"Фантастика 2025-136". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Дорничев Дмитрий

Иные люди в момент смерти стоят, иные

сидят, иные лежат…

из «Гуань Инь-цзы»

Встреча в руинах

Точку зоха для выхода в реальный мир Иван наметил ещё в первое своё посещение перливого Лондона. Однако вид поля ходьбы изменился с тех пор разительно. Вал закрытий подступил почти ко времени существования города, в котором он побывал.

Рассматривая изменения и анализируя, Толкачёв пришёл к любопытному выводу. Любопытному, если это не было бы связано с уничтожением целого мира со всем сущим в нём.

По-видимому, уже в процессе образования будущего времени, когда только лишь нарождается сама вселенная из воплощения этого времени и материальные тела в ней, в частности, планета Земля, происходит случайный выбор стабильной струи времени. Той единственной, которая имеет право на существование и на непрерывную последовательность из начального прошлого до этого будущего. А всё то возможное многообразие параллельных ей миров, что нарождались, как побочные процессу творения вместе с ней, страдали изъянами. Они могли соприкасаться или пересекаться со стабильной струёй, но заложенная в них ущерблённость подобно ржавчине, наступающей из будущего, разъедала эти струны.

Вначале уничтожались потомки с их деяниями, затем их предки, далее – пращуры.

Наконец, исчезали все…

Сейчас у тех, кого недавно видел Иван в Лондоне, даже у подонков, напавших на него, оставались считанные дни бытия.

Своими размышлениями Иван не стал делиться ни с кем. Не потому что считал себя выше своих товарищей по способности анализировать обстановку, но лишь из-за того, что полагал лишними такие разговоры. В конце концов, находясь среди стражников отряда Эдварда, им захочется обсудить этот щекотливый момент, а этого делать не следовало. И потому, что подобные разговоры выйдут за пределы его команды и неизвестно как они воздействуют на окружающих, и потому ещё, что знание положения дел могло повлиять на их собственное поведение.

Конечно, когда грядёт самое ужасное – кончина мира, он поделится с ними наблюдениями и со своими предположениями.

Но чтобы не упустить наступления этого мгновения, ему придётся время от времени выходить в поле ходьбы и смотреть, что в нём происходит. Для этого надо будет находить веские причины, чтобы убедить стражников в необходимости таких его действий, тем более что придётся становиться на дорогу времени со всеми ходоками. Иначе они могут растеряться как в многолюдстве города, так и в руинах.

Решив таким образом вести себя впредь, Иван распорядился:

– Будем выходить здесь!

Реальный мир встретил ходоков сплошными развалинами и свежей погодой. Дул пронизывающий ветер, его завывание тревожно и гулко отдавалось эхом от ещё не рухнувших стен, давило на слух.

Ходоки долго стояли потерянной группой среди хаоса, разрушенного и оставленного людьми, предместья города.

– Да уж, здесь местный народ точно сошёл с ума, – высказал общее мнение Жулдас.

– И погодка здесь такая, что не протухнешь. Брр!.. – отметил Хиркус и из-подо лба посмотрел на Ивана, словно просил извинение за высказывание.

Что ему сказал или наговорил КЕРГИШЕТ, когда вернулся за ним в прошлое, для всех, кроме них двоих, осталось тайной. Но артист «всех времён и народов» предстал перед командой с неестественно вытянутым лицом трагика, однако уже не ради той роли, которую он играл, а по вполне житейской причине.

Сейчас он каждый свой шаг и произнесённое слово сверял с мнением КЕРГИШЕТА или с его миной на лице.

Но Ивану было не до тревог и осторожности в поведении, хотя Хиркус иносказательно, но вполне определённо отозвался о погоде.

Ещё пять дней назад здесь было по-летнему тепло и солнечно.

Сейчас же стояла середина дня, но чувствовался морозец и пронизывающая до костей мозглость воздуха. Под ногами слякоть. Руины покрыты влажной плёнкой. Уцелевшие фрагменты стен всё ещё искрятся от сильного мороза, случившегося, по всей видимостью, ночью.

Ходоки, одетые по-походному, тем не менее, в тайне пожалели, что не надели что-нибудь на себя из тёплых одежд.

– КЕРГИШЕТ, будем стоять, замерзнем, – сказал, притоптывая и похлопывая себя по плечам, Арно. – Да и мог бы предупредить, что здесь не южный берег.

– Здесь, – сказал Иван, посмотрев на Арно, – было намного теплее. И… – он в задумчивости коснулся большим пальцем подбородка. Холод он ощущал не менее других. – Что, если это предвестник умирания? И вначале здесь всё замёрзнет? То есть…

– Ты хочешь сказать, – вклинилась Шилема, – что перли не исчезнут в одночасье?

– Именно! – воскликнул Иван. – Но тогда все разговоры о том, что они, приходя в наш мир, становятся как бы минами замедленного действия, не совсем правдивы. Не правдивы по своей сути,.

– Симон тебе показывал, – напомнил дон Севильяк. Похоже, только он не страдал от холода, оттого стоял в свободной позе с грудью нараспашку. – Целые селения погибали.

– Да, показывал. Но он ведь тоже не уверен, что это были именно перли.

– Тарсены… или тарзи? – Шилема поёжилась от воспоминания недавней схватки с тварями и холода.

– Всё может быть, – рассеянно ответил Иван. – Будем отсюда выбираться. Нас ждут… – он обозрел округу и указал рукой направление, – пожалуй, там.

Назначая точку зоха для выхода в реальный мир, он упустил из вида возможные затруднения, возникшие из-за практической непроходимости руин. Его тогда волновало лишь одно, чтобы появиться здесь без свидетелей со стороны, то есть в стороне от назначенного места встречи с Эдвардом и его стражниками.

Теперь он запоздало понял, что несколько погорячился. Можно было выйти и поближе. Но о своей промашке вида не подал, и уверенно повёл команду через груды камней, завалы, под готовыми рухнуть на неосторожных путников стенами.

Самой дороги как будто всего ничего, с пол километра. Но только часа через полтора ходоки, перемазанные глиной и гарью с ног до головы, усталые и помятые, вышли к памятному Ивану пятачку среди руин. Замёрзший труп убитого им любителя пострелять торчал ногами из-под каменной насыпки. Кто-то уже опробовал свои зубы на них, грызя икры.

– Нас должны ожидать здесь. У трупа этого неудачника.

Хиркус брезгливо отвернулся. О том, что неудача погибшего была делом рук КЕРГИШЕТА он, естественно, не знал.

– Варвары! – изрёк он театрально. – Не придав его по-настоящему земле, они убили не только его, но и себя. Им откликнется там, – он поднял лицо вверх, – на небесах.

– Здесь таких, как он, сейчас через шаг, – кинул ему Иван. – А этот сам виноват…

– Чем?

– Тем, что тебя не спросил, – густо за Ивана ответил дон Севильяк.

– Здесь и небес скоро не будет, – заметил Жулдас.

Дон Севильяк захохотал. Невдалеке с грохотом обвалилась стена.

– Ты, Джек? – из-за камня показался Эдвард.

За ним застыл с настороженным лицом Берут, готовый расстрелять любого, кто появится здесь в неурочное время и без договорённости.

– Я, Эдвард! А ты, Берут, опусти свою пушку! Ненароком пальнёшь, – отозвался Иван. И обратился к своей притихшей и тоже готовой отстреливаться команде на языке ходоков: – Это они. Не расслабляйтесь. И ведите себя проще.

– Эй! – крикнул во весь голос Эдвард и вышел с Берутом из укрытия. – Это Джек! Все ко мне!

На встречу с Джеком предводитель стражников привёл весь свой отряд, что несколько удивило Ивана.

«У них что, подумал он, иных дел нет, как всем идти сюда по бездорожью? Не такое уж важное событие, если ещё одна небольшая по численности группа, вольётся в отряд. Так нет же, пришли все. К чему бы это?»

Несколькими минутами спустя вокруг ходоков толпилось не менее трёх десятков вооружённых автоматами стражников. Они, не скрывая своего изумления, разглядывали команду, приведённую Иваном с большим интересом. Им, действительно, было на что посмотреть. Не считая Шилемы и Джордана, жмущихся ближе к КЕРГИШЕТУ, перед ними красовались почти двухметровые здоровяки, которых не коснулись ни голод, ни переживания, связанные с осознанием кончины мира.