Люди Дромоса. Трилогия (СИ) - Бурак Анатолий

Ленка же наслаждалась ничегонеделанием. Собственно изза неёто мы и возвращались назад. Я говорю "мы", потому что она тоже летела со мной. Отдавая дань моему лидерству, её скутер пристроился в хвосте, и мы вотвот должны "перейти", чтобы приземлиться в "кузнечиках". Но, кажется, я забегаю немного вперёд.

Перездоровавшись со всеми и, для приличия сунув нос куда не след, я отдал должное кулинарному искусству мамми Розы и завалился спать. И только на следующий день, вспомнив про чёртовы куски стекла, "сходил" к водопаду и показал их Ленке.

Надо сказать, что они прилегали друг к другу просто идеально. И, что любопытно, на изломе второй половины тоже просматривались очертания лица.

Ни сложенные вместе, ни по раздельности, талисманы на меня не действовали, так что я с лёгкой душой протянул их Ленке.

В отличие от Студентки Российской Сорбонны, на неё они не произвели такого уж сногсшибательного впечатления. Но, повертев их так и сяк, приложив друг к другу, и полюбовавшись почти невидимой линией разлома на Ленкином лице появилось выражение узнавания.

– Мне кажется… чтото такое я читала. Вроде бы, это древний талисман, принадлежавший когдато двум первым людям, с которых всё началось.

– Послушай, а на тебя, эта штука точно не действует?

Та лишь пожала плечами.

– Разве что чисто в эстетическом плане. Да и то, такие произведения искусства не совсем в моём вкусе.

– Так что, выходит, бабушкины сказки?

– Ты о чём.

– Да вот… Я показал одну из частей специалисту по истории. Бедняжку чуть столбняк не хватил. Такого мне наговорила…

– Ну, так поделись.

Я, как сумел, пересказал нашу с Олькой беседу, особо напирая на невольный страх, который вызвал у неё кусок стекла.

– Если она не врала, то выходит, комуто этот загадочный предмет очень нужен. Закончил я. Нука, скажи мне, кто может вот так, с кондрачка уплатить огромную сумму?

– Только Правящий Дом. Ни на минуту не задумываясь, ответила Ленка.

– Тото. А что мы знаем про Сильных вашего мира? Она растерянно пожала плечами, а я продолжил: То, что в охоте за камнями, они не останавливаются ни перед чем.

Как видно, упоминание о властях вызвало у Ленки неприятные воспоминания, так как она изменилась в лице. Но, быстро взяв себя в руки, неуверенно произнесла:

– У моих родителей был старинный иллюстрированный фолиант. Своеобразное генеалогическое древо, с указанием родовитых семей и описанием всех камней, принадлежащих этим людям. И, как мне кажется, в одной из глав упоминалось чтото похожее. Даже, помоему, рисунок был.

– Ленусик, нерешительно начал я, не охота тебя расстраивать но, как мне кажется, твоё имение давно пошло с молотка. Да и вряд ли его не обыскивали. Так что…

– Обыскиватьто наверняка обыскивали. Но только я сильно сомневаюсь, чтобы смогли обнаружить хотя бы один тайник.

Мы приземлились всё в том же лесу, и я выкатил джип. Никакого особого плана у нас не было. Просто, блудная дочь, после двухлетнего отсутствия решила навестить отчий дом.

Всё та же ограда и знакомые ворота. Мне показалось, что у Ленки задрожали руки, когда она взялась за бронзовую ручку калитки.

Едва мы сделали пару шагов по гравиевой дорожке, как навстречу вышел дворецкий.

– Что угодно господам?

Молодой парень совершенно незнакомый ни мне, ни Ленке. Она спросила:

– Скажите, кому сейчас принадлежит это имение?

– Хозяина зовут Павел Модестович Ферапонтов.

Сдаётся мне, что это имя я уже слышал. Ленка же прямо на глазах побледнела.

– А как давно он вступил в права собственности?

– Павел Модестович был пожалован имуществом два с половиной года назад. За особые заслуги перед Правящим Домом. Ответил встретивший нас человек и, оглядев меня и Ленку с головы до ног, поинтересовался: Как прикажете доложить?

– Земцова. Елена Владимировна Земцова.

Наверное, он ждал визитки, но у меня их отродясь не водилось. Да и Ленка, общаясь со мой изрядно одичала. То есть, я хотел сказать, очеловечилась.

Нас провели в дом и, идя по коридорам и комнатам, в которых прошло её детство, Ленка прямо на глазах падала духом. Человек же, когдато сыгравший передо мной роль хозяина, тоже растерялся.

– Боже мой, Леночка. Как же это? Ведь, в газетах писали, что вы погибли. Пропали без вести.

– Так всётаки погибла, или пропала без вести?

Голос Ленки дрожал, а лицо пошло красными пятнами.

– Вы же понимаете… Начал оправдываться он. Но, видимо первое удивление прошло, и Павел Модестович потянулся к телефону.

– Позвольте, я прикажу подать на стол. В честь встречи, так сказать.

Но Ленку уже обуяло бешенство и, толкнув его в грудь, она исчезла вместе с человеком, которому верила больше всего на свете.

Оставшись в одиночестве, я уселся в кресло и принялся ждать. Ленусик женщина разумная. И вряд ли доведёт дело до смертоубийства. А дворецкий, всё же тварь. Как видно, понравилось изображать хозяина. А, может, всё началось гораздо раньше?

Скорей всего отгадка предельно проста. В полном соответствии с чеканным изречением древних римлян "Куй продест?" "Кому выгодно?". И, стоит только как следует оглядеться и поискать нет ли в пределах досягаемости когото, кто поимел с этого бльше всего, как всё сразу же становится на свои места. То есть, уважаемого Петра Модестовича попросту задушила жаба.

Как я и предполагал, вскоре она появилась, таща за шкирку бывшего слугу.

– Живой? С любопытством осведомился я?

– Живой. Вздохнула Ленка.

– А чё так? Или кровь врага перестала отвечать твоим кулинарным пристрастиям.

Вообщето Ленка никогда не отличалась особой кровожадностью, и хамил я нарочно, для поднятия тонуса. Но, как видно, она уже пришла в норму, так как принялась методически обчищать покои, "забирая" практически всю обстановку и оставляя голые стены. Мальчишку, встретившего нас, она угостила прямым в челюсть и, не прерываясь ни не минуту, продолжила увлекательнейшее занятие.

– Может, помочь?

– Отвали, Юрка. И без тебя тошно.

На то, чтобы освободить особняк от мебели ушло часа полтора и, наконец, бросив мне толстенный том, она "ушла" к себе. Впрочем, не на долго. Тут же "материализовавшись" в кузнечике, она легонько пнула всё ещё лежащего в беспамятстве Петра Модестовича и, разбив окно, выпрыгнула на улицу.

Я же, решив, что мне абсолютно всё равно, где листать старинные страницы, взял толстенный том под мышку и снова направился в пристанище господ коммерсантов.

У портье лежала записка, написанная Олькой.

"Юрий, мы с Мари не знаем, как выразить вам свою благодарность и моя сестра хочет пригласить вас в по её словам удивительное место. Да и мне кажется, что вам оно придётся по душе". И номер телефона.

Ну, повеселиться, да ещё в обществе двух хорошеньких девушек я всегда рад, так что, ничтоже сумяшеся, "забросил" умную книжку в коридор и, набрав номер, договорился встретиться с боевыми подругами ближе к вечеру.

Олька с Мари заехали за мной в семь часов на такси. После обмена приветствиями Мари даже робко поцеловала меня в щёку и мы, рассевшись, тронулись.

– Как дела?

– Хорошо. Мари снова начала работу над диссертацией. Я же, собираюсь вернуться к прежним занятиям.

Что ж, надеюсь, на её долю хватит неоткрытых тайн в искусствоведении. Которые, по возможности, она разгадает, не выходя из кабинета.

Такси, тем временем, остановилось и, выйдя, я оказался перед входом в… "Медвежий угол". Памятуя об обещании, данном бармену, не показываться на глаза, я невольно попятился но, встретив недоумённые взгляды обеих дам, только горестно вздохнул. Подумаешь…

– Это и есть ваше хвалёное местечко?

– Оно самое.

– И чем же, позвольте спросить, оно примечательно?

Я, конечно, и сам прекрасно знал, что лучше этой дешёвой забегаловки не найти во всём Париже, но захотелось услышать мнение принимающей стороны.