Джеффри рядом выхватывает пистолет и стреляет в одного из мертвецов. Но пуля не просто не наносит вреда, она заставляет скалиться «пострадавшего». Испанцев порвали на лоскуты, Бентлей и его прихвостни не оставили никого в живых просто потому, что никто и не мог дать им достойный отпор. Мертвые не знают усталости, мертвые не знают жалости.
Моргана пропускает удар, кончик ржавого лезвия задевает левое плечо и вспарывает старый камзол вместе с рубахой и кожей. Она шипит, облизывает пересохшие губы.
– Никогда. Я скорее уничтожу Источник, нежели еще раз поверю тебе.
Зверь чувствует запах крови.
Кеннет еще энергичнее идет в наступление, размахивая шпагой из стороны в сторону и заставляя Моргану отступать. Ее уже могли бы окружить, спешно зарезав Джеффри, но Бентлей слишком горит жаждой мести, чтобы позволить хоть кому-то еще вступить в схватку с ней. Он жаждет убить ее только своими руками. Моргана подныривает мертвецу под левую руку и оказывается за спиной.
– Я могу помочь тебе, Бентлей. Источник. И ты будешь спасен. Вода вернет тебя к жизни.
Если это вообще то место, если не нужно принести кого-то в жертву, чтобы вернуть одного-единственного человека к жизни. Ответом ей служит тишина. Бентлей разворачивается. Удар. Еще один.
Неизвестно, всегда при жизни Кеннет отличался таким остервенением в бою или свой отпечаток наложило проклятье, но каждое его движение изнуряет. Двигаться становится все сложнее и сложнее.
– Ты не оставляешь мне выбора, Бентлей. Прошу, не делай этого, – Моргана вновь пытается воззвать к чудовищу, которого когда-то считала достойнейшим из всех мужчин. Ей не хочется даже пытаться, но синяя сфера в левой руке вспыхивает ярче. Кеннет не дает ей сделать и вдоха. Не оставляет и выбора очередным резким ударом.
Моргана стискивает зубы и запускает сферу в Кеннета.
Сгусток энергии ударяется о фарфоровое лицо призрака, разбивает правую часть и обнажает обугленные кости. Осколки летят вниз, звонко бьются об пол. И Бентлей нечеловечески, утробно рычит.
Вряд ли от боли, скорее от нежелания терять остатки былого лица.
– Я убью тебя, – без тени эмоций, ледяным тоном произносит Кеннет.
Смерть ее будет справедливой, если на ней все закончится. Но Бентлей не остановится ни перед чем, даже получив желаемое. Привычки вряд ли меняются после смерти. О’Райли кусает кончик языка. Пусть лицо лорда и рассыпается, но портрет его прежнего давно застрял в голове. И как бы проклятье ни изуродовало Бентлея и внешне, и внутренне, Моргана видит лишь того, в кого позволила себе влюбиться.
Она сдавленно выдыхает, делая шаг в сторону:
– Думаешь, тебе станет легче от этого?
Еще одна заряженная сфера отправляется в монстра. Бесполезно пытаться достучаться до того, кто не помнит, как быть человеком. Моргана попадает Бентлею в плечо. Тело мертвеца разворачивает, ноги подкашиваются, а на месте удара не остается даже старого парадного камзола. Его рука болтается на голой кости, и даже у видевшей иссушенные трупы О’Райли к горлу подступает комок.
– Десять лет каждую ночь я вижу, как тонет твой корабль. Каждую ночь. Я вижу, как ты умираешь.
Осколок надежды, впившийся в сердце, не позволяет О’Райли запустить в Кеннета еще одну вспышку, пока он стоит на коленях. Еще парочка метких попаданий, и она превратит его в пепел. И этот пепел станет не чем иным, как прахом их общих воспоминаний.
– Мргх… – Бентлей тяжело поднимается, опираясь на шпагу. Зеленый свет в проклятых глазах не затухает. – Я прикончу тебя…
– Ну, давай! – О’Райли выкрикивает громко, так, что мысли в голове идут в резонанс. – Убей меня, Бентлей. Закончи со мной.
Она срывается, потому что пустые обещания не пугают, лишь злят. Просить мертвеца дважды не нужно. Кеннет бросается к Моргане. Шпага проходится в дюйме от лица, от единственного здорового глаза. Бентлей знает, куда целиться. Он хорошо выучил ее слабые места. О’Райли дергается, отступает, еще на шаг приближается к перемычке, соединяющей берег и чашу Источника. Захлебываясь собственной злостью, Кеннет делает подсечку. Резво и быстро. Ладонь вцепляется в ее горло. И они валятся на землю.
Клинок Морганы отлетает в сторону. Четкий план осторожными ударами довести Бентлея до воды и окунуть в нее головой оказывается провален.
Капитан хватается левой ладонью за руку мертвеца, а точнее, за то, что от нее осталось. Ей удается оседлать его и выхватить нож – совершенно бесполезное оружие против проклятого. Прикосновение выжигает плоть Бентлея. Фарфоровые осколки с шипением превращаются в жидкий воск.
– Не заставляй меня этого делать. Магия убьет тебя. Не вынуждай, пожалуйста, Бентлей. Мы еще можем все исправить.
Она видит его теперь, как никогда близко. Ей чудится, что внутри проклятого еще теплится что-то живое, оно движется, ища путь к свету. На дне пустых зрачков есть проблеск. Лишь бы это не оказался отблеск ее надежды. Моргана должна стать светом в темноте, в которой утонул Бентлей. Той самой путеводной звездой, благодаря которой моряки всегда находят путь домой. О’Райли еще сильнее сжимает руку.
Кеннет не подает виду, что ему больно. А больно ли? Лорд смотрит в ее лицо, с уст срывается короткое:
– Ты прекрасна.
Под ее пальцами плавится все, что было между ними. Моргана тяжело дышит, слезы готовы вот-вот потечь из глаз. В этом чудовище все еще есть то, что она любит. Человек, которого она обрекла на мучительную смерть. Слова туманят, заставляют отпрянуть и разжать пальцы.
Призрак зажмуривается, качает головой, не желая давать слабины. И это ее ошибка. Он грубым, болезненным ударом по лицу сбрасывает Моргану с себя. Она отлетает подобно тряпичной кукле. И не успевает даже приземлиться, отползти хоть немного или приподняться на локтях, как в грудь впивается ее же шпага. С треском и чавканьем, прорезая ткань, плоть и камень, Кеннет смакует каждую секунду, пока холодная сталь не упирается в землю.
Безжалостность берет верх над Бентлеем окончательно.
– Вот и сказке конец…
Прибитая к полу, она касается левой ладонью расползающегося по груди алого пятна. Пальцы ведут по лезвию. Боль обжигает, в уголках глаз блестят слезы. Горечь предательства и обиды отзывается терпким привкусом полыни. Дрожащей правой рукой Моргана снимает с пальца кольцо и протягивает его Кеннету. Окровавленные пальцы оставляют след на E.I.C.
– Прости… я… я хотела… все исправить, – струйка багровой крови стекает от потрескавшихся губ по подбородку. – Я… люблю тебя…
Ей всего лишь нужно постараться, сжать лезвие и выдернуть его из груди. Не тратить драгоценное время на бесполезную попытку попросить прощения, а доползти до Источника. До его подножия остаются считаные дюймы.
Моргана не двигается. Эта история должна была получить конец еще тогда, но она уж слишком затянулась и провела О’Райли красной линией по всем возможным морям.
Джеффри, остервенело сражающийся сразу с несколькими британцами, то и дело разбивая им лица, выкрикивает слишком громко. Его голос эхом разносится по пещере:
– Кэп! Вставайте, капитан! Вставайте!
Линии-молнии блекло мерцают на руке. Голубая искрящаяся слеза стекает по щеке, последний вздох дается особенно тяжело. На оклик Джеффри О’Райли не отзывается, лужа крови под ней становится больше. А Бентлей, как палач, наблюдает за превращением заветной мечты в реальность. Кисть бесполезной тряпицей, обмякнув, падает на каменный пол. Отметины на ней теряют свой окончательный свет.
Сквозь пальцы искристая магия утекает прямиком в пол. От тела О’Райли во все стороны по трещинам камня расходятся молнии. Наэлектризованным становится даже воздух. Пещера загорается чарующим и завораживающим светом. Кристаллы и минералы в нишах вспыхивают, откликаясь на потусторонний приказ. Мертвецы, оказавшиеся на подсвеченных трещинах, вспыхивают синим пламенем. Но, вместо того чтобы сгореть, плавятся и растекаются в лужи.
– Так, а вот это плохо.
Несколько молний выжигают солдат, ринувшихся прямо к Джеффри, еще одного он бросает на пол и прижимает к трещине носком сапога. Даже после смерти Моргана доставляет неприятности английским шавкам.
