Он уже знал, что перед ним человек, который каким-то образом смог совершить перемещения во времени. Ротенхойзер доложил об этом ранее и привел аргументы в которые не поверить было сложно.
- Никак нет, герр Гитлер! Или, простите, как мне вас называть? Герр Шикльгрубер? - четко и ясно ответил Десятов. И надо сказать, что самообладания ему было не занимать. Ведь истеричность Гитлера известна всему миру уже с этих времен - Я оставил там аппарат и переместился сюда. Относительно меня это было всего лишь неделю назад.
- Хм... - Гитлеру действительно было трудно сдержаться, но он сделал это - А вы наглец, молодой человек! А почему не «мой фюрер»?
- Потому что вы фюрер, например, герру Ротенхойзеру, или вот этому офицеру, но мне вы митбештрайтер [1].
От этих слов Десятова-Ценера присутствующий тут же адъютант Гитлера штурмбанфюрер СС Гюнше округлил от удивления глаза. А Ротенхойзер аж поперхнулся и побледнел, понимая, что если фюрер сейчас взорвется, то ему, Паулю Ротенхойзеру, хорошо если придется расстаться с карьерой, но ведь может придется и с собственной жизнью. Расстреляют и буквально к вечеру. А Гитлер... Неожиданно, но он восхитился! Еще никто не позволял себе отвечать ему так дерзко и, будем откровенны, честно. Ни один даже самый-самый высокопоставленный человек в рейхе не позволял себе так всети себя с ним. Ни Геббельс, ни расстрелянный полгода назад Геринг, ни Шпеер - никто!!! А тут, всего неделю назад появившийся никому неизвестный человек, да еще и не ариец, да еще и русский, хотя и с еврейской фамилией, держит себя с ним, с вождем Третьего Рейха, на равных! И смотрит-то как! Уверенно, прямо, без капли страха в глазах!
А ведь действительно, как этому Ценеру-Десятову называть его, Гитлера. Ну, не «дядя Адольф» же. В такого «племянничка» сразу вцепятся все секретные службы, в т.ч. и иностранные, и быстро выяснят, что никакого племянника Антона Ценера у него, Гитлера, никогда не существовало. И начнутся подковерная возня и политические шашни. Это в ситуации-то, когда фронт на востоке буквально валится. Нет, тут надо иначе.
- Пауль! Выйдите. - приказал Гитлер Ротенхойзеру и тут же обратился к своему адъютанту - Вы, Отто, тоже постойте за дверью. И объясните заодно герру Ротенхойзеру, что не обо всем надо распространяться.
- Яволь!
Оба - адъютант фюрера и руководитель отдела по необъяснимым явлениям в «Аненербе» - вышли за дверь, которую тут же плотно прикрыли за собой. А Гитлер повернулся к Десятову-Ценеру, внимательно посмотрел ему в глаза и неожиданно мягким, почти отеческим голосом сказал:
- Молодой человек! Я принимаю то, что мы с вами равные партнеры. И каждый из нас даст другому многое и равноценное. Но я хотел бы предложить вам, даже попросить, чтобы при любых других лицах вы обращались ко мне же, как и они, как это принято у нас в Рейхе. А приватно... Пусть будет «герр Гитлер», если вам это удобно.
Десятов же мысленно ликовал! Он только что буквально прогнул Гитлера! Самого Гитлера! Но, при этом, понимал, что теперь просто обязан будет соответствовать его, Гитлера ожиданиям. Ему надо будет выдать и выдавать такую информацию, что позволит, как минимум затруднить боевую работу ненавистному Никитину. А это означает, что Красная Армия не получит мощной поддержки в его лице.
Понимал ли Десятов, что совершает, по сути, предательство? Понимал прекрасно! Но он хотел искупить вину собственноручным уничтожением Гитлера. Желательно публичным, чтобы весь мир видел и знал, кто это сделал! После чего ему самому, скорее всего не жить, если мобильный блок переноса не сработает так, как это должно быть. Но надежда... Она всегда умирает последней после любви и веры... Любовь в Десятове уже умерла, вера пока оставалась, а вот до надежды дело может и не дойти.
- Договорились, герр Гитлер. - улыбаясь ответил Десятов.
***
Под Полтавой шел дождик. Мелкий и противный. Лететь бы не стоило, но надо. Поэтому, дозаправив баки и пожав руки всем Лёхиным волкодавам, которых знал всех, как минимум в лицо, я поднял машину и мы пошли на Днепропетровск. Дошли мы нормально, проблем не было. Хотя там и сям наблюдали и наши и немецкие самолеты. хотелось бы передать информацию, но еще в Прилуках договорились, что этого не делаем. Кто его знает как и что слушают немцы.
После того, как мы севернее Днепропетровска пересекли Днепр, погода улучшилась, лететь стало легче. До Кривого Рога опять проблем не было. Работу немецкого локатора «Фрейя» мы так же не засекали, хотя по времени он уже должен был работать. А раз не засекали, то, значит, и они нас не видели. Кто-то на земле, конечно же нас слышал и может даже видел неясную тень проносящуюся на низкой высоте, но ответного внимания мы не ощущали.
После Кривого Рога мы начали закладывать большую дугу прижимаясь к разливу Южного буга севернее Николаева. И мы приближались к следующей контрольной точке - Рауховке.
И вот тут меня как торкнуло!!! Ведь именно в Рауховке базировался та самая печально знаменитая эскадра «Легион Кондор» [2], которая разбомбила испанскую Гернику в апреле 1937 года. Еще потом импрессионист Пабло Пикассо написал знаменитейшую и пронзительную картину «Герника». Нанести удар? Чем? «Гермесами» нельзя. 23 миллиметра можно, но 30 опять же нельзя. Впрочем, пока немцы прочухают...
- Макс!
- Я!
- Гернику помнишь?
- Это в Испании-то? Помню, у нас много про нее говорили.
- У нас по курсу и как контрольная точка поселок Рауховка. Так вот та эскадрилья, что Гернику разбомбила сейчас там! Порезвится хочешь?
- За Гернику? Хочу!!! У меня дядька в Испании погиб.
- Тогда готовься. Стрелять будешь ты. У тебя будет минута распределить цели. Задача: бить не слишком точно.
- Это как?
- На все про все тебе сотня снарядов 23 миллиметра. Распределяй их так, чтобы примерно треть попали по летному полю, треть по самолетам, а остальное по располагам. Смекаешь зачем?
- Типа мы Ил-2 какой? Налетел и в темноте лупил примерно, а не точно?
- Вот именно!
- А поверят?
- Сразу да. А к утру нам уже и неважно.
- Тогда.... Работаем?
- Работаем! До цели пятнадцать километров, набираю высоту. Там зенитки наверняка - их в первую очередь если какая раньше гавкнет.
***
- Разрешите, герр генерал-фельдмаршал?! - обратился к шефу Люфтваффе Эдварду Мильху вошедший его адъютант
- Что у тебя, Вернер?
- Только что пришло сообщение, что около полуночи русские, совершили налет, как минимум эскадрильей штурмовиков на аэродром Rauhovka. Эскадра «Легион Кондор» потеряла четверть своих самолетов, несколько пилотов и...
- Что «и»?... Говори, Вернер!
- Погиб ваш друг Ганс-Ульрих Рудель...
- Шайзе!!! Это точно? Его опознали?
- Так точно!
- Это не все, как я понимаю?
- Так точно! Не все! Через несколько часов под Kiev русские уничтожили локатор «Фрейя» и один из работающих с ним в связке локаторов «Варцбург». Сообщают, что налет был произведен со стороны нашего тыла.
- Этот чертов Nikitin опять?
- Никак нет! Сообщают, что Nikitin обеими машинами в это время атаковал наш плацдарм на левом берегу Dnepr возле Kiev. Примерно в сорока - сорока пяти километрах на северо-восток от локатора.
- Да, тойфель его подери, кто же это тогда?...
-------
[1] «Фюрер» - от немецкого «der Führer», т.е. вождь. «Митбештрайтер» - от немецкого «Mitbestreiter», т.е. деловой партнер, соучастник, равный равному.
[2] В нашей реальности эскадра «Легион Кондор» базировался в Рауховке всего два месяца - декабрь 1943 - январь 1944. Но тут иная реальность... Или не иная, но уже волею действий Никитина и товарищей, уже серьезно измененная. Интересно, что во время оккупации Парижа к Пабло Пикассо однажды пришли немецкие офицеры. На столе художника находилась открытка с репродукцией «Герники». «Это вы сделали?» — спросил офицер. «Нет, — ответил Пикассо, — это вы сделали». Интересно еще и то, Там же, в то же время 12.1943-01.1944 был и известный немецкий летчик Ганс-Ульрих Рудель (1916-1982), который, помимо всех прочих деяний, был одним из тех, кто 21 сентября 1941 года «уложил» на грунт линкор «Марат», участвовавший в обороне Ленинграда. По количеству наград больше было только у Германа Геринга.
