– Тронулись! – Протяжный клич Вангара сделал бы честь любому караванщику. Хм, чем ближе к Храму, тем больше всяких интересных мелочей узнаешь о своих спутниках. Так и от любопытства недолго помереть, пытаясь разгадать подброшенные головоломки.
Ну ладно, голову ломать будем потом, когда на это появится время, а пока надо следить, чтобы не поломать кое-что более важное, – горы как-никак…
Горные дорога оказались весьма и весьма коварными. Так что уже через милю команде пришлось спешиться и, поминая всех и вся, вести коней в поводу. На особо крутых участках подкованные обычными и, как мне кажется, уже изрядно стертыми подковами кони скользили, толкали своих хозяев, наступали им на ноги, злились и кусались. На что те желали им – на разных языках и их смеси – долгой и насыщенной жизни.
Портрет Микоши в книге рыдал горькими слезами, жалуясь на несправедливую судьбу, лишившую великого лингвиста столь необходимых в данный момент письменных принадлежностей. Завывания были слышны даже сквозь обложку и толстую ткань безразмерной сумки.
А я верхом на Триме откровенно посмеивался над светлыми.
Как только дорога стала неудобной для копыт, грон тут же разложил когтистые пятипалые лапы и преспокойненько последовал дальше. Светлые, глядя на ехидно ухмыляющегося меня, только сплевывали и в голос возмущались, мол, какие же темные ленивые: вон даже специальных зверушек вывели, чтобы ножки не трудить. В общем, опять мы во всем виноваты.
Раньше я, наверное, обиделся бы на такие высказывания, но сейчас только посмеивался и ехидно комментировал в ответ, что светлые еще ленивей: они даже зверушку вывести поленились. Так что нечего кивать на тень, коли у света верховодит лень!
С такими вот шутками и прибаутками прошел целый день. Мы даже пообедали в седлах. Вернее – я в седле, а остальные – во время короткого перерыва между втаскиванием лошадей на очередной склон и их последующим оттуда спихиванием.
Ужин прошел в полнейшей тишине. Наоравшись за день, все были вымотаны до предела. А мне не давала покоя и предыдущая ночь. Пусть я и помнил ее слабо, но, похоже, все-таки не выспался, если стал так зевать, что Трим шарахался! Я постарался честно выспаться. Нервный и немного суматошный день, да еще и мысли, от которых хочется то залезть на отвесную скалу, то пришибить кого-нибудь, – все это выматывает гораздо сильнее, чем даже «усиленная» тренировка, устраиваемая мне Гойром, после которой остается одно желание – лечь и не вставать лет так пятьсот. Но то ли плащ вдруг истончился, то ли местная земля отличалась повышенной жесткостью, но я вертелся на своем ложе до самой полуночи. Тогда и только тогда покровитель грез и снов Викит согласился прийти ко мне в гости… Как оказалось – с целой толпой.
– А кадуцеем в лоб?! – Яростное шипение где-то в стороне подействовало почище противосонного заклинания, окончательно отправив сладкие дремотные грезы куда подальше.
– А отдача сапогом не?.. – не менее злобно прошипели в ответ.
Все, они меня достали!
Со злобным рыком, который в последнее время удавался мне все лучше и лучше, я вскочил, обуреваемый пылким чувством закопать спорщиков под весь Великий Хребет скопом… да так и застыл!
В неверном свете почти догоревшего костра (кто там на страже? Шамит? Постригу, поганца! Налысо!) в пыли! барахтались две фигуры, наряженные в туники и активно машущие странного вида жезлами.
– Прекратить бардак! – тихо рявкнул я, стараясь как можно точнее скопировать нотки отца, с которыми он обычно проводил Собрание старшей знати.
Шевеление в пыли замерло.
– Он это нам? – спросил оказавшийся именно в этот момент сверху мужик. Второй, которого как раз сейчас активно душили, повернул голову, пристально изучил мои сапоги, потом посмотрел вверх, на лицо и кивнул:
– Нам. Вот только я понять не могу, как он нас увидел?!
– Да вас только слепой не увидит, и глухой не услышит! – Я едва не орал, и только мысль о том, что остальным тоже спать хочется, превращала рык в негромкое, но очень злобное шипение разъяренной грайпы.
– Что, правда? – искренне удивился первый, разжимая руки. – Не может быть!
– Ща я вам покажу, «не может быть»! Я сейчас вам все покажу! – многообещающе протянул я, подыскивая в куче дров деревяшку поувесистей. – Я тут только засыпать начал, как вы побоище устроили!!
– Да ладно тебе, – примирительно махнул рукой второй, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от пыли. – Ну подумаешь – вспылили. С кем не бывает?
От его добродушной, но какой-то плутовато-ехидной улыбки у меня все желание драться куда-то улетучилось.
– Кроме того, – добавил первый, также отряхиваясь от пыли, – бить богов – дурной тон.
– Богов? – Я не видел своего выражения лица, но почувствовал, как брови поползли на лоб.
– Ага, – кивнул рыжей головой ухмыляющийся. А потом подмигнул мне, протянул руку и представился: – Воконр.
Рука, протянутая за увесистым «аргументом», замерла на полдороге. Чем воспользовался покровитель воровского ремесла и, демонстративно не замечая первоначального направления, развернул к себе и крепко стиснул.
– Михшул, – не отстал от него второй, горбоносый. Он также пожал мне застывшую руку и дружеским тоном добавил: – Ты рот-то закрой.
Зубы звонко клацнули, когда я последовал его наставлению. Потом попытался привести мысли в порядок, вернуть глаза на место и сдавленным голосом поинтересовался:
– Так какого… эээ… ыыы… Вы тут устроили?!
– Слушай, начальник, – начал Воконр, приобнимая меня за плечи, – чего волну гнать? Давай присядем, поговорим…
– Ага, – пристроился рядом второй. – В ногах правды нет, а бяшить можно и сидючи…
– Хорошо. – Я опустился на бревно у костра. – Только кошелек верните, а то так и без рук остаться можно. Да и артефакты не забудьте.
Боги обиженно вскинулись, а потом переглянулись, пожали плечами, и я ощутил, как мои вещи возвращаются на свои законные места.
– Извини, дорогой, да? Привычка… – грустно вздохнул Михшул.
Я исподлобья глянул на него и тихо намагичил на вещи дополнительную защиту. Боги, они, конечно, боги, но воров я не сильно уважаю.
– Так чего вы тут устроили демонстрацию приемов вольной борьбы? – поинтересовался я, чтобы отвлечь своих собеседников от всяких нехороших мыслей.
– Да понимаешь, тут такая закавыка вышла… – запустил руку себе в шевелюру Михшул. – Не знаю даже, как сказать…
– Говори прямо! – вскинулся Воконр. – Залез на чужую территорию!..
– Я – залез?! – тут же начал подниматься южный покровитель воров, путешественников и лингвистов.
– Залез! Ой, только не надо мне тут ля-ля втирать про то, что тебя одна из твоих покровительствуемых позвала! Типа, «даст Михшул, встретимся!». Ой-ой-ой, какие мы ответственные! А ты вот не давай! Сидишь на своем юге – вот и сиди! Сюда зачем полез? Мои это земли, мои!!! Да если бы я шлялся повсюду, где обо мне вспоминают, давно богатым был да с Доргием за ручку здоровался!
– А если бы еще был там, куда тебя так регулярно посылают… – тихим шепотом вырвалось у меня. Нет, ну отчего-то не мог я воспринимать своих визитеров с должным пиететом и преклонением!
Михшул воинственно хрустнул пальцами и начал медленно, угрожающе подниматься на ноги. На отложенном в сторону кадуцее зажглись серые огоньки…
– Цыть! – Я даже рукой по колену пристукнул. Боги как-то шустро сдулись и покладисто опустились на свои места. – Народ спит, а вы орете тут!
– Да не переживай ты так, парниша, никто нас не слышит, – панибратски хлопнул меня по плечу Воконр.
– И не видит, – добавил Михшул, дружески приобнимая за плечи. – Кроме тебя. Ты что, брат, вор?
– Кто, я?! – Теперь уже я чуть не вскочил, горя желанием начистить кое-чьи божественные рожи. Но меня тоже удержали, причем – с двух сторон.
– Да не шебурши ты, – ехидно ухмыльнулся северный бог воровства. – Мы ж понимаем, кто сам признается…
– Не надувайся, тут же все свои, – добавил с другой стороны его южный коллега. – Заплечных дел мастера звать не будем!
