А коль скоро меня узнали по ауре, то...
- Ты чего, Игла, своих не узнаёшь? - раздалось уже гораздо ближе. Рядом со мной на скамью бесшумно-размашисто хлопнулся (да: именно хлопнулся с размаху, и именно бесшумно!) субъект, выглядящий донельзя нелепо для человека. Но для ринта, каковым сей разумный и являлся, он способен был послужить образцом хорошего вкуса и изящных манер. - Эй, хозяева! Кувшин молодого вина и два стакана! Да чтоб были чистые, как слеза младенца!
Я посмотрела ринту в лицо. Сосредоточилась на сплошной слепой белизне широко открытых глаз, творя заклинание магии духа без подготовки, на чистой концентрации.
- Меня зовут Илина, уважаемый. Сравнение с магистром Эйрас для меня лестно, однако до моей сестры мне далеко.
Ринт открыл рот, но не издал ни звука. Я мягко усилила нажим, чувствуя, как и моё горло перехватывает от напряжения.
- Вот оно что, - сказал он по-прежнему громко, но без своеобычной живой непосредственности. - Выходит, я первый раз в жизни обознался. Бывает же такое!
- Никто не безупречен, - заметила я вежливо. - Даже Видящие совершают ошибки.
Сообразив, что высказать претензии вслух не получится, он перешёл на мыслеречь:
"Эйрас! У тебя сроду не было никаких сестёр, ты же сама рассказывала!"
"Верно, Тигги, верно. Но человек вполне может не знать всего о родственниках, даже близких. Это раз. И не кажется ли тебе, что у меня есть свои причины находиться так далеко от Тральгима под чужой личиной?"
"Чужой личиной? Какой чужой личиной?"
"Под личиной Илины! Я понимаю, ты привык видеть сущность сквозь покровы, - но мог бы уже давно усвоить, что люди воспринимают реальность по-другому..."
- Прошу прощения, госпожа Илина, - сказал Тигги под нажимом заклинания. - Но вы с сестрой действительно очень похожи.
- Внутри - да, похожи, - сказала я с таким расчётом, чтобы слышал подходящий к нашему столу с заказом половой. - Но это как раз тот исключительный случай, когда людям легче разобраться, кто есть кто. Кстати, как мне вас звать?
- Тигги, госпожа магистр. Так, а кувшинчик мне, мне... м-м... - подвижный нос ринта задёргался, словно ощупывая воздух над кувшином. - Вроде недурное винцо, да, недурное. Вы позволите угостить вас?
- Нет, не позволю. Знаю я, как ваш народ относится к деньгам. Лучше поберегите их до более подходящего случая, Тигги.
- Но как же...
- А без оплаты вам не уйти. Рассказывайте, что там поделывает моя блудная сестрица. Как и где вы познакомились? Когда вы видели её в последний раз? А ты, милейший, ступай себе. Когда вино закончится, мы тебя позовём.
Половой поклонился и поспешил прочь. Я почти физически чуяла, как в его голове складывается очередная кухонная сплетня.
Хорошо бы эта сплетня не вышла за пределы кухни...
"Мне кажется, я понял", - подумал Тигги, окрашивая мысль тонами печали: "Ты начала свою Игру, да?"
- Можно и так сказать, - вздохнула я, снимая с него печать заклятия-"поводыря". - Не всё же учить правила, когда-то надо и ставки делать. Но с чего такая грусть?
- Когда Игру начинает отец многочисленного семейства, долго живший, много сделавший, поднявший детей до самостоятельности - это тоже грустно, но не настолько. А ты, как мне кажется, ещё совсем молода. У тебя даже детей нет. Или я снова не прав?
- Насчёт детей - прав... но Игра ведь не синоним смерти. Или у ринтов - синоним?
- Нет, конечно. Но Играющие чаще всего проигрывают, и тогда...
Тигги красноречиво умолк. Даже пёстрые тряпочки, во множестве украшавшие его одежду, словно дружно обвисли и выцвели.
Вот так. Казалось бы, много раз ходила мимо, уже затвердила назубок все повороты и число шагов от одного угла до другого, и вдруг - хлоп! - знакомый пейзаж меняется так, что в глазах двоится. Ринты-шутники, ринты-балагуры, которым, словно великовозрастным детям, люди привыкли прощать даже неуютные способности Истинного взгляда и Истинной речи за их неизменно лёгкий и компанейский нрав - эти самые ринты, оказывается, бывают и вот такими. Серьёзными. Мрачными! Грустными!!! Я даже не сразу осознала подлинные масштабы этого открытия. Ринты ведь и перед лицом неминуемой гибели ни о чём не грустят. Никогда. Это их качество даже вошло в поговорку: беззаботен, как ринт...
Но если спросить Тигги, что к чему, он наверняка будет удивлён. Конечно, смерть - это просто смерть, и бояться её глупо. А проигрыша в Игре?
По спине против воли скользнула струйка отрезвляющего холода.
Пожалуй, эту философию стоит взять на вооружение. Ну и что, если пугает? Зато без иллюзий яснее перспектива. В этом смысле Тигги не совсем прав. То, что я делаю - это ещё не Игра, а только репетиция её. Да и будет она, если вообще будет, не такой, как воображает простодушный ринт. Однако проиграть свою Игру можно многими способами, и смерть - близко не самый страшный из них. Меня теперь убить... сложно. Даже, пожалуй, очень сложно. А вот признание собственного поражения, даже если формально я останусь жива и здорова... превращение огня души в холодный пепел...
Струйка холода, лижущая спину, превратилась в небольшую реку. Чтобы погасить непрошеный озноб, я схватилась за кувшин, налила и поспешно выпила почти полный стакан. В голове приятно зашумело. Стало чуть легче.
- Выпьем, - сказал Тигги. - За встречи и расставания!
- За встречи и расставания. И за то, что в промежутках.
- Это как?
- Да так, как у поэта:
За то, что стоит пить,
Умереннее пей.
Тоску вином залить -
Для низменных людей.
Играть, любить и жить
С бокалом веселей!
Тигги покосился на меня странновато.
- Вот теперь, - сказал он, - и я вижу отличия. Эйрас не стала бы цитировать... такое.
- Много ты понимал в душе Эйрас! - хмыкнула я в ответ. - Некромант есть просто существо, чья магия питается тьмой во всех её проявлениях: смертью, страданием, отчаянием, страхом, яростью. Ну и что с того? Кто сказал, что некромант обязан ненавидеть радость и смех?
- Вообще-то сказано: "Приветствовать тьму должен всякий, кто идёт по тёмным путям".
- Апокриф! Орфус вполне мог и не говорить этого. А так называемые победители раззвонили про это "приветствие тьмы", чтобы иметь повод для травли. Ладно. Допустим даже, что это сказал Чёрный. Но с моей колокольни "приветствовать" и "радоваться" - понятия разные. В корне.
- И в диспуты Эйрас раньше не вступала...
- Какие там диспуты, Тигги! Что ты! Кто бы меня стал слушать? В Белом университете чёрное не в чести. И очень многое зависит от личности, изрекающей очередную банальность. Скажем, тот же проф Ретлиш может себе позволить иногда заметить: да, мол, некромантия - тоже полезная специальность, тёмная магия - орудие, конечно, грязное, но, увы и ах, порой такое нужное, такое нужное... А если бы точно то же самое сказала я, вчера ещё рядовой маг, это пошло бы уже по разряду пропаганды Тьмы. Причём Тьмы - именно и непременно с большой буквы.
Тигги не стал спорить (ещё бы он стал! против правды-то...). Он просто посмотрел на меня слепыми глазами, что-то там увидел, улыбнулся, разлил молодое вино по стаканам и сказал:
- Ну, выпьем ещё?
- За что?
- За смелость, спрямляющую пути.
- Выпьем, но не до дна.
- Это почему?
- Потому, что до дна пьют заливающие тоску, а не умножающие радость.
- Славно сказано! Я запомню.
- Можешь при случае и процитировать. "Как говаривала одна моя знакомая, урождённый некромант..." Представляешь, какой будет эффект?
- Да уж, да уж... - Тигги сделал пару глотков, покатал последний во рту, проглотил и сказал. - А ты злая. Вернее, недобрая.
- Почему?
- Не спускаешь другим их слабость.
