В понедельник вышла статья во французской «Либерасьон». С громким названием «За пригоршню грязных долларов — КГБ оптом и в розницу». Цитировались слова американского журналиста Марка Тернера, что генерал КГБ, возглавлявший Пятый отдел, с дозволения своего непосредственного начальника, продал журналистам эксклюзивную фотографию первого советского космонавта, которую не было ни в МИД СССР, ни в ведущих советских СМИ за семьдесят тысяч долларов. Редакция дала примечание: она располагает кассетой с записью откровений Тернера. Журналист в телефонном разговоре с сотрудниками «Либерасьон» под запись, подтвердил свои слова.
Приводились оперативные документы о взаимовыгодных контактах руководителя Пятого отдела с главами республик, после которых он в упор не видел, набиравшие силу сепаратистские течения, раздувание антисоветских настроений, поддержки местными властями диссидентов и лиц, проводивших подрывную работу среди населения. Публиковались доклады внутренних расследований о взятках и нецелевом расходовании оперативных средств. Имелась служебная записка Андропова с приказом прекратить все следственные действия по генералу Б.
Вишенкой на торте компромата был опубликованный разговор генерала с бывшим коллегой, а ныне главой одной из кавказских республик. Я его прослушал мельком, сконцентрировавшись на бумажных документах, а зря.
Оба хорошо выпили, и в выражениях не стеснялись. Генерал называл генерального секретаря Михаила Сергеевича Горбачева «Мишкой пустобрехом», утверждал, что Юрий Владимирович Андропов специально тянул эту пустышку в Москву, чтобы поставить в Политбюро ещё одну послушную марионетку. И окончательно похоронил себя, под смешки товарища, сравнив саму Раису Максимовну с мартышкой, от души поиздевавшись над рязанской физиономией, прическами, нарядами жены генсека и желанием походить на западные элиты.
На следующий день с громкими заголовками материал подхватили «Нью-Йорк Таймс», «Уолл Стрит Джорнел»«, 'Вашингтон пост», многие другие популярные СМИ. Газетные лотки на следующее утро после публикации в «Либерасьон» пестрили сенсационными обложками: «Откровения заместителя председателя КГБ: Горбачев пустобрех и марионетка», «Как в КГБ воруют деньги, берут взятки, и ругают руководителя государства». «КГБ: продажа советского космонавта и коммунистической идеологии, недорого». «Оборотни в комитетских погонах».
Я просто веселился от души, читая заголовки и рассматривая карикатуры, изображающие товарища генерала в самом неприглядном виде, с пачками долларов, в крючковатых загребущих пальцах.
На следующий день пресса сообщила, генерала позорно уволили, лишив всех званий, и открыли на него сразу несколько уголовных дел. Вечером, получивший свежую информацию от Белозерцева, Баркли, давя расплывающуюся на лице улыбку, рассказывал: Михаила Сергеевича особенно возмутила не продажа фотографии Гагарина, взятки, растраты и другие махинации генерала, а то, что он наговорил на него и обожаемую Раису Максимовну и опозорил их «на весь мир».
Обратно в Москву я летел в приподнятом настроении, регулярно листая приобретенные газеты и журналы со статьями и генерале-взяточнике, и, улыбаясь так, что на меня начали недоуменно поглядывать другие пассажиры авиалайнера.
Сергей, Саня, Ашот, Олег встречали меня в зале аэропорта. Я глянул на их насупленные мрачные лица, и веселое настроение моментально испарилось. В груди разлился ледяной холод, сердце замерло, сознание, за долю секунды проанализировав картинку, завыло пожарной сиреной в предчувствии катастрофы.
— Не стойте истуканами, — процедил я, — Что случилось?
— Миш, ты только не волнуйся, пожалуйста, да, — друг смотрел с таким сочувствием, что я чуть не загнул забористое ругательство. — Не нервничай, успокойся. Уже ничего не вернуть.
— Да что, черт возьми, произошло? — бешено рыкнул я. — Говорите!
— Влады больше нет, — грустно сообщил Сергей. — Погибла сегодня утром.
На меня будто с размаху обрушилась кувалда. В глазах на мгновение помутилось, пол под ногами дрогнул.
Я пошатнулся, схватил за плечо стоящего напротив Олега.
Друг чуть поморщился, но с места не сдвинулся. Оказавшийся рядом Саня заботливо подхватил под локоть. Я резко выдернул руку, прохрипел:
— Не трогай, я в порядке.
Нарастающий в горле ком, больно царапал глотку, но я сумел выдавить:
— Как это произошло?
Примечания:
ДИ — Управление разведки (Куба). Создана в 1961 году. Первый руководитель — один из лидеров кубинской революции Мануэль Пиньейро Посада. Основная деятельность — внешняя разведка.
Глава 22
В «чайку» со мной уселись Саня, Олег и Сергей. Серьезный и сосредоточенный Иван, сидевший за рулем, коротко поздоровался, без эмоций.
— Давай, потихонечку ко мне домой, — попросил я, водитель кивнул, повернул ключ зажигания. «Чайка» ожила, загудела мотором и медленно тронулась с места.
Я глянул на начальника СБ.
— Рассказывай, что произошло с Владой, и где были в этот момент твои ребята?
— Присматривали за ней, всё глазах нашего человека произошло, — угрюмо сообщил бывший опер. — Она утром поехала на работу. Вышла со двора на улицу. Наш человек со стороны за ней приглядывал. Второй в «шестерке» сидел у гаражей в соседнем дворе. Там стал, чтобы лишний раз глаза не мозолить. Влада начала переходить дорогу к остановке, чтобы поехать в больницу и тут из-за угла вынырнул желтый «сороковой» москвич. Он её буквально снес, отбросил на несколько метров, а потом ещё и переехал.
Опять взорвалась тупой, тягучей болью голова. Я стиснул зубы так, что заломило челюсти. Вспомнилась белозубо улыбающаяся Влада, сидящая на кухне. Она словно светилась изнутри от счастья и радости, зеленые глазищи загадочно мерцали, обещая бурную, наполненную страстью ночь. Потом перед глазами появилась картинка переломанной, лежащей в луже крови девушки, ещё недавно бывшей такой родной и близкой…
«Вот же суки», — жгучая ненависть ядовитой волной поднималась внутри.
— Ублюдка удалось поймать? — процедил я.
— Ушел, — Сергей виновато опустил глаза. — Там скорость за сотню кэмэ была. Как не сбил ещё кого-то, до сих пор не могу понять. Машину бросили во дворе, через четыре квартала. Оказалось, этот «москвич» был с поддельными номерами и документами. Два дня назад угнали, хозяин заявление подал.
— Что по «копейке», следившей за Владой? Ты должен был получить информацию, — я впился взглядом в лицо начальника СБ.
— Машина зарегистрирована на пенсионера. Скорее всего, использовалась по доверенности, — сообщил бывший опер. — Пока мы его не брали в оборот, соседи говорят, Иван Венедиктович очень сложный человек. Чуть что, жаловаться бежит, с ним будет сложно. До сегодняшнего дня решили не нагнетать. Сейчас, конечно, всё поменялось.
— Плохо, работаешь, Сережа, — надавил голосом я. — Надо с ним разговаривать. Объяснить, если не скажет, кому машину давал, мы идем в милицию, и пусть там дает объяснения, почему его тачка следила за сбитой насмерть девушкой. Действуй.
— Я об этом сразу подумал, — угрюмо пояснил начальник СБ. — Ребята к нему уже поехали. Должны вернуться в офис, доложиться.
— Как станет ясно, сразу звони домой. По телефону, понятно, ничего не рассказывай. Подскочишь во двор, там поговорим.
— Так и сделаю, — пообещал бывший опер. — Как только что-то узнаю, отзвонюсь и стрелой к тебе.
— Действуй, — кивнул я. — У тебя всё или что-то ещё хотел добавить?
— За рулем сидел крепкий мужик, лет сорока пяти с легкой сединой. Я подумал, Барин тоже под это описание подходит. Возраст совпадает — ему сорок семь, седина имеется, не дрыщ. Но понятно, это может быть и не он. Просто как рабочая версия.
— Не верю, — вздохнул я. — Если он знал о моих отношениях с Владой, отслеживал наши встречи, попробовал бы ликвидировать меня, не её. Зачем ему убивать девушку, которая ему ничего не сделала?
