хочется.
Негру Вода подошёл поближе и принюхался к крови, которая скопилась у меня в ладони в приличном уже количестве.
— Кыш, кыш! — Танатос нервно затряс на него пальцами. — Не шали!
— Не, Рюрик просил князей пачками не убивать, — отказался я, — пусть хоть маленько посидит. Нельзя сейчас Данилу вжикать.
— Мда, незадача, — Танатос потёр бритый подбородок. — Но при чём тут этот персонаж?.. Нельзя тут нюхать тебе говорю!!! Постой вон там пока! Жар-птица же в саду у Атласского царя живёт?
— Нам туда дорога заказана. У атлассцев на меня дипломатический иммунитет. Как видят — сразу начинают саблями трясти. И краснеют ещё пятнами. Видимо, у них кроме дипломатического иммунитета ещё дипломатическая аллергия. С непереносимостью меня.
Танатос, видимо, представил атлассцев с саблями и мечтательно улыбнулся:
— И ты точно туда не хочешь? Н-н-н-н… я на всякий случай спрашиваю.
— Нет, — поставил решительную точку я. — А вот у этого Токомерия есть жар-птица. Только никто не знает — где? И вот он помер. А жар-птица мне, мать твою, нужна!!!
Тьма вокруг нас сгустилась и придвинулась.
— Ч-ш-ш-ш!.. — Танатос испуганно прижал палец к губам. — Матушку мою лишний раз не поминай, примчится, сразу начнёт воспитывать, ноги мыть заставит*… — Он передёрнулся. Успокойся вот, попей водички, — Танатос протянул мне бокал.
*Мать Танатоса —
Нюкта, богиня ночи.
— Слышь, кончай свои деревенские фокусы! И вообще! Надоело мне эту кровь держать. Пойду-ка я вон туда, выплесну её, что ли… — я шагнул в сторону камня, за которым усилилась какая-то возня.
— Не-не-не! — Танатос поспешно схватил меня за плечо и подставил под мою ладонь пустой стакан. — Давай. Ага, ага, вытирай капельки… Поговорим как интеллигентные люди. В конце концов, рано или поздно всё равно он вернётся. Ну, пусть погуляет ещё. Эй, как тебя там?.. — Негру Вода захлопал глазами. — Иди, иди сюда, не бойся, — Танатос призывно замахал рукой и схватил со стола недопитый медсестрой бокал. — На! Глотни глоточек.
— Так он же совсем всё забудет, — скептически следил за пьющим Токомерием я.
