Пусть гражданская промышленность развивается так, как может, естественным путём, а военка у нас сразу будет высокотехнологичной и недостижимой для всех возможных врагов. Получится этакий «хай тек, лоу лайф». (1)
Наша оборона будет на высоте, а гражданка будет лихорадочно стараться её догнать. Пройдут многие сотни лет, прежде чем мы достигнем задранной захаровскими технологиями планки…
Платформа развернулась и зашагала в направлении города, а я вздохнул и сел за руль «Теслы». Надо было поговорить с Захаром о производстве военных грузовиков. Порталы — это замечательно, но только до момента, как повсюду будут выставлены ритуалы запрета…
— Что у меня по плану? — спросил я у Катрин.
Немёртвая телохранительница вытащила из портфеля, лежащего на сиденье по соседству с ней, ежедневник.
— Встреча с учениками, а потом официальное приветствие от нового пополнения живой ауксилии, — прочитала она записи.
Любопытно, что в своём людоедском прошлом Катрин была очень знатной сказительницей и выдающейся воительницей, сочинявшей саги и баллады о своих подвигах.
И примечательно, что, в отличие от других скальдов, она записывала свои произведения. Скандинавским руническим письмом, естественно, правда, имеющим мало общего с тем, что известно на Земле. У нас в Скандинавию довольно-таки рано проникло христианство, язычников загасили, после чего ввели латиницу, поэтому руны не получили дальнейшего развития, а тут получили.
Поэтому в ежедневнике она пишет рунами, а со мной говорит на посредственной народной латыни — чем и как овладела, тем и пользуется.
— Ах, да, школьники… — пробурчал я. — Ладно, во сколько?
Катрин посмотрела на наручные часы.
— Через тридцать семь минут, — сообщила она мне. — А встреча с новыми ауксилариями примерно через два часа. Командование ауксилии просило сказать заранее, чтобы они успели построиться на поле.
— Хорошо, тогда во дворец, — решил я. — Эх, похоже, что надо привыкать носить костюм весь день…
— Эм… Повелитель… — зашипела рация. — Это Володя. Мне готовить съёмочную группу.
— Конечно, готовь, — разрешил я. — Выезжайте на место, я прибуду к назначенному времени.
Дети — это наше будущее. Ну, не моё, а народа. Моё будущее — вечность, а народ конечен, поэтому может надеяться только на подрастающее поколение.
По этой весьма веской причине очень важно работать с детьми.
Школьников набираем бесплатно, обучаем по программе девяти классов, после чего у них будет открыт широкий простор, кем можно стать. Можно пойти в бизнес, можно устроиться счетоводом к моим ручным аллигаторам, а можно открыть что-то своё — государство разрешает.
Но потаённое моё желание — чтобы школьники шли в армию.
Образованные солдаты, как показывает практика, воюют лучше необразованных, глубже понимают приказы и быстрее адаптируются к новым военным технологиям. А ещё из них получаются отличные сержанты и офицеры, что автоматически означает облегчённое формирование сержантского и офицерского корпусов.
Поэтому уже служащие ауксиларии, по истечении девяти лет службы, будут получать сертификат о завершении шести школьных классов — помимо боевой подготовки их ещё и учат по школьной программе. Хуйня идея, знаю, там ведь взрослые дядьки, но это должно хоть как-то подтянуть их образование, ведь сержанты шутить не будут и сурово спросят за не сделанное домашнее задание или неусвоенный учебный материал… Я считаю успехом освоение ими грамоты и счёта.
Лучшую живую ауксилию я получу минимум через двадцать-тридцать лет, когда весь нынешний личный состав будет полностью заменён фундаментально образованными ауксилариями. Вкупе с фундаментальным образованием я собираюсь внедрить в школьную программу привитие патриотизма, чтоб проникались любовью к родине. Вот тогда-то и повоюем!
Во дворце быстро переодеваюсь в свой фирменный костюм и сразу же еду в общеобразовательную школу № 1.
Так-то всякие президенты приглашают детей к себе в аппарат, чтобы посмотрели, а я-то народный, рубаха-парень, можно сказать, что от хирургической сохи, поэтому это я езжу к народу, а не он ко мне.
В школе уже развешали традиционные ромейские настенные украшения, повесили мой портрет в холле, расставили столы с белыми скатертями, построили детишек и учительский состав, а также включили музыку — Гимн Праведной Республики.
— Рады приветствовать тебя, праведный президент! — воскликнул директор школы, Анастасий Фульв.
— Здравствуйте, здравствуйте, — покивал я, подходя к уже приготовленной кафедре с микрофоном. — Кхм-кхм. Начать свою речь хочу с того, что я рад видеть наших юных друзей, нашу новую надежду…
Речь у меня была заготовлена, поэтому я начал отрабатывать по тезисам:
Дети — будущее нашей республики.
Благополучие детей находится под чутким контролем лично праведного президента.
Как хорошо, что наша армия могущественна и решительна.
Как замечательно, что наша экономика процветает и обещает коренной слом пережитков феодального прошлого.
Раздел политинформации — «нашу бедную республику окружают враги».
Достижения демократии надо защищать!
Праведный президент и Праведная Армия стоят на страже нашей демократии!
Скоро будут вновь развёрнуты колониальные поселения в защищённых фортах — мы отвоюем нашу землю у диких мертвецов.
Какие умные и красивые лица у подрастающего поколения, аж гордость берёт.
Учитесь хорошо, а то потом будут проблемы с работой и даже в живую ауксилию не возьмут, а дальше только голодная смерть или сидение на шее у престарелых родителей.
Какие же, всё-таки, прекрасные у нас дети, сразу видно, что все спортсмены и отличники, только посмотрите на них.
Лишь тотальное школьное образование позволит нашей республике отвечать на суровые вызовы времени.
Через три месяца состоится торжественное открытие детского развлекательного центра, в котором будет впервые запущен захватывающий аттракцион «Королевская кобра».
Цифровизация образования — это наш путь к стремительному развитию.
Лич заботится о вас, вы все, конечно, молодцы, но не забывайте об этом.
Заключительный анекдот о Вовочке.
Овации, поклон, освобождаю кафедру.
Лужко показывает большой палец, а это значит, что засняли охуенно. Скоро смонтируют и покажут в вечернем выпуске новостей.
Общество тут не избаловано обилием поступающей со всех сторон информации, поэтому к новостям относится очень серьёзно и смотрит их каждый вечер.
Моё видение новостей — никакого обмана, показываем всё как есть, а после сдабриваем деликатной щепоткой пропаганды. Надо выработать в населении доверие к новостям, чтобы не прекращали смотреть и верили всему, что мы говорим. А уже потом, когда будет достигнут нужный уровень доверия, начнём осторожно припизживать и слегка искажать объективную действительность…
В конце концов, телевизор всегда был удобным инструментом пропаганды. Пусть им и остаётся.
— Хорошая речь, повелитель, — похвалила меня Катрин.
— Знаю, — кивнул я. — Писал профессионал.
Лужко у нас не только имиджмейкер, но также начинавший и закончивший спичрайтер. Квалификации он не утратил, поэтому сейчас на полную ставку вкалывает моим личным спичрайтером, и делает это очень хорошо. Вон, например, неприкрытую угрозу детишкам поместил в «сандвич» комплимент-угроза-комплимент — это уровень, я бы никогда не додумался до такого.
Дальше мы поехали в казармы живой ауксилии, где я прочитал формальную речь о том, как же заебись, что вы у нас есть, бравые ауксиларии, а также напомнил, что живая ауксилия вне политики, поэтому голосовать на выборах не будет, ибо нехуй.
Читал я как-то материал о том, что «армия вне политики» — это характерная черта буржуазного строя. Политически активная армия — это социализм, а тут для такого слишком рано.
Слишком активная политически армия — это плохо для олигархов и прочих барыг от политики, потому что они видят в армии только инструмент. Тупой и послушный инструмент, который, в идеале, не должен знать и интересоваться, что происходит с населением, кто там и как живёт, а должен только послушно и бездумно выполнять приказы мудрого правительства, при этом, не задавая лишних вопросов. Аполитичная армия очень хорошо подходит для осуществления различных не совсем этичных или совсем неэтичных действий и операций, а остальное — не её дело. Вот именно такую армию я и хочу видеть у себя.
